странная. Упала из почтового ящика, пока я тебя ждал.
– А почему странная? – недоуменно спросила Катя, разглядывая листок. Либо Шурик впервые увидел квитанцию за электроэнергию, либо простуда вышибла из нее мозги.
– Первую строчку прочти, – предложил Шурик. Вид у него был растерянный, словно он внезапно проснулся и не мог сориентироваться, где находится.
– «Счет за электроэнергию», – вслух прочитала Катя, недоумевая еще сильнее.
– А ниже?
– «Тариф». – Пожав плечами, Катя показала ему квитанцию.
Шурик внимательно вгляделся в листок и даже прищурился.
– Ничего не понимаю, – нахмурившись, сказал он. – Здесь точно был другой текст!
Недоумение Кати сменилось волнением. Фокусы с изменяющимся текстом были ей уже хорошо знакомы. Памятуя последний разговор с Ником, она боялась предположить, какое послание он мог оставить ее коллеге.
– «Эй, чудак, держись подальше от Кейт, иначе вся твоя коллекция объявлений превратится в сборник анекдотов!» – процитировал Шурик, делая паузы, чтобы вспомнить точную формулировку. Он смутился и нервно пригладил торчащие в разные стороны волосы. Было очевидно, что ему неловко цитировать это нелицеприятное послание.
Катя засмеялась и, поймав вопросительный взгляд Шурика, выдавила из себя:
– Не обижайся на него. Он порой бывает невыносим, но ничего плохого не сделает.
– Кто? – не понимал Шурик. Его былая уверенность, которую он так долго приобретал, лопнула в один миг, как воздушный шарик от тычка иголки. Сжавшись, точно еж в минуту опасности, Шурик топтался в коридоре. Он не мог просто сбежать, но и продолжать этот разговор, чувствуя себя полнейшим идиотом, тоже не хотел.
– Расскажу за чашкой чая, проходи, – пригласила его Катя и ретировалась на кухню. У нее было пять минут, чтобы придумать правдоподобную легенду, объясняющую странные послания на квитанции, которые чудесным образом исчезли.
Оказавшись на кухне, Шурик встал рядом с табуретом, отчего-то не решаясь присесть. Нервно перебирая пальцами пакет, с которым явился, он наблюдал за Катей, суетящейся у плиты. Когда она наконец-таки повернулась и пригласила его за стол, Шурик покорно сел на табурет.
В пакете оказались фрукты, бутылка молока и баночка меда. Катя поблагодарила Шурика за заботу, и между ними повисло неловкое молчание. Тишину нарушал лишь стук чайной ложки, которой парень размешивал сахар в чае.
Белка любопытно заглянула на кухню, но, услышав от незнакомца призывное «кис-кис-кис», юркнула обратно в комнату. Шурик неловко развел руками, будто извинялся, что не понравился кошке. Выглядело это очень забавно, и Катя едва сдержалась, чтобы не засмеяться.
– Не подумай ничего дурного, но я чувствую себя идиотом в этой истории с квитанцией, – сказал он и косо глянул на Катю, проверяя ее реакцию.
– Не бери в голову, это всего лишь шутка, – отмахнулась она, наивно полагая, что такого объяснения Шурику будет достаточно.
– Твоя шутка? – уточнил он, действуя по логике Ника: прежде чем обижаться, нужно собрать информацию.
– Моего… друга, – несмело ответила Катя и снова замолчала. За пять минут придумать внятное объяснение происходящему она так и не смогла. Оставалось два пути: отказаться от каких-либо объяснений или сказать правду, которая выглядела фантастичнее любой выдумки.
– Он фокусник? – У Шурика нашлось свое объяснение.
– Что-то вроде того, – уклончиво ответила Катя.
– А фокус с изменением текста в статье – тоже его рук дело?
Катя промолчала, виновато потупив взгляд. Она старалась не вспоминать этот инцидент, о котором успела трижды пожалеть. И вовсе не потому, что расплатилась за него новыми очками. Она угукнула, тихо и невнятно подтверждая догадки Шурика, в надежде, что он не услышит.
– Не знал, что у тебя есть знакомые волшебники.
– Они не любят сознаваться в своих способностях, – пожала плечами Катя. – Будь я волшебником, то никому в этом не призналась.
– А почему я должен держаться от тебя подальше?
– Ну… он очень ревнивый и обидчивый, – уклончиво сказала Катя и нервно заерзала на стуле. Разговор приобретал опасный оборот, нужно было срочно уводить его подальше от ревнивого друга-фокусника со странными угрозами.
– Тогда пусть скажет мне это в лицо! – воскликнул Шурик и, взяв себя в руки, тихо добавил: – Я буду рядом, если только ты не захочешь, чтобы я держался от тебя подальше.
– Не делай из невинной шутки трагедию, – раздраженно сказала Катя и шмыгнула носом, как бы намекая, что болеющим нужно потакать и делать так, как они говорят.
– Я просто хотел у тебя спросить, чего хочешь ты.
– Выздороветь! – воскликнула она. Слово больно царапнуло горло.
– Я не о том вовсе. Ты разве не видишь, что с нами происходит?
– Мы сидим на кухне и спорим о пустяках. Все верно?
Шурик глубоко вздохнул. Она впервые видела, как он злится. У них что там, чемпионат по обидчивости?
– Не совсем подходящая атмосфера, чтобы выяснять отношения, – не выдержала Катя. Бессмысленно было мучить Шурика, изображая непонимание. – Мне нечего тебе ответить.
– Это и есть ответ!
Шурик вскочил со стула, случайно зацепив кружку рукой. Та опрокинулась и, скатившись по столешнице, со звоном разбилась об пол. Чайная лужа на столе, осколки на полу и капли недопитого чая, стекающие по скатерти, – картину этого апокалипсиса дополнял зардевшийся от стыда Шурик.
– Извини, давай я все уберу.
– Обеденное время уже заканчивается, иди, а то опоздаешь, – выпроваживая его из кухни, заявила Катя.
– Я куплю тебе новую кружку! – оправдывался Шурик, зашнуровывая ботинки.
– Не переживай. Мой друг-фокусник склеит кружку силой мысли. Будет как новенькая! – отшутилась Катя, чтобы разрядить атмосферу. – Спасибо за заботу. И вот, держи свой шарф. Дашке привет.
– Выздоравливай, – буркнул Шурик. На фоне его драматичного ухода это пожелание выглядело неуместно. Почти то же самое, как если бы сосед включил перфоратор ни свет ни заря и просверлил на потолке фразу: «С добрым утром!»
Шурик прощально махнул рукой и, не дожидаясь лифта, побежал по лестнице. Катя слушала его торопливые шаги, пока они совсем не стихли. Она закрыла дверь и отправилась убирать осколки.
Литры выпитого чая с лимоном и лекарства от простуды привели Катю в чувство к пятнице. И хотя болезненная бледность делала ее похожей на статую, выглядела она гораздо лучше, нежели в те дни, когда на нее свалилось все: температура, кашель, головная боль, ссора с Ником, разбитая чашка и обиженный Шурик. Ну и времечко!
Триумф репортажа быстро забылся, и на Катю уже никто восторженно не смотрел. Корректор, с которой она столкнулась у входа, сделала вид, что встретилась с пустым местом. Ах, как в старые добрые времена… Одна Дарья продолжала источать дружелюбие и поздравила вернувшуюся в строй коллегу имбирным печеньем. За дни одиночества в кабинете Дарья накопила огромный потенциал собеседницы, а потому говорила без умолку. Катя даже предположить не могла, что по этой болтовне можно скучать.
После работы она отправилась на вокзал, чтобы купить билет. На лестнице ей встретился Шурик, который буркнул неопределенное «привет-пока» и ускорил шаг. Катя остановилась на лестничном пролете, чтобы позволить беглецу скрыться. Прежняя неловкость вернулась в их общение, точно дружественные беседы и совместные прогулки были сном. Она вздохнула, услышав, как громко хлопнула дверь внизу, и спустилась по лестнице. Раньше казалось, что игнорировать людей не составляет особого труда. Это действительно просто, если ты безразличен к ним. Но стоит этим людям вторгнуться в твою жизнь, как равнодушие исчезает.
Укутавшись в теплый вязаный шарф, Катя зашагала по улице, пренебрегая общественным транспортом. За время болезни так надоело сидеть в четырех стенах, что загнать ее в душный и пыльный автобус не мог даже пронизывающий ветер. Деревья, воздев тощие ветви к посеревшему небу, беспокойно раскачивались от мощных порывов. Катя спрятала нос в складках шарфа и запустила руки в карманы, ища перчатки. Идея прогуляться до вокзальных касс уже не казалась такой хорошей.
Пятничным вечером вокзал был заполнен суетливыми людьми, стоящими в очередях, опаздывающими на автобусы или ожидающими своего рейса. Катя представила себе, что вся
