Стоит, однако, отметить, что процесс возвращения военнопленных из СССР в 1945 г. протекал долго и мучительно. Низкая пропускная способность железных дорог, нехватка вагонного парка, не прекращавшийся поток встречных перевозок с возвращавшимися домой советскими репатриантами и демобилизованными воинами приводили к срыву всех намеченных сроков. Вместо 15 октября, как это было определено августовским постановлением ГКО, репатриация завершилась лишь к концу года[235].
К сожалению, исчерпывающие сведения о судьбе немцев, отправленных из СССР на родину в соответствии с двумя упомянутыми постановлениями ГКО, отсутствуют. Но, как указывает в своём исследовании В.Б. Конасов, есть достаточно веские основания и доводы, позволяющие утверждать, что многие из военнопленных, внесённых в списки для репатриации, до дома так и не добрались: умерли в пути или уже по прибытии к месту назначения{546}.
О том, в каком тяжёлом состоянии прибывали немцы к месту назначения[236], наиболее откровенно повествует служебная записка начальника отдела НКВД по делам военнопленных ГСОВГ, адресованная генерал-лейтенанту медицинской службы М.М. Гурвичу, занимавшему в то время должность начальника Санитарного управления Группы советских оккупационных войск в Германии. «В лагерь военнопленных № 69 во Франкфурте-на-Одере, — говорилось в записке, — из тыловых лагерей… поступают эшелоны с инвалидами, больными и физически ослабленными военнопленными»… «Среди прибывающих большой процент смертности: умирают в пути следования, в пункте приёма, умирают в спецгоспитале»{547}.
Согласно справке начальника Учётного отдела Главного управления НКВД Союза ССР по делам о военнопленных и интернированных капитана госбезопасности (ГУПВИ) А.Н. Бронникова, за период с 1 июля по 20 октября 1945 г. в тыловых лагерях и спецгоспиталях умерло 35 297 человек{548}.
Крайне драматично проходил процесс освобождения военнопленных из фронтовых лагерей. В течение нескольких месяцев 418 тыс. человек жили на скудном пайке, ютились в переполненных бараках. За колючей проволокой процветало воровство. К моменту, когда пришло известие об освобождении, многие из обитателей бараков не могли передвигаться без посторонней помощи{549}. Военнопленные, как отмечалось в отчёте ГУПВИ, «просто освобождались из фронтового лагеря и самостоятельно следовали куда заблагорассудится», так как санитарные летучки, формирование которых для транспортировки инвалидов и больных должен был проконтролировать лично начальник Тыла Красной Армии генерал армии А.В. Хрулёв, куда-то запропастились{550}.
По-разному сложилась судьба военнопленных, которых в списки на освобождение не включили, но и вывозить в тыл тоже не стали. Речь идёт о немцах, переданных СССР странам, попавшим под его влияние. В частности, по соглашению с Польшей по вопросу возмещения ущерба, причинённого германской оккупацией, правительство Э. Осубка-Моравского обязывалось поставлять в Советский Союз каменный уголь{551}. Для добычи этого угля правительству Осубка-Моравского, в соответствии с Постановлением ГКО СССР за № 9865с, передавалось 50 тыс. немецких военнопленных, содержавшихся в лагерях на территории Польши{552}.
После заключения 23 ноября 1945 г. межправительственного договора с Чехословакией, предусматривавшего поставку в СССР урановой руды, ей также было передано 1500 немцев, которые более четырёх лет проработали на Яхимовских шахтах[237]. Время от времени потерявших трудоспособность отправляли в СССР (объект считался секретным и работавшие на нём репатриировались в последнюю очередь), либо передавали советскому акционерному обществу «Висмут» в Германии{553}.
Всего же, по данным ГУПВИ НКВД, в 1945 г. было репатриировано 1 009 589 военнопленных{554}. Из этого количества по Постановлению ГКО № 8921 ее было отправлено на родину 195 486, а по Постановлению ГКО № 9843сс — 412 тысяч немецких военнопленных[238].
Однако уже в начале 1946 г. число трудоспособных в лагерях военнопленных резко уменьшилось. И хотя к весне обстановку удалось нормализовать[239], Совет Министров СССР[240] 18 июня 1946 г. принял постановление за № 1263–519сс «Об отправке на родину больных и нетрудоспособных военнопленных немецкой и других западных национальностей». Согласно этому постановлению, репатриации подлежали «инвалиды, старики, длительно нетрудоспособные» лица рядового и унтер-офицерского состава, а также отнесённые к категории непригодных к физическому труду офицеры в звании до капитана включительно[241].
Во исполнение указанного постановления министр внутренних дел издал 27 июня 1946 г. приказ № 00601, в соответствии с которым немцы, поляки, венгры, австрийцы, чехословаки, румыны, югославы и болгары отправлялись на родину в три очереди. Первую очередь предполагалось отправить до 15 августа, вторую — с 15 августа по 15 сентября, третью — с 15 сентября по 15 октября. Местом сбора и передачи репатриируемых немцев объявлялся лагерь № 69 (Франкфурт-на-Одере), поляков — лагерь № 284 (Брест), румын, югославов и болгар — лагерь № 176 (Фокшаны), венгров, австрийцев и чехословаков — лагерь № 36 (Сигет). Всю операцию намечалось завершить к 15 октября 1946 г.{555} Ориентировочный расчёт репатриируемых прилагался к приказу{556}.
Республики Подлежало репатриации лагеря госпиталя ОРБ[242] всего РСФСР 58 633 29733 4700 93 066 Украина 8730 15245 2550 26525 Белоруссия 6160 2660 1300 10120 Молдавия 14430 4360 240 19030 Узбекистан 60 20 — 80 Эстония 2364 736 200 3300 В целом: 90 377 52754 8990 152 121
Как видим, всего подлежало репатриации 152 121 человек. Освобождению не подлежали: а) офицеры, служившие в войсках СС, СА, СД и гестапо независимо от их физического состояния и национальности; б) участники зверств и злодеяний независимо от звания, физического состояния и национальности{557}.
В первую очередь из СССР, видимо по причине крайне неблагополучного физического состояния, решено было отправить немецких военнопленных. За приём и размещение репатриируемых в советской зоне оккупации согласно постановлению Совета Министров СССР отвечал Главноначальствующий СВАТ Маршал Советского Союза В.Д. Соколовский, а по линии МВД[243] — заместитель министра МВД генерал-полковник И.А. Серов. Репатриация проводилась в обстановке полной секретности под предлогом сосредоточения нетрудоспособного контингента в специальных оздоровительных лагерях. Никто из военнопленных о том, что их везут на родину, не должен был знать до прибытия на место сбора и передачи репатриируемых{558}.
По состоянию на 15 октября 1946 г. к месту назначения прибыло 142 036 немецких военнопленных, из них в советскую зону оккупации передано 78 874 человека, в американскую — 23 297, в английскую — 30 945 и во французскую — 8920 человек. Что касается пленных других национальностей, то их к указанной дате в пункты передачи прибыло: венгров — 12 154, австрийцев — 4409, румын — 2130 человек{559}.
Таким образом, общее количество бывших солдат, унтер-офицеров и частично младших офицеров неприятельских армий, возвратившихся в свои страны, превышало ранее запланированное более чем на 10 000 человек. Но ошибочно полагать, что отправка из Советского Союза сверхпланового количества военнопленных диктовалась в те дни будто бы иными соображениями, нежели стремлением лагерной администрации избавиться от нетрудоспособной рабочей силы.
Сталинское руководство заботили не столько смертность и заболеваемость лагерного контингента, сколько угроза срыва производственных планов и заданий. 23 декабря 1946 г. Совет Министров принял Постановление № 2728–1124сс «О вывозе из Германии немцев, содержащихся в тюрьмах и лагерях». В соответствии с этим постановлением на основании приказа министра внутренних дел №001196 от 26 декабря 1946 г. предписывалось «отобрать из числа содержащихся в специальных лагерях и тюрьмах МВД в Германии физически здоровых немцев-мужчин в количестве 27 500 человек, пригодных для трудового использования на предприятиях Министерства угольной промышленности восточных районов и Министерства строительства топливных предприятий»[244].
