Всего за 1831–1862 годы уральские изумрудные копи дали около 142 пудов изумрудов, из которых получено 20 248 карат ограненных камней и искр (искра — это если масса камня меньше 0,002 грамма).
Частные разработки изумрудных приисков
То ли Кабинет Е.И.В. счел разумными предложения Миклашевского, то ли казна вконец деньгами оскудела, только вскоре решено было действительно сдавать месторождение изумрудов в аренду. Одним из первых в 1863 году решился попытать счастья некто Трунов. Он поначалу широко развернулся, нанял около шести тысяч рабочих, но вскоре на чем-то погорел, разорился и лишился аренды в 1871 году, до установленного срока ее окончания.
Следующим решил попытать свой фарт известный уральский золотопромышленник Поклевский-Козелл. Он взял копи в аренду на 10 лет — с 1878 года с уплатой по 10 000 рублей в год. Поклевский-Козелл был обстоятельный человек. Прежде чем заключить договор об аренде, он попросил квалифицированного горного инженера составить записку о состоянии копей, вычертить их геологическую карту, указать на ней выработки Трунова. Два с половиной года новый арендатор действовал довольно активно. Удалось ему добыть 22 пуда изумрудов да два с половиной пуда александритов. Но потом его энтузиазм иссяк, работы стали вестись вяло, и по окончании срока аренды в 1878 году он ее не возобновлял.
Два десятилетия потом никто не решался браться за разработку этого месторождения.
Работа на них оживилась только в 1891–1892 годах, когда на Урале случился страшный недород, свирепствовал голод, и правительство, чтобы хоть как-то поддержать людей, стало выдавать особые билеты на право перемывать старые отвалы выработок. Утверждают, что крестьяне, работая восемь лет на перемывке этих отвалов, добывали немало отличных кристаллов.
В 1897 году копи на 24 года решил арендовать Нечаев. Но его хватило на два года, в течение которых он прошел две шахты, убедился, что с наскоку его удача не встретила, и он в конце 1899 года переуступил свою аренду лондонской «Новой компании изумрудов», которая владела также копями Мюзо в Колумбии.
Эта компания разрабатывала уральские копи вплоть до Первой мировой воины. В аренду ей были отданы все прииски изумрудов, раскинувшиеся к тому времени на пространстве в 25 верст длиной и версту шириной. Таким образом, сосредоточив в своих руках и копи Америки, и уральское месторождение, «Новая компания изумрудов» стала мировым монополистом по добыче этого драгоценного камня. Причем надо учесть, что американские копи к тому времени были практически выработаны и уральское месторождение осталось единственным местом в мире, где велась промышленная добыча изумрудов.
Став мировым монополистом, компания повела себя довольно осмотрительно. Хотя она имела права на разработку всех уральских приисков (их тогда насчитывалось семь), она за шесть первых лет сориентировалась и сосредоточила все работы на том из них, который обещал наиболее эффективную добычу. Это был Троицкий прииск на берегу речушки Старки — в центре изумрудной площади.
В деятельности компании для нас интересны и поныне два аспекта: способ добычи самоцветов и система их обработки и продажи. Поначалу «Новая компания изумрудов» решила вести добычу наиболее дешевым, открытым способом, благо глубины выработок в ту пору редко превышали 12–15 саженей. Заложили два огромных карьера. И — чуть не разорились. Оказалось, при такой организации работ невозможно уследить, куда утекает большая часть добываемых изумрудов. Они растаскивались, припрятывались, проносились мимо кладовых компании прямо на глазах многочисленных надсмотрщиков. Тогда компания решила перейти на шахтный способ: хоть и дороже обойдется, зато легко проконтролировать всех входящих и выходящих. Расчет оправдался: по свидетельству инженера Юдинсона, одного из управляющих, количество изумрудов, поступавших на склады компании, сразу намного увеличилось.
Дальнейшая работа с самоцветами была организована так. На столах обогатительной фабрики Троицкого прииска мальчишки выбирали драгоценные кристаллы из пустой породы и складывали их в надежно запечатанные «копилки». «Копилки» эти укладывались в специальные контейнеры и отправлялись в парижское отделение компании. Там уже парижские мальчишки и девчонки очищали изумруды от облегающих их сланцев, после чего камни представлялись оценщикам ювелирной фирмы Бордье, которой вся добыча изумрудов была запродана компанией на много лет вперед.
Оценка изумрудов проводилась грубо, на глазок и, конечно, не в пользу компании. Однако две трети названной суммы Бордье тут же отдавал компании в качестве аванса. Остальное — за вычетом 10 процентов комиссионных — он доплачивал после реализации камней через свой магазин, Ежемесячно Бордье представлял компании отчет о продаже камней. С бухгалтерией все было в ажуре, и, похоже, такая форма расчетов устраивала обе стороны. Что касается Бордье, то его отношение к этим расчетам можно объяснить хотя бы таким примером. Упомянутый Юдинсон свидетельствует, что в представленных ему отчетах парижского ювелирного магазина Бордье сумма продажи изумрудов за январь и февраль 1912 года была определена в 25 тысяч франков ежемесячно. Но позже он узнал совершенно точно, что лишь за несколько камней из числа тех, что были проданы в эти месяцы, было заплачено 200 тысяч! И это не исключительный случай, а скорее правило. И если при таком «балансе» компания получала приличный доход, то можно себе представить, сколько добра выкачивали из уральских недр дельцы «Новой компании изумрудов»!.. Опять же, чем объяснить ту легкость, с которой матерые дельцы из Лондона позволяли обводить себя вокруг пальца парижскому хитровану? Очень похоже на то, что для кого-то из ответственных служащих компании в том была особая, персональная выгода…
С началом мировой войны фронты разделили Европу, и компания сочла дальнейшую аренду уральского изумрудного месторождения невыгодной для себя. Но полтора десятилетия ее работы наглядно доказали, что изумрудные залежи на Урале не иссякли, и поэтому тут же нашлись отечественные охотники заполучить право на дальнейшую разработку приисков.
Последними перед революцией 1917 года хозяевами приисков стали российские предприниматели, взявшие их в аренду на 20 лет: генерал Шенк, получивший право на эксплуатацию южной части месторождения за 4500 рублей в год, некто Липин, получивший в распоряжение северную часть изумрудоносной провинции за такую же сумму, и известный екатеринбургский художник и предприниматель Алексей Козьмич Денисов-Уральский, обосновавшийся в центральной части месторождения за 10 000 рублей в год. Первые два предпринимателя были дельцами, о стиле работы которых можно судить по выразительному отзыву С. С. Смирнова, студента Петроградского горного института, делавшего разведку для Шенке: «Небольшие финансовые средства и слишком большие аппетиты».
А. К. Денисов-Уральский сразу показал себя рачительным и умелым хозяином.
Художник и промышленник
Иначе и быть не могло. Для Алексея Козьмича эта аренда стала естественным и логическим продолжением всей его предшествовавшей деятельности по раскрытию богатств Каменного Пояса — края, который он безумно любил и пропаганде которого отдал все свои силы.
А. К. Денисов (1864–1926) был выходцем из потомственной уральской горняцкой семьи. Внук государева горнозаводского крестьянина, сын горнорабочего, 20 лет отработавшего в Березовских шахтах, он хорошо знал и понимал цену уральского камня. К тому же он с 9 лет уже работал вместе с отцом. Отец, талантливый самородок-художник, скопил на подземных работах немного деньжат и открыл небольшую мастерскую по обработке камня. Особенно удавались ему знаменитые уральские наборные картины, у которых задний план прорисован красками, а передний выкладывался из цветных камней.
Алексей сызмала помогал отцу и в мастерской и в походах за камнем для работы. Козьма Денисов умер в 1881 году, оставив сыну свою мастерскую. И тот сразу умело начинает расширять отцовское дело. Уже в 1882 году Алексей решает, что может предложить кое-что и столичной публике. И посылает «в Москву на выставку собранную им с большим вкусом коллекцию» уральских минералов, свои изделия из уральского камня и красивую рельефную карту Урала, которую у него почти сразу же приобрела известная московская гимназия. Работы юного мастера были отмечены наградой.
С тех пор он был непременным участником всех крупных промышленных выставок России и Европы, на которых представлялись изделия из камня.
Хитники
Вот что писал о хитничестве и хитниках горный инженер Е. В. Гомилевский: «В непроходимых лесных дебрях, на всех оставленных приисках, давнишних выработках и отвалах работают целые полчища вольных людей в поисках изумрудов, которые легко сбываются скупщиками — уральским торговцам самоцветами. Для этого промысла выработалось даже особое наименование „хита“ — или хитнический промысел. Этимология этого слова показывает, что промысел не является похищением, кражей, а чем-то другим, более благородным».
