Я разогнулась и отступила, и в тот же момент ладонь зажала рот, рука знакомо и дерзко обхватила за талию. Иорвет утянул меня назад, под густую сень клёна. Ладонь переместилась на подбородок, на ощупь в темноте его губы нашли мои. «Ты сумасшедший! — пронеслась мысль. — Целоваться в двух шагах от Яевинна!», но я приникла к его губам ещё сильнее, запустив пальцы в волосы на затылке и притягивая его, мгновенно опьянев от риска пополам с восторгом. Целуя, глубоко и азартно, Иорвет нашёл мою ладонь, стиснул в своей. Перед веками посветлело — он стал белым. Оглянулась — розы фонариками мерцали вокруг беседки, ничуть не освещая нарисованный мелом силуэт сидящего Яевинна.
— К тебе ближе, — рука Иорвета отпустила талию, и мучительно хотелось вернуть её, чтобы она притянула, прижала крепко тело к телу, и, может быть, и Иорвет ощущал то же самое, потому что он стремительно потащил меня за руку через сад.
Метры до моего окна на первом этаже дворца мы преодолели в считанные секунды. Прыжок, подоконник. В комнате ярко светился графин с лекарством Иды. Молча, нетерпеливо и неистово мы нырнули в страстный морок одержимости, явственно приправленной горьким вкусом ещё не наступившей, но неминуемой потери. Грубо и с силой руки скользили по плечам, груди, сжимали бёдра, будто мы хотели притиснуться друг к другу ещё ближе, если бы это было возможно. Одновременно с этим бестолково и в спешке пытались содрать магические шмотки, которые неожиданно податливо спадали с плеч, словно на них не было ни застёжек, ни завязок.
В разваливающейся изнанке мы упали на кровать, и Иорвет вжал меня в белые простыни, придавил всем весом, и мне всё равно было мало. Я обхватила его узкие бёдра ногами, и мне хотелось впитать его целиком — с татуировкой, сводящими с ума губами, с руками, которые ласкали и не отпускали. Мы отдались этой ночи без остатка, тяжело и хрипло дыша, прижимаясь мокрой от пота кожей к коже. Без слов, которые бы всё испортили, без раздумий. Здесь и сейчас.
Потом лежали молча, опустошённые и наполненные одновременно. Кончиками пальцев касались, невесомо гладили по спине, уже привычно переплелись ногами.
— Я думал, что ты собралась уйти, не попрощавшись, — Иорвет приподнял мой подбородок, поцеловал, легонько захватив нижнюю губу.
— Готова так прощаться каждый день.
В темноте я видела, как он улыбнулся, но через миг стал серьёзен.
— Нам надо поговорить.
Нет фразы, обещающей больше неприятностей, чем эта. Я перекатилась на спину. Знаки, время, роза, эльфы — всё навалилось разом, завладело мыслями. Глубоко вздохнула.
— Не надо.
— Эти дни я думал. Что, когда ты проснёшься… Если проснёшься, то… Должен быть выход, — протянув руку, он развернул меня за плечо к себе.
— Выход?
— Чтобы ты осталась. Мы сможем что-нибудь придумать, всегда могли, — его лицо было совсем близко, и я ласково отвела ему за ухо упавшую на глаз прядь волос.
— Нет.
— Снова «нет»? — Иорвет привстал на локте.
— Просто обними меня, — я подкатилась к нему под грудь, нащупала руку, и, притягивая его, прижалась к горячему животу спиной. — Вот так, да.
В наступившей тишине было слышно, как потрескивают сами по себе деревянные половицы, и если бы я могла выбирать, в каком моменте провести вечность, я бы выбрала этот.
— Яна…
— Не говори ничего, — я поёрзала, устраиваясь поудобнее, чтобы наши тела идеально повторяли изгибы друг друга.
Иорвет помолчал, прижался теснее.
— Так сложно думать, — тихо сказал он на ухо.
— И не надо.
— Мы поговорим завтра, — уступил он, хотя по тону было ясно, что не сдался. Его рука скользнула по моему бедру.
— Завтра… — эхом ответила я, лишь бы не спорить, лишь бы не говорить, и отчаянно желала, чтобы завтра не наступило никогда.
ДОЛ БЛАТАННА. Почему не вместе мы, чёрт знает
Завтра наступило совсем нестрашное. Напротив, от него ощутимо веяло расплавленным зерриканским настроением — тем недолгим и очень счастливым временем, когда мы не только засыпали, но и просыпались вместе. Дверь, предусмотрительно запертая изнутри на засов, уже несколько раз дёргалась, в неё стучали, а один раз деликатно поскреблись, и я услышала голос Моны. День требовал дел, но лениво валяться в нагретой смятой постели было несравненно приятнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне давно пора быть на дебатах, сегодня последняя встреча. Вопрос в том, что мы всё проспали, и теперь, не сомневаюсь, коридор заполнен соглядатаями, — Иорвет потянулся всем своим длинным телом и сел, подтянув под себя ноги.
Я подползла к нему под руку и, положив голову на бедро, погладила плоский треугольник живота пониже пупка.
— У меня есть идея, — сказала я. — Ты пьёшь зелье Иды?
— Она заряжает воду каждый день, но я забываю. Ты думаешь… — Иорвет раскрыл ладонь, на которой едва-едва начинали чернеть линии знака.
— Надо попробовать.
Синюю чашку я долила доверху и сделала большой глоток. На этот раз энергия растеклась по телу истомой и покалывающими искрами счастья. Раскрыла ладонь на одеяле, и мы наблюдали, как моя белая запятая наливается светом, становится ярче и чётче, чем обычно. Иорвет протянул руку за чашкой.
— Оденься? — напомнила я.
Рассмеявшись, он собрал с пола разбросанные вещи.
— Мне кажется, что Ида всё знает, и… — я задумалась. — Кажется, что она помогает нам.
Иорвет пожал плечами, одновременно с этим наматывая кушак.
— Значит ей это почему-то выгодно, других мотивов у чародеек быть не может, — он обнял меня. — На закате будь в саду, я тебя найду.
Он залпом выпил лекарство. Через несколько секунд знак почернел, мы соединили ладони, и белоснежный Иорвет прошёл сквозь запертую дверь и исчез.
***
— Мы же хотели идти в город! — пропыхтела обиженно Мона, ввалившись в комнату с подносом в руках. — Завтрак уже остыл!
Она выкладывала на стол крохотные пирожки, похожие на спаржу стебли и плошки с творожным соусом.
— Взяла на нас двоих, — сказала она. — Почему ты не открывала?
— Крепко спала, — ответила я.
Проследила за взглядом Моны и увидела, что на столике у окна лежит забытое Иорветом рыже-чёрное с белыми пестринами перо красного коршуна. В горах, по дороге сюда, их была тьма.
— Спала, как же, — буркнула Мона.
— Это была официальная версия, — быстро поправилась я.
— Вы играете с огнём! — воскликнула она.
— Как обычно, — усмехнулась я под нос…
Площадь, которая навсегда отпечаталась в мозгу страхом, отчаянием, волнующейся толпой, была пустынна. На белый с голубоватыми прожилками мрамор ложилась тень дворца, под синим небом безмятежно шумели водопады. Группками навстречу шли скоя'таэли, и вдруг оказалось, что их взгляды не проходят сквозь меня, словно я невидимка, как это было с эльфами во дворце — мне дружески махали, трепали по плечу, благодарили.
— Последний день дебатов обещает быть жарким, — сказала Мона между приветствиями. — Они идут поддержать Иорвета и Торувьель. Особенно Торувьель.
— Почему именно Торувьель? — заинтересовалась я.
— Она сегодня выступает с речью. Очень важно, чтобы за Иорвета высказался кто-то из наших, но не из его отряда.
— Какое совпадение… — задумчиво проговорила я.
Вскинув брови, Мона подхватила меня под руку и направила в сторону кипарисов у канала.
— Говори! — потребовала она.
— Вчера я видела, как Яевинн сорвал для кого-то розу памяти. Уверена, что для Торувьель, — ответила я, решив, что не обязана хранить тайны Яевинна. — Может быть, это была взятка, а не признание в любви?
— Ах вот в чём дело, — протянула Мона, и теперь уже я умирала от любопытства. — Теперь всё понятно!
Она подвела меня к самой кромке канала. Под водой, словно зелёные волосы, волновались по течению прилепившиеся к каменным стенкам длинные нити водорослей. Оглядевшись по сторонам, Мона убедилась, что вокруг пустынно. Предосторожность была излишней — сквозь шум воды, срывающейся из-под арок, едва можно было расслышать собеседника в шаге от себя.
