— Именно так. И у меня есть еще кое-что, чем удастся занять людей. Скажи-ка, что ты думаешь вот об этом.
Мехмед протянул Халилю потрепанный лист бумаги. На нем был набросан чертеж — план конструкции, размеры. Постройка выглядела длинным рядом связанных вместе бочек, поверх — настил из досок и ограждение. Все вместе, похоже, должно было плавать.
— Что это? — спросил Халиль.
— Мост через Золотой Рог. Он протянется отсюда. — Мехмед показал вперед, на берег залива, — дотуда. — Он указал на место, близ которого стены Константинополя вставали прямо над водами.
Рискованный, но явно выгодный замысел. Плавучий мост позволит туркам угрожать морским стенам города, заставляя христиан растягивать и без того жидкую цепочку защитников. Гениальный план, очень Халилю не понравившийся. Для осуществления задуманной Халилем интриги нужна была долгая, изнурительная осада.
— Ваше величество, идея великолепная, — согласился визирь. — Но опасная и, возможно, не слишком практичная. Ведь флот христиан не позволит построить такой мост.
— Ты прав, мой Халиль. Христиане из кожи вон полезут, чтобы не допустить его постройки. Потому твоя задача в следующем: перебросить двенадцать пушек через Золотой Рог, чтобы защитить наш флот. Только глупцы решатся атаковать его под огнем пушек. Мы построим мост и, если христиане попытаются нас остановить, уничтожим их!
— Ваше величество, это гениально, — пробормотал Халиль.
В самом деле, гениально. Даже слишком. Мехмеду нельзя позволить завладеть Константинополем до того, как Геннадий приведет в действие свой план. Монах обязан поторопиться, иначе все визиревы усилия последних лет пойдут прахом.
* * *
Пятью днями позже Халиль, наблюдавший за перетаскиванием через Золотой Рог первой пушки и ее установкой, вернулся к своему шатру и обнаружил гонца.
— Что такое? — недовольно буркнул Халиль, злой и усталый после целого дня, проведенного под палящим солнцем.
— О великий визирь, ваш почтовый голубь вернулся в клетку безо всякого послания. В таком случае вы предупредили немедленно вас известить.
Голубь без послания — именно этого знака Халиль и ждал. Он немедленно приказал подать коня и поехал в лагерную голубятню. Там белобородый смотритель суетился у клеток, подсыпая корм.
— Эй, старик! — позвал Халиль.
Тот обернулся и, завидев великого визиря, выронил корм и распростерся на полу.
— О великий визирь, я жду ваших повелений.
— Встань, — велел Халиль.
Старик, трясясь, кое-как поднялся на ноги.
— Сегодня вернулся голубь без послания. Можешь показать который?
Старик поспешно кивнул.
— Так покажи.
Старик подвел визиря к клетке с единственным голубем.
— Ваше превосходительство, вот он!
Халиль вынул голубя из клетки, внимательно осмотрел. Да, вот и темное пятно на шее — никаких сомнений, голубь тот самый. Уже сегодня вечером состоится встреча с монахом Геннадием.
* * *
И часа не прошло, как Халиль стоял в темном туннеле и ждал прибытия Геннадия, нервно ощупывая украшенную самоцветами рукоять меча. Найдя обговоренное заранее место встречи, визирь загасил факел и теперь маялся в полной темноте, жадно вслушиваясь, ожидая и страшась. Он был уверен, что за ним никто не следил, но все равно волновался. Он не любил подвергать себя столь серьезному риску. Но Иса отправился в Эдирне, а, кроме Исы, довериться некому. Встречу же с Геннадием нельзя пропустить — она исключительно важна.
В темном туннеле послышались шаги — шлепанье сандалий о камень. Они звучали все громче, отчетливее, и вот вдали показался мерцающий огонек — чей-то факел. Халиль внимательно рассматривал приближавшегося монаха. Небольшой, сухощавый, лицо морщинистое, но шагает твердо, уверенно, как молодой. Одет в простую черную монашескую рясу. Подойдя к условленному месту, замедлил шаг — сам он еще Халиля не заметил.
— Где же отзыв? — спросил визирь, выступая из тени в круг света, отбрасываемого факелом.
Удивленный, Геннадий отступил на шаг, и его ладонь легла на рукоять заткнутого за пояс кинжала.
— Кто вы? — спросил Геннадий. — Где Иса?
— Сначала отзыв. Не слышу!
— Эдирне.
— Правильно. Это же и ответ на ваш вопрос. Иса в Эдирне.
— А вы кто такой?
— Халиль.
— Халиль? — повторил удивленно Геннадий, пристально вглядываясь в лицо визиря. — Почему же вы здесь? Мне казалось, мы договорились: чем меньше встреч, тем безопаснее для нас обоих.
— Да, но Иса уехал по делам, и я больше никому не доверяю. Я рад, что вы отослали птицу, мне нужно срочно поговорить с вами. Осада продвигается быстрее, чем я ожидал. И мы тоже должны действовать быстрее — или потерять шансы на успех.
— Мне не кажется, что осада продвигается так уж споро, — ответил Геннадий. — Доставить флот в Золотой Рог — это одно. Но доставить армию на стены — совсем другое. Константинополь простоял больше тысячи лет, так запросто он не падет.
— Так или иначе, сейчас время действовать. Геннадий, я хорошо вам заплатил и верю, что потратился не напрасно.
— Халиль, не угрожайте мне. Со мною вам справиться будет куда труднее, чем со своими турецкими лакеями. — В голосе монаха прозвучали угроза и холодная злость. — Но мы здесь не для того, чтобы попусту разбрасываться угрозами. Более того, у меня для вас ценные сведения: завтрашней ночью во тьме новолуния турецкий флот будет атакован.
— Завтрашней ночью? И как пройдет атака? Что они задумали?
Халиль лихорадочно соображал. Может быть, если турецкие корабли сгорят, это позволит выиграть время?
— После заката отплывет флотилия небольших суденышек с греческим огнем. Турецкий флот хотят сжечь.
— Отлично, Геннадий, просто замечательно! Ценное сведение. Я прослежу, чтобы замысел христиан удался.
— Я не затем разгласил план атаки, — возразил Геннадий. — Вы должны рассказать о нем султану. Чтобы задуманное убийство удалось, султан должен поверить, что у вас налажена связь с важным лицом из Константинополя и что эта фигура способна поставлять важные сведения.
Халиль подумал, что теперь-то план убийства вырисовывался. Но чем меньше об этом плане знаешь, тем безопаснее.
— Больше не надо никаких подробностей, — предупредил визирь. — Я сделаю, как скажете. Это все, что вы хотели сообщить мне?
— Все.
— Не пытайтесь в дальнейшем со мной связаться, если речь не пойдет о чем-то жизненно важном и неотложном. Наши встречи очень опасны.
— Опасны? — Геннадий фыркнул. — От моих собратьев греков мне опасаться нечего. Люди доверяют мне больше, чем императору, а те, кто противостоит мне, — глупцы.
— Надеюсь, вы правы. Тем не менее я не желаю рисковать жизнью ради доказательства вашей правоты. Это наша последняя тайная встреча. Когда мы увидимся в следующий раз — надеюсь, султан уже умрет, а вы сделаетесь патриархом Константинополя.
— Да будет так, — согласился монах.
— Да будет так, — отозвался Халиль и, повернувшись, ушел в темноту.
* * *
Евгений выбрался из мрачного туннеля в подвал церкви, освещенный дрожащим огоньком стоявшей на полу лампы. Евгений ожидал там же, где и был, когда Геннадий спустился в туннель: на коленях подле лампы, склонив голову, поглощенный молитвой.
Геннадий тронул его за плечо.
— Друг мой, пора идти.
Евгений кивнул, встал.
— Вы отсутствовали дольше, чем я ожидал. Встретились с затруднениями?
— Все свершается по воле Господа, — ответил монах. — Идем же, мы должны вернуться в монастырь затемно.
Они покинули церквушку и пошли через порт вдоль морской стены. Ворота Испигас по приказу императора были заперты, но несколько их стражей слушали не императора, а Геннадия и беспрепятственно пропускали монаха в город. Зайдя внутрь, он вместе с Евгением свернул на потайную тропу вдоль стены, приведшую в пещеру. Сквозь нее и можно было попасть в монастырь.
Прошли по тропе, поднялись, и вот впереди показался темный зев пещеры. Они вступили в нее. Евгений сделал несколько шагов и замер. Геннадий приблизился и, когда глаза привыкли к темноте, понял: что-то не так. Дверь в задней стене пещеры была распахнута.
Евгений нагнулся и обследовал пол.
— Здесь кто-то ходил, — заметил он, указывая на слабый отпечаток подошвы в пыли.
Он двинулся по следу и заключил удивленно:
— И ведь не ушел.
Он потянулся за мечом, но слишком поздно. Краем глаза Геннадий увидел, как от стен отлепились тени и бросились на него. Евгений попытался встать на их пути, но трое одолели его, прежде чем он выхватил меч. Монах пустился наутек, однако не успел сделать и пары шагов, как из теней выросла еще одна фигура, преградившая путь. Геннадий схватился за кинжал, и вдруг затылок взорвался болью. Мир закружился. Каменный пол понесся навстречу, и все окутала тьма.
