В прежние времена каждая страна если что-либо изобретала и придумывала, то держала свое изобретение про себя. А теперь техника становится все более и более международной. Где-нибудь, скажем в Северо-Американских Штатах или в Англии, изобретут какую-нибудь машину, придумают какой-нибудь лучший способ обработки земли, а другая страна этим пользуется. Если у пас что-нибудь изобретут, то нашими изобретениями тоже пользуются другие страны. Изобретения одной страны помогают лучше справляться с силами природы, покорять себе природу в других странах.
Техника, наука все больше и больше сближают людей между собой. Поэтому и общественное развитие идет в направлении сближения между собой различных стран. Капиталисты стремятся разъединить между собой народы, сеют между трудящимися разных стран вражду, рабочие же всех стран стремятся объединиться в братскую семью. Это их стремление идет в ногу с развитием современной техники, и потому рано или поздно это объединение осуществится.
Остановимся на другом вопросе — на вопросе о коллективном труде. Посмотрим, как идет работа на фабрике, на заводе. Делают, положим, на заводе паровоз. Как делают этот паровоз? Не таким образом, что один рабочий делает целиком паровоз, другой рабочий стоит рядом и делает другой паровоз, третий — еще паровоз. Так работа не ведется. Л каким образом делают? Один одну часть паровоза изготовляет, другой — другую. Один паровоз делает сотня людей, каждый свою частицу делает, а потом все это собирают вместе и получается паровоз. У всех цель одна — построить паровоз, а каждый делает свою небольшую частицу работы. Например, один рабочий делает винтик и он этого винтика не приготовил: все части паровоза сделаны, а один винтик не сделан — и весь паровоз не может работать. Каждый работает отдельно, а цель одна — построить паровоз. При изготовлении паровоза проводится разделение труда. Труд отдельных работников обобществляется общей целью. Паровоз — результат коллективного труда. Так работают на фабрике. Но и во всей общественной жизни мы видим разделение труда. Одни добывают хлеб, сырые продукты, другие обрабатывают продукты на фабриках, третьи перевозят эти продукты по железной дороге. Но разделение труда в обществе проводится не так систематически, не так слаженно еще, как на фабрике. Мы стремимся к тому, чтобы и во всем обществе труд был правильно организован, велся по общему плану. Работа по общему плану сближает людей, сплачивает их. Но, чтобы плановая работа была возможна, надо, чтобы люди научились коллективно работать.
Каждая советская школа — и ШКМ в том числе, конечно, — должна учить ребят коллективно работать, работать по общему плану, помогая друг другу, должна учить дружно работать и дружно жить.
Возьмем старую, буржуазную школу — как там было? Каждый за себя учится, отвечает, а до других ученику дела не было, и даже запрещалось ребятам помогать друг другу, старались ребят разъединить, отметки ставили: оценивали работу каждого отдельно, постоянно слышались наставления о том, что каждый должен за себя отвечать в школе, а коллективной совместной работы никакой не было. Уроки учили каждый в отдельности, а не то чтобы два или три ученика какой-нибудь урок вместе, сообща приготовили и помогли друг другу. Ведь всегда силы разные: один немного больше знает по арифметике, другой — по-русски, третий — по географии, и вот когда ребята вместе работают, то помогают друг другу; раньше, в старой школе, эта взаимная помощь запрещалась. Бывало, ребятам хочется друг другу помочь, подскажет кто-нибудь — сейчас же преподаватель кричит: «Какое ты имеешь право! Это запрещается!» Дети приучались в школе врозь работать.
Таким образом была поставлена работа в школах, и так она поставлена теперь в капиталистических странах. Там сейчас в школах каждый только за себя должен отвечать.
В нашей, советской школе мы стремимся к тому, чтобы ребят приучить работать совместно, чтобы школьники сообща учились, помогали друг другу. Если делают что-нибудь — заводят какой-нибудь сад или огород, делают ли какую-нибудь вещь, — надо, чтобы не в одиночку делали, а разделяли между собой труд, каждый брал бы работу по силам и делали все вместе. Возьмем нашу пионерорганизацию. Она строится по звеньям. Почему отряд разделен на звенья? Чтобы звенья могли сообща работать, чтобы учились работать вместе, коллективно, сообща помогать друг другу.
Эта взаимопомощь в работе имеет большое значение. Надо также научиться жить вместе. Посмотрите, как живут в деревне. Вы работаете все в деревне. Если присмотреться к жизни крестьян, то можно увидеть, что сплошь и рядом они не умеют сообща работать и жить. Наоборот, все разделяют на свое и чужое, стараются часто сделать, например, соседу что-нибудь неприятное, прогнать подальше соседскую курицу, вылить под окно соседке помои и пр., а вместе работать и жить не умеют часто. Вот недавно мне один крестьянин рассказал о том, чем кончилась их попытка работать сообща: «Купили семена через кооперацию, сговорились, привезли на поле и стали препираться. Один говорит: «Как же мы будем так сеять, может быть, к тебе больше попадет?». Другой говорит: «А, может быть, я буду больше работать?». Поспорили, поспорили и отвезли семена обратно, в кооперацию». Таким образом, вместе, сообща сеять они не сумели.
В крестьянской жизни очень часто работают все врозь. Даже если мы посмотрим па поговорки, то из них увидим, что люди привыкли работать врозь и жить врозь, не сообща, не дружно. Например, «всяк сам за себя, а бог за всех». Эта поговорка показывает, что люди действительно так живут: каждый старается за себя, а до всех кому какое дело, об этом бог позаботится. Другая поговорка — «моя хата с краю, знать ничего не знаю». Никому никакого дела до общественной пользы нет. Если всмотришься в жизнь, то увидишь, что очень часто так говорят: «каждый за себя», «моя хата с краю», «не мое дело» и т. д.; коллективно, сообща работать не привыкли. Между тем есть такие работы, которые важно непременно устроить сообща, потому что если мы не будем, например, о благоустройстве своей деревни все вместе заботиться, сообща, то ничего не выйдет. Если бы только каждый для себя старался, то тогда ничего нельзя было бы построить, поэтому очень важно, чтобы у нас в школе ребята приучались работать вместе, помогать друг другу и стараться общими силами налаживать работу. Кто-нибудь выдумал какой-нибудь проект работы, вместе в классе обсудили его, и затем не в одиночку работать надо, а целая группа должна помогать друг другу и стараться этот план выполнить. При такой постановке работы дети приучатся к общей, коллективной работе, и не только к работе, но и к жизни, Владимир Ильич много писал о том, что нам надо ввести новые порядки. Он говорил, что мы должны строить социализм. Л что значит строить социализм? Это значит организовать по-новому всю жизнь, ввести новые, лучшие порядки. И надо учиться этому и в жизни, и в школе.
Может быть, вы мне, ребята, расскажете теперь про ваши школы, расскажете, как у вас налаживается ваша общая работа[37].
* * *
Теперь я вам скажу, что мне понравилось и что не понравилось.
Первое — мне понравилось, что ваши школы тесно связаны с хозяйством и являются настоящими трудовыми школами. Правда, только четверо ребят делали доклад, но из доклада каждого видно, что школа с сельским хозяйством тесно связана и действительно является трудовой школой. В свое время как-то Владимир Ильич говорил о том, что надо непременно, чтобы наши школы были как можно теснее связаны с производством. Это он говорил и про фабзаводские школы и про все другие вообще. Но надо сказать, что не всегда это в школах бывает. И вот это хорошо у ШКМ, что она тесно связана с производством.
Затем вот что еще мне понравилось. Последний товарищ говорил о том, что не только для ребят ШКМ открыли швейный кружок, но и для всех девушек на селе. Тут уже видна общественная закваска.
Но вот что мне показалось немного боязным. Один говорит: ведем работу в избе-читальне, ликвидируем безграмотность среди населения и т. д. А мне хотелось бы узнать, какую же работу вы в избе-читальне проводите? Кампании и т. д. — все это громко сказано, но хоть бы один рассказал, как именно вы это делаете, какие затруднения были. Ведь нам избачи рассказывают: вот такие-то трудности, захотели провести то-то, стали налаживать, а, оказывается, знаний не хватает. Или: нет книг, нет газет, трудно женщин привлечь в читальню. А вот слушаешь вас, ребята, выходит так, что вы пришли в избу-читальню, провели кампанию, сделали то-то и то-то — и все прошло без сучка и задоринки. Вероятно, и вы могли бы рассказать немало о своих неудачах, о трудностях, которые лишь отчасти удалось устранить. Об этом вот надо было поподробнее рассказать. Так гладко никогда в жизни не бывает, без затруднений и промашек дело не обходится. Я слушала вот четырех ребят, и у всех все очень хорошо идет. Вот тут один парень делал доклад, так я испугалась даже, он говорит: «Выделяется два-три докладчика» и т. д. Я вспомнила в связи с этим о том, что рассказывали мне ребята на конференции ШКМ. «У нас, — говорят, — актив — трое ребят. Они поехали с докладами. К ним еще присоединили восемнадцать. Так вот этих, когда они приехали, крестьяне не стали слушать: «Что, говорят, присылаете таких докладчиков, не надо!» И в результате всю работу проводит актив, а другим и делать нечего. Актив работает, еле-еле дышит, а все остальные ребята не сорганизованы. Тут есть большой недостаток. Нужно сделать так, чтобы каждый участвовал в работе и делал что может — пусть немного, но делал то, что ему по силам. Тот, кто знает, конечно, больше работает, но все же все должны участвовать в общей работе, а на активе ехать — это неправильно. И надо не про работу актива рассказывать, а про работу всей школы. Недавно я была в одной лесной школе в Сокольническом районе — праздновали День памяти Ильича. Посмотришь, все как будто сорганизованы. Учителей никаких не видно. Всякие физкультурные упражнения проделывали, и всё сами — как будто всё хорошо. А на самом деле все время одни и те же три девочки выступают: то одна, то другая. Одна всех приводит, разводит, другая стихотворение сказала с выражением, третья доклад прочитала. Потом стали задавать вопросы детям: «Что вы знаете про Ильича?» Так вот один говорит: «Он рыбу удил», другой: «Детей защищал». Выходит, что актив — три девочки по 12–13 лет ворочают всем, а остальные только и знают, что Владимир Ильич рыбу удил. (А этого-то, между прочим, как раз и не было. Ильич не любил удить рыбу, это занятие было ему не по характеру.) Актив — три девочки, и на них все едут. Так не годится.
