появилось свое здание, приемная, секретарь – в общем, всем места хватило. А прошло всего два года.
XXXIV
В Томске в то время запускали вторую очередь водозабора, так как город нуждался в дополнительном объеме чистой воды. Наш главный инженер Старых, зная, что у меня специальность радиотехника, включил меня в комиссию по вводу в эксплуатацию. Однако работа в комиссии закончилась после первого же заседания. Началось совещание, встал вопрос о сроках ввода в эксплуатацию. Второй секретарь обкома решил назначить его на 7 ноября 1985 года – все же любили в то время рапортовать в день социалистической революции. Я до этого немного изучил систему функционирования. Чтобы по проекту можно было брать воду со всех скважин равномерно, эти скважины должны были управляться телемеханикой, которая и регулировала их работу. А система телемеханики не была еще установлена, поэтому я и задал вопрос: «А как же с телемеханикой? Ее же не успеют запустить».
Старых сидел напротив. В какой-то момент я почувствовал, как он стукнул меня ногой. Этот жест мне стал непонятен, и я спросил снова.
Больше в комиссии я не работал.
XXXV
Люди говорят, что всегда есть выбор, но я часто не оставлял себе выбора, потому что язык работал быстрее аналитического центра головы. Часто даже возникала мысль, что мозг у меня в языке находится.
В 1986 году мы запустили программу «Расчеты с квартиросъемщиками», отдел ВЦ заработал.
ЭВМ СМ-1600 помогал запускать инженер ВЦ Валера Байраченко. Его начальником был капиталистического склада человек Агафонов, который, думаю, сейчас греет свое тело где-нибудь на Канарах…
Валера был отличным специалистом. Через пять лет он будет работать с нами, но уже в другой организации. Высокий и кудрявый, он всегда вызывал доверие, а это уже половина успеха. Сейчас он руководит небольшой фирмой.
С несколькими организациями велись переговоры (в основном Горбуновым), разрабатывались новые программы. В цеху было все хорошо, поэтому свободного времени стало много. Я стал захаживать на Фрунзе, 109 в пристройку на втором этаже, где располагался технический центр № 4 Новосибирского предприятия «Приборсервис», который занимался пусконаладкой станков с числовым программным управлением (ЧПУ). Там работал бывший пациент наркологического диспансера Володя Макаров.
Я смотрел и видел, что контора гибнет: с каждым месяцем и работы, и людей становилось все меньше. Руководил центром Володя Глухов, хороший специалист, но ему не удавалось остановить падение организации в яму. В 1986 году оставалось 17 человек, хотя средняя стоимость пусконаладки составляла 20 тысяч рублей (а это стоимость двух автомобилей). Средняя зарплата наладчиков составляла около 250–300 рублей, что было, безусловно, прилично, но разъездная работа значительно ограничивала круг претендентов. Спецы там были хорошие. А как иначе, когда в командировке ты можешь полагаться только на себя?
На общем фоне выделялись Макаров и Игорь Игнатович. В них обоих были мысли тактического и стратегического плана. Володя стал уговаривать меня перейти к ним и возглавить центр, но тогда я и не помышлял о переходе, хотя интерес уже был. Я знал всех наладчиков. Только вот Глухов меня недолюбливал, потому что Макаров при нем предлагал переход или критиковал начальника.
В конце 1986 года у меня впервые серьезно промелькнула мысль перейти к ним, хотя любому нормальному человеку она бы показалась абсурдной: перейти от руководителя предприятия на ступени две ниже, да еще и потерять в зарплате. Смысла вроде не было, но в ВЦ я заскучал, мог полдня заниматься другими делами, при том, что ВЦ работал.
В итоге я оставил ВЦ В. И. Иванову и ушел в ТЦ № 4, где на тот момент работало всего человек восемь. До сих пор я не понимаю своего перехода: то ли я идиот, то ли игрок. Да и Володя Глухов до конца своих дней ненавидел меня, даже говорил мне это в глаза на встрече наладчиков за три года до своей смерти. Совсем недавно я стоял у его гроба и думал и о переходе, и моей вине. Вот только в чем она, моя вина?
XXXVI
Повезли меня Анатолий Ильин и Володя Макаров в Новосибирск представлять начальству. Повезли с собой и протокол, в котором было сказано, что я избран собранием (перестройка давала такую возможность). Меня назначили, коли коллектив просит. Но радоваться было нечему: централизованных договоров было мало, их едва хватало на Новосибирск. Зато была полная свобода действий. Только деньги на командировки давали и все. А еще план на человека никто не отменял. Времени на раскачку не было, предстояла резкая встряска для организма, особенно для головы. Что делать – извечный русский вопрос снова встал передо мной.
А на улице запахло переменами, народ заговорил вслух. В магазинах еще были товары, страна работала, а станки выпускали достаточно товаров, необходимых для развития промышленности. В принципе страна закрывала 90 % своих потребностей в станках – основе машиностроения. Сегодня мы закрываем всего лишь около 5 %.
В стране было две основных организации, которые занимались сервисным обслуживанием от Министерства станкостроения «Ремточстанок» до Министерства приборостроения с рядом предприятий, среди которых были специализированные предприятия по наладке и обслуживанию станков. К примеру, Новосибирское предприятие «Прибор-сервис», куда и входил наш ТЦ № 4.
Когда не было числовых программных управлений (ЧПУ), то сервисом занималось одно Министерство станкостроения. Потом, когда появились системы управления, которые выпускало Министерство приборостроения, то появились фирмы, занимающиеся сервисным обслуживанием ЧПУ. Так как заводам-потребителям надо запускать и обслуживать собственный станок ЧПУ, то каждое Министерство занялось полным сервисом. Вот тогда в советское время возникла конкуренция, настоящая конкуренция!
Мы с Макаровым начали разрабатывать план (стратегию покорения рынка, как сейчас бы это назвали), а тогда это все звучало скромнее – план действий. Наше преимущество мы видели в ЧПУ, потому что в Томске объединение «Контур», что создал Александр Федорович Пушных, производило ЧПУ 2Р-22, 2С-45 – неплохие системы управления.
Мы решили с ПО «Контур» заключить договор на обслуживание стоек ЧПУ на станкостроительных заводах. Но нужен ли он кому-то? Надо было найти станкозавод, коему была бы нужна такая услуга. Если найдем, будет проще договориться со станкозаводом о запуске их станков у потребителя. Большинство станкозаводов относились к Министерству станкостроения и, естественно, отдавали предпочтение Ремточстанку, но свобода выбора у руководства была.
Мы решили проанализировать два завода – Московский завод координатно-расточных станков и «Красный пролетарий», выпускающий самые потребляемые токарные станки. Поговорили с руководством обоих заводов, они согласились на заключение договоров, но МЗКРС не мог гарантировать сотрудничество из-за количества, потому что выпускал немного станков, а «Красный пролетарий» – по причине работы с Ремточстанком. Тогда начали смотреть отдельные
