здесь ничего не было.
В большой коробке, напичканной тряпьем, что-то зашуршало. Крыса! Катя отдернула руку, взвизгнула и отскочила. Хрустнула доска, потом – другая. Пол вдруг заскрипел, затрещал и провалился куда-то, а вместе с ним и сама Катя. Казалось, сердце подскочило к горлу и тут же упало в желудок. Спасло то, что одеждой она зацепилась за гвозди. Этого хватило, чтобы Катя успела схватиться за края обломанных досок. Она повисла на руках – и, казалось, вот-вот сорвется, но болтающиеся ноги вдруг наткнулись на какую-то опору рядом. Лестница – ее последний шанс не рухнуть.
Изловчившись, Катя дотянулась до перекладины и зацепилась за нее носком ботинка. Потянулась, неудачно дернулась и услышала предупреждающий треск досок. Ей все-таки удалось перебраться на лестницу. Снова почувствовав опору под ногами, Катя перевела дыхание. Она сняла с шеи шарф, оставив его болтаться на ржавых гвоздях. Посмотрела вниз – и, заметив пятно света, не сразу поняла, что во время падения уронила мобильник. Только этого не хватало! Пришлось спускаться.
Тело все еще дрожало от испуга, руки саднило от царапин и заноз, шея нестерпимо ныла. А Катя беспокоилась о мобильнике. Он упал в кучу гнилой соломы, поэтому оказался цел. Катя выставила телефон перед собой, освещая пространство горящим экраном.
Вдоль стен тянулись массивные полки, заставленные пыльными банками. Их мутное содержимое было невозможно опознать. Пол покрывала гнилая солома вперемешку с осколками, распространяя зловоние. Очевидно, старые банки взорвались. От тошнотворного запаха перехватило дыхание. Следовало выбираться отсюда как можно скорее. Катя метнулась к лестнице, но споткнулась и ударилась носом о деревянную перекладину. Чертыхнувшись (филолога тоже можно довести!), Катя направила свет телефона под ноги и увидела большую коробку, набитую тканью. Вначале она подумала, что обнаружила старую одежду, но все же решила проверить.
Пальцы наткнулись на что-то твердое – под слоем затхлых тряпок были спрятаны книги. Катя радостно взвизгнула – она не ошиблась! Подсказка Ника найдена!
Она присела на корточки, чтобы перебрать коробку с книгами. Поднять ее по лестнице не получилось бы, поэтому Катя осталась в подвале. Нужно изучить каждую книгу.
Она лихорадочно листала страницу за страницей. Разбухшая бумага тихо шелестела под ее пальцами, точно очнувшись ото сна. Просмотренные книги откладывались в сторону, поднимая за собой облачко пыли.
Опустошив коробку наполовину, она начала злиться и вместо лежащей сверху книги вытащила другую – с самого дна. Обложка совсем истерлась, трудно было различить название. Но и следующие страницы оказалась пусты, точь-в-точь как в книге из лужи. Катя дошла до последней страницы, на которой чернели корявые, острые буковки: «Здесь должна быть последняя глава, но будет последняя подсказка. И она заключается в том, что тебе больше незачем искать. Все, что ты должна была отыскать, ты нашла в себе».
К горлу подкатил комок, но Катя была слишком рассержена, чтобы заплакать. Схватив книгу без обложки, она сунула ее в рюкзак и поднялась по лестнице. Оказавшись наверху, Катя достала ручку, села на пол и написала в найденной книге:
– Что это значит?
– Ты нашла последнюю подсказку, поздравляю, – появилось на книжных страницах.
– Где мне тебя ждать? – требовательно спросила она.
– Тебе не нужно никого ждать. Твой автобус уходит через полчаса. Советую поторопиться.
– Ты что, вновь надо мной пошутил?
На этот раз ей никто не ответил. Катя сделала еще одну попытку поговорить с Ником, но он больше не отзывался. Она исписала страницу до конца – а Ник остался нем.
Слезы отчаяния хлынули из глаз. Хотелось разорвать эту книгу в клочья, чтобы причинить кому-то ту боль, что испытывала сама. Катя отшвырнула ее в дальний угол, к горе хлама, и бросилась прочь из этого дома.
Рыдания мешали дышать. Захлебываясь слезами, Катя бежала по улице. Прохожие удивленно поглядывали в ее сторону и старались держаться подальше, как от чумной.
Неужели Ник пошутил над ней? Неужели никакой встречи быть не могло? О чем она думала, когда верила человеку, который бродил рядом с ней по городу, прячась за ребусами? Она рыдала из-за своей глупости, досады и разочарования. Ее фантазии – эти мнимые красочные галактики – взорвались в один миг, оставив лишь клубы удушающей космической пыли. Реальность обрушилась на нее слишком неожиданно, и оттого становилось еще больнее. Не было никаких оживших книжных персонажей и загадок, должных привести к ним, – был пустой обман и чьи-то злые шутки! А она наивно верила в них, став посмешищем для шутника.
На станции ждала все та же черная собака. Катя устало опустилась на скамейку, вытирая слезы краем порванного шарфа. Дворняга сидела рядом, подметая хвостом выщербленный асфальт, и ждала чего-нибудь вкусного. В кармане Катя обнаружила раскрошившееся имбирное печенье, которым накануне ее угостили. Она вытряхнула все до последней крошки. Собаке хватило пары мгновений, чтобы проглотить лакомство.
Тем временем небо затянуло серыми облаками. Стал срываться снег, похожий на мелкие клочья ваты. Катя наблюдала, как снежинки опускаются на собачью шерсть и тают, оставляя после себя блестящие капельки. А вот дворняге снегопад не понравился. Она отряхнулась и заковыляла в свое укрытие, под лавочку.
Так они просидели около получаса, ожидая автобус, который опаздывал. Раскрыв двери, он впустил замерзшую Катю в пустой салон. Она заняла свое место, хотя могла выбрать любое. Контролер отказалась проверять билет, поскольку он был единственным.
– А где же остальные пассажиры?
– В такую погоду все дома сидят. Вам просто повезло, что автопарк на конечной.
– Все равно машину гнать, – добавил водитель.
– Да уж, мне сегодня постоянно везет, – невесело сказала Катя.
Контролер отвлеклась, чтобы пропустить в автобус еще одного пассажира. Опоздавший ловко прошмыгнул в салон, задев поручень своим рюкзаком с яркими значками. Вне всяких сомнений, это был тот разноглазый тип с остановки. Катя подскочила, готовая броситься за ним, если он решит снова удрать. Но парень, улыбаясь и приветствуя ее как давнюю знакомую, пошел навстречу…
Когда он оказался совсем близко, Катя смогла разглядеть его глаза – сегодня они были одинаково голубыми, словно в первую встречу гетерохромия ей померещилась. Могло ли ее неуемное воображение придумать такую деталь?
Пока она терялась в догадках, парень умостился на соседнем сиденье.
– Фуф, еле успел купить билет, – выдохнул он и, заметив, что Катя растеряна, спросил: – Ты меня не узнала?
Сердце бешено заколотилось. Она хотела назвать его имя, но не могла: только немо открывала и закрывала рот. Он представился сам:
– Леша.
Сердце ухнуло куда-то под ребра, словно кто-то оборвал в ней ниточки.
– По глазам вижу, что не узнала. В город укатила – и друзей своих вообще забыла!
– Лешка? – ахнула Катя.
Это имя рисовало в ее памяти совершенно иного человека: двенадцатилетнего мальчишку, тощего и угловатого, с хитрыми ярко-голубыми глазами и прилежно зачесанными темными, почти черными, волосами. Когда-то, в прошлой жизни, они были друзьями. Вместе ходили в музыкальную школу, карабкались по деревьям, оставляли записки в библиотечных книжках и звонили в двери, чтобы пуститься в бегство. Это он утешал Катю, когда она узнала, что родители разводятся, а после ее отъезда слал письма, которые она боялась прочитать… Он стал для нее вначале лучшим другом, потом – первой влюбленностью, а теперь – горьким, но теплым воспоминанием.
Было одновременно радостно и больно встретить человека, который связывал ее с прошлой жизнью. Только нынешний Леша превратился вдруг в платинового блондина и приобрел несвойственную ему манерность в движениях, точно изображал кого-то другого.
– За двенадцать лет ты очень изменился, – как бы в свое оправдание сказала Катя.
– Да и ты повзрослела, – усмехнулся он. – Но вот щуришься все так же, как в детстве.
– Что ж поделать, – Катя развела руками, –
