«Вот же мразь!» — выругалась я и сожгла над тарелкой записку. Два слова отравили всю радость, которую хотели доставить скоя'таэли своими незамысловатыми, но душевными дарами. Разрушили хрупкую иллюзию, что я здесь не чужая. Я никогда не отмоюсь от того, что я дхойне, как бы ни помогала эльфам. Мне нет здесь места — оно там, куда мне не хочется уходить. Как там написала Лина?
Нам не нужен дом, лишь на время кров,
Но прогонят со двора.
Мы идём, и отпечатки наших ног —
Просто талая вода.
*слова из песни "Ведьмак" группы Эклиптика*
***
Приготовление Белого мёда было простым, но чрезвычайно муторным. В базу из спирта и эфира, которую следовало поддерживать на грани закипания, нужно было через равные промежутки времени добавлять порошок купороса буквально по кристаллику, не больше. Ида удобно устроилась в кресле и расспрашивала про Зерриканию. Я отвечала, опустив упоминания Золотого Дитя, Зоуи, Драйк Кина и наших с Иорветом знаков, и пыталась на лету скроить из оставшегося непротиворечивую историю. Чародейка, однако, не дала себя обмануть:
— От татуировок, которые, по твоим словам, вам с Иорветом сделали в касбе Шала, за версту разит высокой магией, — нахмурив брови, сказала она. — Не нужно быть Знающей, чтобы распознать ложь.
Я отследила, как последняя песчинка упала на холмик в основании миниатюрных песочных часов, и перевернула их. Иголкой смахнула с ложки в раствор кристаллик купороса.
— Это не совсем ложь, — сказала я. — Это сокрытие правды.
Ида с силой оттолкнулась от ручек кресла и стремительно поднялась. Языки пламени в камине пыхнули в стороны, будто под порывом ветра. Прошагав к полкам, чародейка вытянула пергамент. Подождала, пока я брошу следующий кристаллик.
— Смотри сюда, — велела она и расстелила пергамент на краю стола.
Посреди испещрённого рунами листа в кругу ветвей, полных цветов и листьев, стояла богиня природы — Dana Meadbh. К юбке льнули оленята, у ладоней кружили птицы, и у ног клубком свились змеи. Волк склонил к земле хищную морду.
— Дева Полей, знаю, — сказала я. — А что я должна увидеть?
Ида терпеливо выждала, пока я добавлю ещё купороса.
— Твой эликсир готов, — сказала она и подкрутила фитиль у горелки. — Данамеби стоит в кругу, символизирующем смену времён года. Справа начало года — зима, слева лето.
Она подняла пергамент и отошла с ним к окну.
— А теперь смотри снова.
Издалека на кругу, в котором стояла Дева Полей, уже нельзя было рассмотреть мелкие детали, а сам круг распался на светлую и тёмную части, зиму и лето, которые плавно перетекали одна в другую.
— Ты видишь тот же самый знак, что я вижу на ваших ладонях, — сказала Ида и, свернув пергамент, уселась обратно в кресло. — Мой интерес не праздный. Я хочу, чтобы Дева Полей вернулась в Дол Блатанна.
Я опустилась в кресло напротив. Мне хотелось помочь Иде, однако было боязно сказать что-нибудь лишнее, чего Иорвет бы не сказал.
— Эти знаки не имеют отношения к Деве Полей, — ответила я и приподняла ладонь, когда брови Иды сошлись к переносице: — Ты можешь спросить самого Айонантаниэла. Он рассказал нам про них.
Прикрыв глаза, Ида прикусила нижнюю губу и задумалась. Шаль из прозрачного газа едва видимого зеленоватого цвета соскользнула с молочно-белого плеча, но она не заметила.
— Это совпадение не могло быть случайным, — наконец, произнесла она.
— И между тем, как сказал Мастер Рун, знаки на наших ладонях появились в результате величайшего совпадения. В результате ошибки в заклинании, которое должно было убить Иорвета.
— Продолжай, — потребовала Ида.
— Я не могу сказать больше, чем сказал бы сам Иорвет. Расспроси его. Если он будет знать твои цели, ему незачем будет что-то скрывать. Могу лишь добавить, что эти метки — проклятие, и чтобы избавиться от него, мне надо найти Филиппу Эйльхарт.
Чародейка хмыкнула, поправила шаль.
— Если копнуть любую тайну поглубже, то откопаешь ведьмака. Если продолжить копать, обязательно наткнёшься на госпожу Сову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне нужно найти её и срочно, — повторила я, вдруг осознав, что Ида, как никто другой, может быть полезна в поисках. — Можешь ли ты помочь?
— Ты собираешься покинуть Дол Блатанна? — в голосе чародейки послышался интерес, причину которого я не смогла распознать.
— Да, — ответила я и всё-таки спросила: — А что?
— Да так, ничего, — Ида встала, подошла к окну, как делала всегда, когда не хотела спешить с ответом. — Мы благодарны тебе, однако… Если ты уйдёшь, так будет лучше.
Чародейка была не из тех, кто скажет в лицо: «Сдохни, дхойне», и тем не менее мысль я уловила вполне чётко.
— К слову о твоих изысканиях… — начала я, вновь ощутив неприятный укол обиды. — Торувьель считает, что Дева Полей не может прийти к тем, кто ненавидит, и поэтому богиня покинула Дол Блатанна.
— Ах, если бы всё было так просто, — улыбнулась Ида.
— Перестать ненавидеть — это просто?
— Может быть и нет. Но если убрать повод для ненависти из поля зрения, эльфам будет проще договориться друг с другом.
— С глаз долой — из сердца вон. Что же, благодарю за откровенность, — тихо сказала я. — В таком случае в твоих же интересах помочь мне найти Филиппу.
— Ни одна уважающая себя чародейка не оставляет магических следов, если не хочет, чтобы её нашли. Но я займусь твоей просьбой.
Ида взмахнула рукой, наводя порядок на столе и одновременно показывая, что разговор окончен. Пламя в камине погасло.
***
В вечернем саду шептал в клёнах ветер, ненадолго затихал, и снова налетал вздохами по траве, шорохами в кустах. На этот раз я почуяла след Иорвета у беседки. След повёл по гравийной дорожке в глубину сада, в сторону сосен, стволы которых ярко светились оранжевым в последнем солнце. Иорвет сидел на истёртых ступенях лестницы, уходившей вверх по склону к горам. Он облокотился на колени и казалось размышлял о чём-то, задумчиво наблюдая за мной, пока я шла по хрустевшему под ногами сухому гравию.
— Ты говорил, что найдёшь меня, — я опустилась рядом и протянула ему перо. — Ты забыл.
Иорвет пригнул ко мне голову, и я закрепила кончик пера под ремешком, охватывающим повязку.
— Ты же здесь, значит я нашёл, — невесело улыбнулся он.
Я пропустила руку под его руками, обняла, и мы сидели молча, пока сосны гасли, а ветер шумел в верхушках.
— Что-то случилось? — тихо спросила я.
— Пока нет, — он глянул мне в лицо.
— Сегодня же был последний день дебатов…
— Там всё по-старому, — усмехнулся Иорвет. — Филавандрель предлагает силами пленных построить вокруг Дол Блатанна стену. Он думает, что если отгородиться от мира, то можно вернуть Золотой Век. Остальные понимают, что это путь в никуда, но боятся союза с Саскией, считая, что я предлагаю сделку с дхойне.
— Если бы меня здесь не было, тебе было бы проще их убедить.
— Я разберусь, — Иорвет досадливо тряхнул головой. — Дебаты — это только начало. После бала будет время тишины — время разговоров один на один с Исенгримом. В конечном счёте именно за ним последнее слово.
Он встал, протянул руку.
— Я хотел поговорить не об этом. Сегодня пойдём ко мне.
Комната Иорвета была в противоположном крыле на третьем этаже дворца, прямо над залом с портретами, и, словно в виртуальной реальности, мы добежали до неё сквозь иллюзорные стены и перекрытия.
— А ты неплохо устроился! — воскликнула я, когда чёрно-белые цвета рассеялись, и из темноты проступили толстые ковры на полу, гобелены на стенах и поблескивающая лаком в свете свечей резная мебель.
— Утром из окна видно реку, — Иорвет потянулся ко мне, но замер на полпути: — Это что за чёрт?
Он подошёл к массивному столу на затейливых ножках, поднял и распечатал конверт. Нахмурив брови, отшвырнул письмо в сторону.
— Прямо сейчас Исенгрим собирает всех командиров у себя. Мне надо быть там.
