Здесь, пожалуй, важно сделать несколько языковых замечаний. У кого-то может возникнуть справедливый вопрос: почему мы должны употреблять так много сложных слов иноязычного происхождения? Ответ простой: потому что современная эпистемология сегодня преимущественно англоязычна. И отечественные философы (так же, как и философы других культур, даже такой развитой, как немецкоязычная философская культура) вынуждены заимствовать англоязычную терминологию для воспроизведения соответствующего философского контекста.
Например, попробуем передать выражение «большинство фундационистов и когерентистов разделяют позиции интернализма» средствами русского языка. Может получиться приблизительно так: «большинство основщиков (основников как вариант) и связников (согласователей как вариант) разделяют позиции внутринизма». Стало понятней? Нет. Почему? Потому что за этими русскими новообразованиями ничего не стоит. Это просто слова, которые можно понимать по-разному Зато термины «фундационизм», «когерентизм» и «интернализм» имеют под собой долгую традицию научных дискуссий, целый корпус словарей, учебников и т. п. Это наглядный пример того, что современные философы не могут обойтись без необходимого терминологического минимума.
4.3. Интерналистские теории обоснования
Интерналистская теория обоснования связывает вопрос об обоснованности знания с внутренними факторами формирования наших убеждений или с какими-либо другими феноменами, к которым мы имеем ментальный доступ (в частности, к другим убеждениям). Другими словами, согласно интерналистской теории, обоснование зависит от внутренних факторов. Это означает, что субъект познания имеет в своем распоряжении основания и критерии, которые свидетельствуют в пользу обоснованности определенного убеждения или ряда убеждений. Или еще короче: тест на знание имеет внутреннюю природу. Если я знаю, что р, то у меня есть надежные основания обоснованности и истинности собственного знания благодаря внутреннему тесту (или тестам).
Интернализм придает приоритетное значение таким свойствам наших убеждений, как обоснованность, согласованность, непротиворечивость, рациональная корректность, отсутствие возражений со стороны других индивидов. Все эти свойства определяют, каким образом наши убеждения связаны с различными аспектами рациональных соображений, с различными способами нашего восприятия и понимания.
К познанию самих себя и своих внутренних состояний (психических, перцептивных и ментальных) мы также имеем привилегированный, внутренний, ментальный доступ. Например, ощущения радости или боли являются актами внутреннего восприятия. Я имею к своему ощущению радости привилегированный ментальный доступ. Акты осознания собственной личности, собственного Я, являются ментальными состояниями, к которым имеет привилегированный доступ только сам субъект.
Формально позицию интернализма можно определить следующим образом.
• Если субъект S имеет обоснованное убеждение, что р, то S имеет доступ к знанию о том, что его знание обосновано.
«Иметь доступ» просто означает, что S, имея обоснованное убеждение, пребывает в такой эпистемической ситуации, которая делает возможным для S обретение и осознание этого знания. Проще говоря, иметь знание означает знать (осознавать), что мы знаем. То есть, знание имеет рефлексивную природу, является актом самосознания.
Интерналисты сосредотачивают свое внимание на том, каким образом функционируют наши когнитивные способности (чувственное восприятие, воображение, память, разум), каким образом мы воспринимаем и обрабатываем информацию. При условии, что эти способности функционируют должным образом, интерналисты приписывают результатам наших познавательных действий статус знания. Когда же эти способности дают сбои, функционируют ненадлежащим образом, результаты нашей познавательной деятельности воспринимаются интерналистами скептически.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Например, сегодня вечером Петр употребил много алкоголя и в данный момент убежден, что видит Канта, который обращается к нему со словами: «Настоящий философ не должен употреблять алкоголь». Собственно, это утверждение вполне истинное, но вряд ли Кант обретается в комнате Петра, да еще и разговаривает с ним. В данном случае зрение и слух Петра функционируют ненадлежащим образом под воздействием алкоголя.
Наталия Петровна Бехтерева, нейрофизиолог, академик РАН, директор московского Института мозга описывает свой собственный опыт. После смерти мужа она находилась в тяжелом психологическом состоянии. Однажды вечером, поздно вернувшись домой, она увидела, что портрет ее мужа (большой по размеру, висел в ее спальне) плачет. «Из правого глаза (портрет в три четверти) медленно стекала крупная слеза. Продолжалось это несколько минут. Я зажигала свет, тушила его - слеза медленно опускалась к промежутку между кончиком носа и ноздрей»[95]. Бехтерева, описывая этот случай, добавляет, что eе муж при жизни очень не любил, когда жена долго задерживалась на работе. А в тот вечер она как раз надолго задержалась... Интерналист скажет, что чувственные восприятия Бехтеревой функционировали ненадлежащим образом под влиянием тяжелого психического стресса. Ведь обычно портреты не плачут.
В дискуссиях о природе и критериях истинности интерналистскую позицию можно выразить следующим образом.
• Если субъект S имеет истинное убеждение, что р, то S имеет доступ к знанию о том, что его убеждение является истинным.
Такое определение вполне приемлемо для сторонников когерентной, консенсусной и эвиденциалистской теорий истины. Что касается способа обоснования, то большинство интерналистов являются фундационистами. Для интерналиста наши убеждения обоснованы, потому что они или (1) являются истинными базовыми убеждениями, или же (2) становятся истинными на основании базовых убеждений.
У интерналистов имеются сильные аргументы в пользу тезиса об исключительной роли внутренних критериев знания. Действительно, обоснование, истинность, необходимость, рациональная последовательность - все они имеют под собой фундамент в действиях нашего духа, в актах познающего субъекта. Декарт, Лейбниц и представители немецкого идеализма (в частности, Фихте и Гегель) утверждали, что различение внутреннего и внешнего, сознания и того, что не зависит от сознания, возможно лишь в самом сознании (происходит благодаря актам сознания). Кроме того, Эдмунд Гуссерль бесспорно является интерналистом.
Как интерналисты могут парировать аргументы скептиков? Скептик напоминает нам, что наше чувственное восприятие может порождать иллюзии. Столб в поле иногда кажется человеком, а кошачье пение - плачем ребенка. Мы также склонны ошибаться и опыт свидетельствует о неуверенности наших рациональных соображений и всего нашего знания. Интерналист может ответить скептику так: несомненно, у нас могут возникать иллюзии, галлюцинации и погрешности в рассуждениях. Однако мы располагаем надежными критериями для различения реальности от иллюзии. И эти критерии принадлежат как раз нашему восприятию и нашему разуму.
Например, когда я пишу эти строки, я сижу у большого окна в доме по улице Нижний Вал, 41. Из моего окна, за крышей старого дома, виднеется здание элеватора, возведенного в 1951-1955 годах архитектором Голштейном (в стиле сталинского ампира). Мне кажется, что элеватор (расположенный на улице Набережно-Крещатицкой, 10) меньше экрана моего ноутбука. Но я часто прохожу по этой улице, когда иду на прогулку днепровской набережной, и я прекрасно знаю (мое зрение постоянно меня в этом убеждает), что элеватор намного больше моего компьютера. Само зрение исправляет собственную иллюзию. И хотя зрение все воспринимает в перспективе, под определенным углом видения, опыт визуального восприятия (сравнение ракурсов, приближение и тому подобное) сам вносит коррективы и позволяет мне избавиться от иллюзий.
