Несколько позже, отъезжая от «Старой фермы», Маркби вспомнил знаменитую фразу Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Семью Холден ни в каком случае не назовешь счастливой. Видимо, так всегда было — и до появления Энджелы Причард. Если все, что рассказал Нед Уолкотт, правда, — а Маркби не видел, почему это должно быть не так, — то Холдены много лет существовали в таком напряжении, какое давным-давно погубило бы иных, более слабых людей.
Не разгоняясь, он проехал мимо домов Уолкоттов и Буллена. Буллен опять копался в огороде. Маркби остановился и подошел к нему.
— Как вы поживаете, Нат?
— Лучше некуда! — сварливо ответил Буллен. — Чего вам надо? Приехали поглядеть на ваш забор?
— Вы хорошо поработали, — заметил Маркби.
— Ваша подружка мне подсобила. Мне нечего вам сказать.
— Зато мне есть что сказать вам. — Маркби посмотрел на открытую дверь. — Зайдем внутрь?
Буллен поколебался, но затем в свойственных ему грубоватых выражениях согласился провести гостя в кухню. Маркби устроился за столом.
— Вообще-то, Нат, у меня разговор не к вам.
Он сцепил пальцы.
— Да? — Буллен метнул в сторону Маркби недобрый взгляд. — Майор Уолкотт живет в соседнем доме.
— Я бы хотел поговорить с вашим постояльцем.
Буллен ничего не ответил, и Маркби продолжил:
— С Гордоном Лоу. Он ведь наверху, не так ли? — Маркби показал на потолок. — Будьте добры, Нат, пригласите его сюда.
* * *
Мередит звонила несколько раз, но все не могла связаться с Аланом. Четвертый звонок стал последней каплей. Дождя не было. Она надела легкий свитер и пешком отправилась к священнику. Возможно, у Джеймса Холланда есть какие-нибудь новости.
Рассудив, что скоро ленч, она заглянула в местный супермаркет и купила пакет любимого печенья священника. С пакетом в руках она дошла до стены, окружающей старое кладбище.
Здесь было тихо. Это была старая часть города, где почти не было магазинов. Дома прятались за высокими каменными стенами. На кладбище росло много деревьев, они преграждали путь автомобильному шуму, и он стихал, не добравшись сюда. Казалось, здесь и сто лет назад все выглядело точно так же.
Мередит толкнула ворота. Они открылись, впустив ее в мир старых могил. Она пошла вперед по аллее. Жаль, что старое кладбище закрыли. На новом слишком мало зелени. Там все одинаковое. Мередит оно напоминало больничную палату. Ровные ряды могил. Памятники, сделанные в соответствии со строгими нормами, касающимися размера, формы, материала и стиля надписи. Здесь же взгляд отдыхал на разнообразных изваянных формах: ангелах, урнах, колоннах. Не ведающие ни о каких нормах надписи и стихи заключали в себе воздух предыдущих поколений и их почти осязаемую уверенность в существовании загробной жизни. Кто из нас, современных людей, в нее действительно верит?
Ограждение вокруг могилы Грешамов было снято. Ее опять засыпали. Свежая земля лежала довольно высоко, образуя холм. Он со временем осядет. Могильный камень, по-видимому, был поставлен как положено, вертикально, но из-за того, что земля была слишком мягкой, и из-за непрекращающихся дождей он сильно наклонился вперед. После того как земля как следует слежится, его нужно будет поправить. Это будет работа для Гордона Лоу — когда он найдется.
У Мередит появилось чувство, что за ней наблюдают. Оно частенько возникало у нее на кладбищах — но никогда с такой силой, как сейчас. Деревья зашуршали, трава зашелестела в ответ. Белые и пурпурные головки космей прибил к земле дождь. За спиной Мередит раздался шумный вздох, как будто крупного животного — лошади или быка. Она резко повернулась. В шести футах от нее стоял Дерек Арчибальд.
Пакет с шоколадным печеньем выскользнул у нее из руки и упал на влажную траву. Пытаясь справиться с голосом, она сказала:
— Здравствуйте, мистер Арчибальд.
Глава 19
— Как вы узнали, что я у Буллена? — спросил Гордон.
Они ехали в Бамфорд. Гордон сидел на переднем пассажирском сиденье. Его лицо заросло как минимум трехдневной щетиной, он был бледен и, судя по его виду, мало спал. Время от времени он нервно потирал желтые от табака пальцы.
— А я и не знал, до сегодняшнего утра. Мы тебя везде искали. Я все никак не мог взять в толк, почему мы не обнаружили ни одного следа. Ты как сквозь землю провалился. Затем я узнал, что Уолкотты слышали, как старый Нат разговаривает у себя в спальне. Не бормочет себе под нос, как мы все делаем, а говорит громко и будто бы даже спорит. Я поставил себя на твое место. Если бы я хотел укрыться там, где никто не будет меня искать, лучшего убежища, чем дом Ната Буллена, не найти. Все знают, что он мой старый враг и ни разу в жизни доброго слова не сказал ни обо мне, ни о моих родственниках. Дом Буллена — самое безопасное место во всем городе. Я только не могу понять, как тебе удалось его уговорить тебя спрятать?
— Я пошел к нему в тот же вечер, ну, когда Дэнни… когда я нашел Дэнни в сарае. Я сначала пошел домой, но там мне стало страшно. Там нельзя было оставаться. Я пошел к Буллену и постучал в окно. Было уже поздно, но он открыл дверь и спросил, чего мне понадобилось. Я сказал, что Дэнни умер. Объяснил, что хочу где-нибудь укрыться, чтобы меня никто не доставал. Спросил: «Мистер Буллен, не мог бы я остаться у вас ненадолго?» — Гордон хотел достать сигареты, но карман был прижат ремнем безопасности. Встретив препятствие, его руки вернулись на колени. — Сначала он ни в какую, хотя и сказал, что соболезнует о смерти Дэнни. А потом я ему сказал: «Мне теперь нужна будет помощь на кладбище. Я замолвлю словечко, чтобы вторым могильщиком взяли именно вас». Ну и уговорил.
Маркби усмехнулся. Братья Лоу обладали сметливостью, компенсирующей отсутствие образования и опыта путешествий. Буллен больше всего на свете хотел вернуться в могильщики, и Гордон, не смущаясь, сыграл на этом. Он ведь знал, что городской совет, который выплачивал ему зарплату, вряд ли согласится восстановить в должности Буллена, давным-давно перешагнувшего пенсионный возраст.
Гордон заерзал на сиденье, не в силах больше сидеть смирно. Ремень безопасности врезался ему в грудь. Они подъезжали к городу, и вид знакомых зданий воздействовал на него, как электрический разряд. Он стал часто моргать. Жилы у него на шее натянулись. От него исходил явственный запах страха.
— Я не поеду домой! Я не смогу войти!
— Успокойся, Гордон! — Маркби сбросил скорость. — Не хочешь домой — не поедем. Как насчет дома отца Холланда? Там ты себя будешь нормально чувствовать? Он наверняка позволит тебе остаться на ночь. Или я найду другое безопасное место. Гордон, ничего с тобой не случится, я обещаю. Но ты должен рассказать мне, чего ты боишься. Я должен знать все. Иначе как я могу тебя защитить?
Гордон судорожно потряс головой:
— Не могу… он меня найдет.
— Кто? Кто найдет? — Теряя терпение, Маркби добавил уже порезче: — Невозможно прятаться вечно, Гордон! Расскажи все сейчас. Мы разберемся, и все закончится.
* * *
— Что вы здесь делаете? — нетвердым голосом спросила Мередит.
Дерек блеснул свиными глазками:
— То же самое я мог бы спросить у тебя! Я увидел тебя в городе и пошел за тобой! Опять шпионишь?
— Я просто… — Она беспокойно огляделась по сторонам. На кладбище не было ни одного человека. — Меня интересуют старые надписи. Это для статьи, о которой я вам говорила…
Он презрительно фыркнул, не дав ей договорить:
— Опять эта чушь! Я тебе и в первый раз не поверил. Когда ты заявилась ко мне в лавку. Ты можешь провести Гэри, потому что он тупица. Но не меня! Потом ты пришла к моей жене. Но тебе этого показалось мало! Этой ночью ты залезла в мой сарай!
Она должна все отрицать. Он ведь не наверняка знает, просто догадывается? Надо все отрицать. Как бы прочтя ее мысли, Арчибальд достал из кармана фонарик.
— Утром я нашел его на полу. А в крыше была дыра! — Он ткнул коротким мясистым пальцем в фонарь: — А вот тут нацарапано: «М. М.» Тогда я и подумал, что это ты — женщина, которая приходила ко мне в лавку. «М. — что-то там — Митчелл». Тебя так зовут.
— О, черт, — непроизвольно вырвалось у Мередит.
Она совсем забыла, что подписала фонарик. Зачем, спрашивается? Теперь и не вспомнить. Что же делать? Продолжать с ним разговаривать и надеяться, что кто-то появится. Она сказала:
— Дерек, вы должны пойти в полицию и все им рассказать. Они ведь все равно узнают.
— Это почему же? Двенадцать лет не знали, а теперь вдруг узнают? — Мясник криво ухмыльнулся. — Это все ты! Не надо было совать нос куда не следует!
На Мередит накатила злость.
— Вы гнусный убийца! Она ведь была совсем юной! Вы знали, что она беременна? Наверняка знали. Поэтому и убили. Чтобы никто не узнал, что вы отец будущего ребенка, — а еще о том, что вы делали с ней все эти годы? Бедная Кимберли! Сколько ей было лет, когда вы…
