— Бейте проклятых! — резанул по нервам визгливый женский голос. — Это они во всем виноваты! Вон они, паскуды, бегут! Бейте их!
Толпа разом вскочила — монахи в ужасе пытались кто спрятаться, а кто убежать: в глазах людей они теперь прокляты Богом.
Кто-то настиг брата Симона, дернул за рясу и опрокинул на мостовую. Взметнулись палки, ножи, камни, раздался отчаянный вой, но звучал он недолго. Вскоре люди побежали дальше, оставив позади кровавые ошметки. Ни один из проповедовавших на площади монахов и священников не ушел живым, их разорвали в клочья, вымещая пережитый ужас.
То же самое происходило по всему городу. Несколько монастырей разгромили, монахов, не успевших спрятаться, перебили. Божьи слуги забивались в любую щель, молясь о спасении, никто из них больше и не помышлял о противостоянии Матфею. Паладины дружно принесли клятву верности благословленному архангелом первосвященнику и выступили наводить порядок. Командиры отрядов получили из секретариата резиденции запечатанные пакеты со списками еретиков и начали аресты. С арестованными не церемонились — сложить на ближайшей площади костер под радостное улюлюкание толпы недолго. К утру почти все высокопоставленные святые отцы приказали долго жить.
Из окна резиденции за буйством толпы наблюдал Матфей. Он криво усмехался и сжимал кулаки. Знал, что совершил страшное, что не имел права так поступать, что Бог спросит с него за этот день, но не видел иного выхода. Многих сволочей успели убрать раньше, но далеко не всех, самые опасные остались на свободе, притворяясь верными заветам, а на деле гадя, как только могли. Ничего, их больше нет.
— Вот теперь можно приступать и к настоящему делу, — прохрипел он, оборачиваясь к молчаливому Итану. — Вот теперь нам уже никто не помешает.
* * *
Завалы бумаг пугали, сотни непрочитанных донесений загромождали стол, а до утра осталось совсем немного. Итан с Навром терли красные глаза, пинтами пили акту,[2] и упорно продолжали просматривать свиток за свитком. Прошлым вечером в столицу со всего Фалнора грифоньей почтой доставили доклады школьных учителей и инквизиторов об отличающихся от сверстников детях. Хотелось надеяться, что среди них найдется кто-нибудь из Трех. Доверить поиски кому-либо другому сатир с архиепископом не решились: не дай Бог, что-нибудь просочится — неизбежна паника, а ее допускать нельзя.
Навр понемногу зверел, читая отчеты — почти в каждом случае талантливого ребенка давили изо всех сил, наказывали за смелые вопросы и сомнения в общепринятых истинах. Целенаправленно растили фанатика, верящего, а не думающего. Сатир то и дело косился на мрачного Итана и хмыкал про себя — архиепископ явно испытывал те же чувства. Странно, но факт. Значит, что-то здесь все же изменится — именно такие люди сейчас получили власть в Церкви.
К сожалению, ничего по-настоящему важного им так и не попалось — да, многие дети обещали вырасти талантливыми, а то и гениальными учеными, сказителями, лекарями. Но не магами. Никаких намеков на магические способности. Вот взять хоть этого мальчика. В семилетнем возрасте разработать собственную логическую причинно-следственную систему?! Пусть наивную и даже смешную с точки зрения взрослых, но все равно — такое не каждому дано. Надо будет обратить на этого малыша внимание Марка, и сатир отложил свиток в сторону, куда они откладывали самые необычные отчеты.
Лениво взяв следующий свиток, Навр углубился в чтение. А дочитав, замер.
— Итан, есть… — с трудом выговорил он через некоторое время.
— Что есть?
— Сам глянь.
Архиепископ выхватил из рук сатира свиток и впился в него взглядом:
«Согласно поступившей 18/09/1878 директиве 23/16, отчет штатного инквизитора школы № 2 города Благинска, Погнинской губернии.
Проверка детей младшего возраста (5–8 лет) и опрос учителей начальных классов выявил следующее:
1. Необычных детей не замечено, провоцирующих вопросов учителям никто не задает.
2. В подготовительном классе иногда происходят странные события, а именно:
а) без всякой причины падают вещи;
б) мяч во время игры ведет себя неадекватно — летит не в сторону удара;
в) в класс во время уроков то и дело влетают бабочки, причем бабочки тропические, не водящиеся в наших краях, проверено у знающих людей.
г) самопроизвольно загораются свечи.
В совокупности все вышесказанное позволяет заключить о возможном наличии у кого-то из детей магических способностей, о чем заявлено в городское отделение Святой Инквизиции. Учителю вынесено порицание за недоношение.
22/09/1878
Аракасий Ирканас, штатный инквизитор школы № 2 города Благинска»
— Они же сожгут ребенка! — вскочил Итан, отшвырнув свиток.
— Думаю, еще не успели, — буркнул Навр. — Письмо, по счастью, доставили грифоны, отправлено всего три дня назад.
— За три дня провинциальные инквизиторы такого могут натворить…
— Значит, не будем терять времени. Надо ехать. Но еще ночь.
— У нас ночь, а в Погнинске уже утро, — отмахнулся Итан. — Хуже, что туда скакать неделю!
— Со мной маг, — довольно оскалился Навр.
— И что с того?
— Не просто маг, а один из телепортаторов!
— Отлично! — просиял архиепископ. — Сколько людей он сможет перенести?
— У него надо спросить, — проворчал сатир, доставая кристалл связи.
Вскоре в комнате появился трущий глаза плотный человек средних лет в непримечательном костюме фалнорского горожанина. Повезло, что команда Навра ночевала в том же здании, иначе пришлось бы посылать за магом, а это заняло бы драгоценное время. Узнав, что от него требуется, телепортатор нахмурился.
— Ну, и как я перенесу вас в этот самый Благинск? — спросил он. — Я там хоть раз бывал? Нет. А без ориентиров…
— А в Погнинск?
— Туда могу, на главную площадь. Только переполох же поднимется, здесь не империя.
— Да плевать! — Итан едва не приплясывал от нетерпения. — Скольких можете захватить с собой?
— Не больше пяти человек, — недовольно буркнул маг, которому очень хотелось спать. — Без лошадей. С лошадьми — двоих.
— Что будем делать? — повернулся к Навру архиепископ.
— В Погнинске есть Очищающие?
— Естественно, — недоуменно пожал плечами Итан. — Они везде есть.
— Значит, отправляемся вдвоем, отряд возьмем в Погнинске — и галопом в Благинск.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
