class="p1">В итоге он пригласил меня выпить кофе в «Интуристе», который был напротив Красной площади. Он там работал в кафетерии, варил кофе буржуям. Я согласился. Кофе был чудесным. Там я и подсмотрел все тонкости приготовления кофе: даже чашки, ложки, в которые разливался напиток, нужно было подогреть перед подачей. Может, поэтому народ сегодня любит мой кофе.
Сижу, пью кофе, разговариваю с ним в перерывах. Он предлагает мне поехать с ним домой. Я ему тогда и говорю: «Мне неудобно идти пустым. Я сегодня потерял деньги. Если бы вы мне заняли рублей пять, то я бы потом отдал». В ответ он безапелляционным тоном пригласил меня домой, пообещав помочь с решением денежного вопроса.
Так и оказался я у него дома в Зеленограде. Его жена была начальницей снабжения «Элиона»! Той самой женщиной, от которой зависели наши производственные отношения. Так я и решил все проблемы, а потом еще несколько раз был и в «Интуристе», и у них дома.
А моя дочь Поля в это же время заработала первые деньги. Я устроил ее мыть посуду в столовой Системкомплекса. За полдня работы она заработала 50 копеек. Потом дочь решила купить огурец там же, в столовой, и была сильно удивлена, что за него пришлось отдать половину заработка!
Сын учился хорошо в школе № 32. В одном классе с ним учился сын Сулакшина. На школьных собраниях мы постоянно ругались с будущим депутатом Верховного совета по причине сбора денег на общеклассовые цели. Степан то ли жадничал, то ли любил порядок, но всегда требовал обоснование затрат, хотя большей части родителей не хотелось тратить на это время, поэтому они спокойно сдавали деньги на благо своих чад.
XXXXI
К 1989 году мы имели уже договоры с четырьмя заводами: ПО «Техника», МЗКРС, Липецким заводом шлифовальных станков и «Красным пролетарием». В первой половине года сдавали в среднем 30 станков. Наши 30 человек делали до 15 % всего объема объединения, а все объединение включало в себя несколько тысяч человек! Выработка на одного человека превышала среднюю в 10 раз!
В Москве все гудело, площади собирали сотни тысяч людей. Помню, на Арбате и мы подписывались в поддержку Ельцина. Однажды в районе памятника Пушкина я увидел на маленькой трибуне одного из ораторов, который напомнил мне Геббельса. Спросил бугая, что это за клоун, за что получил по лицу, даже пришлось защищаться. Так и познакомился с Жириновским. Какие только речи не приходилось слышать! Но в основном осуждение коммунистического строя и обещания безоблачного будущего… Только никто не говорил, что за все надо платить.
Страна распахнула двери западу. Я сидел с первой формой допуска секретности и по полчаса ждал пропуска на авиационном заводе «Знамя», а мимо шли делегации японцев – им показывали все наши технологические секреты.
Завод «Знамя» тогда обратился ко мне, чтобы мы взяли все обслуживание станков на заводе на себя. Мы согласились, но с условием, что заберем и всех их сотрудников. В итоге мы с Александром Алексеевичем Козловым, главным механиком, составили договор, и порядка 50 человек оборонного завода стали работниками НТО «Приборсервис». Происходили удивительные вещи: я руководил одним из подразделений завода! Все сотрудники были устроены к нам, а так как налоги кооператива были меньше, чем на заводе, нам удалось повысить зарплату работникам.
На заводе «Знамя» мне запомнился мой заместитель Геннадий Моторин, прекрасный интеллигентный специалист Слава Самарин, плохо видящий, но очень умный Прокофьев и Семенов. Один раз в месяц мы почти все встречались на Королева, проводили планерку, выдавали зарплату. Все заканчивалось гулянкой. Демократия была невиданная: можно было высказать любому начальнику любую мысль. Вообще, за все мое руководство у меня был, может, слишком демократический принцип управления, но по-другому я не умел, да и не хотел.
Рядом, возле кинотеатра «Прага», находилось мощное объединение «Знамя революции», выпускающее топливную аппаратуру. Мы сотрудничали с ними. Оттуда мне запомнились Сергей Покрасович Петросян, начальник бюро ЧПУ, и его заместитель Андрей Кудряшов. Умные и человечные, с ними было легко сотрудничать.
В «Красном пролетарии» главным механиком был Виктор Филиппович Кирьяков, хороший специалист. Я бывал у него дома, даже ночевал не раз. Часто ночевал и у Евгения Федоровича Тарасова, начальника сервисной службы МЗКРС. Однажды он мне отдал ключи от квартиры сына, который в ту ночь дежурил на Останкинской башне. Я лег спать, позже мне почудилось, что кто-то вошел. Встал, но никого не обнаружил. Только лег, как кто-то ворвался и скрутил мне руки. Это были два милиционера и достаточно симпатичная девушка. Оказалось, что она была подругой сына Тарасова, пришла в квартиру, увидела незнакомца и вызвала наряд. Потом долго над этой ситуацией смеялись…
Однажды нужно было запускать станок в Болгарии. От кооператива полетел Саша Исаков. Сдал, но больше отдыхал: в обед можно было вино пить, а потом ходить к морю, на пляж…
Геннадий Михайлович Михеев, заместитель Тарасова, тоже был спокойным и походил на Примакова. Очень благодарен им.
В том же году я впервые побывал в Краснодаре на заводе «ЗИП». Нужны были запчасти к болгарской гидравлике, которую этот завод получал из солнечной страны. Пришлось разговаривать с генеральным директором В. Ф. Шумейко, который был одним из сподвижников Ельцина. Помню, он не хотел давать, резко отказывал. Уговорил его тем, что восхитился рынком, старым, но таким красивым от обилия фруктов и зелени. А так Краснодар показался захолустным городком, не таким, каким он является сейчас.
На липецком заводе шлифовальных станков работали с Шейниным и тоже без проблем. Помню, когда первый раз ехал в Липецк, то купил ведро яблок в Ельце на перроне за 3 рубля (у нас килограмм столько стоил). Когда шел с вокзала, схватило живот. Пришлось забежать в парикмахерскую, в которой я заодно и подстригся.
Много станков завода шло на Уфимский моторостроительный завод. Таму нас год жил Киселев. Однажды я не мог улететь оттуда, так как не было билетов. Позвонил Мазитову, главному механику, и он сказал, что мою фамилию объявят возле кассы. Там было человек 50, когда я услышал свою фамилию. Я передумал лететь, что-то лень было через толпу пробираться, поэтому уехал к Киселеву. А утром объявили, что самолет упал. Хорошо, что обошлось без жертв!
Вообще, чем больше живешь, тем больше понимаешь, что кирпич на голову может свалиться в любой момент, посему надо успевать жить. В Москве был случай. Весна, солнце, Ленинградский вокзал. Иду по улице, душа поет. Что-то щелкает наверху. Поднимаю голову и вижу целый ряд сосулек. Вот, думаю, не дай бог. Делаю
