— Моя госпожа — тихо произнес Каппа.
— ЗАТКНИСЬ! — выкрикнул старик, вцепившись в подлокотники — Мелочь! Это просто мелочь! Она просто девушка! Таких тысячи! Я сейчас говорю про судьбу мира! А ты продолжаешь нудить про свою детскую любовь? Про свое несостоявшееся личное счастье?! Ты эгоист! Сраный упертый эгоист! И что самое смешное — ты почему-то веришь, что она тебя любит. Она никогда тебя не любила! Никогда не относилась как к мужчине! Как к брату — да! Как к лучшему другу — да! А как к мужчине, с которым бы хотела делить постель и просыпаться вместе каждое утро — нет! Нет! Я уже говорил тебе однажды — твоя мечта несбыточна! Твое высказанное эгоистичное желание Башне — невыполнимо! Я уже говорил тебе это однажды! И повторю — никто не доставит тебя к ней или ее к тебе! Этого не будет! Она так далеко от тебя, что ты и представить не можешь! Даже Башня не может тебе в этом помочь! Мечник! В последний раз ты, поняв, что не сможешь достичь своей цели, просто попросил показать тебе ее на экране. Пять минут ты наблюдал за тем, как она подрезала цветы на балконе… и за это ты согласился на обнуление статуса, потерю всего имущества, потерю памяти. Пять минут ты глухо рыдал, она подрезала цветочки, а я скучал, наблюдая за всем этим дерьмом. Дерьмом! Вы люди… вы только и можете что думать про себя. Но не про мир! Ладно! Слушай меня внимательно, глупый влюбленный мечник… я сделаю тебе особое предложение! Но сделаю его только в том случае, если на этот раз Оди наконец-то соизволит пойти мне навстречу. Ты нужен мне, Оди. Ты снова очень нужен мне. Мир снова на грани. Мир снова на краю. Самое время вмешаться. И лучше тебя мне никого не найти.
— Что за дерьмо здесь происходит… — медленно произнес я и опустился на колено, чтобы «вскрыться».
Выбравшись из стальной кожи, я еще раз бросил взгляд на направленное на нас со стен башни оружие, что способно пустить ко дну боевой корабль, а не только изрешетить пару боевых экзоскелетов.
— Что происходит? Мы победили — усмехнулся снова успокоившийся Первый, откидываясь на спинку кресла — Мы спасли мир! Мы спасли планету! Ты не вспомнил?
— Нет.
— И не удивительно — слишком часто ментальные щетки проходились по твоим извилинам и серым клеточкам. Твои мозги капитально вычищены. Раньше тебе удавалось почти полностью восстановить свою память. Однажды ты пытался избежать Башни и проломить стену мира… с трудом удалось тебя остановить. И тогда ты опять явился сюда и опять начал орать, что мы так не договаривались. Это было хотя бы интересно. А теперь ты даже не помнишь… Ты нихрена не помнишь!
— Не помню что?
— Мы долго работали над спасением мира. Работали плечом к плечу. Работали быстро и безжалостно. Планета умирала. Содрогалась под нашими ногами, задыхалась в чаду, захлебывалась в кислотных приливах, что каждый день выбрасывали на берега океанов сотни тонн мертвой рыбы. Мы работали быстро! И нам удалось!
— Мы спаслись… в этом мире — я обвел рукой стены башни, за которыми расстилались просторы огромного искусственого мира.
Тихо рассмеявшись, старик покачал головой:
— Ты все же не вспомнил главное, да? Ты не вспомнил главную цель?
— Не уловил.
— Именно. Ты не улавливаешь разницу, потому что не вспомнил главного — цель спасти человечество никогда не стояла перед нами. Ты не помнишь, как сам сравнивал людей с раковым заболеванием. А ведь сравнение очень меткое. Человечество и есть настоящее раковое заболевание, что либо убивает, либо перерождает все вокруг и быстро, очень быстро растет, потребляя все и больше и больше. Нет, Оди. В жопу людей. В жопу человечество. Мы спасали мир! И спасли!
— Не уловил — повторил я.
— Я расскажу тебе — кивнул Первый — И знаешь — это будет впервые с тех пор, как тебе первый раз стерли память. Я впервые тебе расскажу о нашей задумке. О том, что мы сотворили… о нашей победе. Нашей! Не моей — нашей! И вот сейчас все снова катится к херам… а почему? Потому что ты отступился! Ты решил — хватит, время пришло, настало время вернуть ее этим засранцам.
— Вернуть кого? Кому?
— Планету! Людям! Смотри! — Первый взмахнул рукой и все вокруг нас изменилось.
Стены башни исчезли. Мы повисли в воздухе на высоте в несколько сот метров. Я невольно задохнулся, прикрыл глаза руками, когда увидел невообразимый простор прозрачнейшего воздуха.
— Смотри! — повторил старик и мы понеслись по воздуху.
Величественные горы со снежными шапками. Гремящие водопады, что пополняют русла рек с зелеными берегами. Дремучие леса что тянутся и тянутся на тысячи километров. Гигантские озера с прозрачнейшей водой. Синие моря и океаны. Мы неслись и неслись с невообразимой скоростью над абсолютно здоровым миром полным зверей, птиц, рыбы. Этот мир прекрасен…
— Вот она… очищенная и вылеченная красавица планета Земля… наш мир. Наша колыбель! Стоило нам осуществить третью фазу — и мир начал лечить сам.
— Третья фаза?
— Вижу, ты заинтересовался. Это хорошо. Третья фаза? Она проста и действенно — врубить холодильники и напихать туда расчлененные тела. Утрамбовать все это дерьмо хорошенько. Закрыть двери. И забыть об этом дерьме на долгие века. Смотри!
Окружающая нас картинка чуть сместилась и мы повисли над… Этот колоссальный каменный купол поросший лесом не назвать горой. Это нечто куда более крупное — пусть не выше, но в сотни раз шире любой горы. Сотни километров в поперечнике. И явно мы видели лишь вершину айсберга, что уходил в земную толщу незнамо на какую глубину. Этот исполинский купол, чьи очертания можно было полностью увидеть только с огромной высоты, расположился посреди древнего леса изрезанного десятками рек.
— Что это? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Это? Это опухоль — улыбнулся старик — Ты сейчас внутри этой опухоли. Мы назвали ее Франциск II. Ты сейчас примерил на себя тогу бога и с высоты облачного олимпа, сверху-вниз смотришь на гигантскую опухоль, полную гнойной мерзкой жизни. И ты один из тех, кто там обитает. Ты знаешь этот мир вдоль и поперек — сколько раз ты пробуждался здесь, сколько раз ты проживал новую жизнь, чтобы в конце-концов явиться сюда и заявить мне — время пришло! Но это не так! Хотя, в последние разы ты уже даже не вспоминал главной сути. Ты являлся сюда и… даже не понимал, что именно ты хочешь потребовать. А в первый раз ты сходу заявил свое главное желание — открывай шлюзы, пробуждай спящих, выпускай их в излеченный мир! Пришло время!
— А-а-а-а… — сипло выдохнул опустивший на пол Каппа — А-а-а…
— Мечник осознал размах — усмехнулся Первый — Да, глупый влюбленный мечник. Твоя любовь, ваши жизни — все прах! Все — мелочь! Мы спасали мир! Но не ради людей! А от людей! Ты, Оди! Именно ты, сравнил людей с раковым заболеванием, что пускает повсюду метастазы! Ты в одной из наших бесед задумчиво сказал, что как бы было неплохо лет так на двести убрать отравляющих родной мир людей куда-нибудь на нижнюю полку холодильника. За эти два века планета хоть немного бы пришла в себя. А затем, когда мир реально будет излечен — мы бы выпустили всех наружу. И меня осенило… вот оно! Загнать все человечество в искусственные опухоли — и пусть гниют там! Пусть там пожирают и убивают друг друга! Пусть там делают что хотят — главное отрубить им возможность воспроизводства. Пусть за эти века живущие в опухолях люди радикально уменьшат свою численность. Дай им ножи и пушки, дай им шанс убивать себе подобных — и они воспользуются этим шансом! И не на два века… в те дни я решил, что потребуется минимум четыреста лет, чтобы дать планете капитально обновить себя. А сейчас я думаю… а зачем их выпускать? Зачем? Чтобы они снова все загадили?! Чтобы они снова начали вырубать вековые леса ради изготовления красивых стульев? Чтобы снова убивать пушистых зверей ради шуб?! ДА?! Так мой ответ — НЕТ! Этого не будет! Не для того мы спасали мир! Не для людей! Стоит позволить одной опухоли лопнуть… и все повторится снова. Ты не хуже меня знаешь, Оди, на что способны глупые люди не хотящие думать о будущем. Но ты почему-то потребовал исполнения обещания. Ты потребовал освободить людей… а я отказался. Дальше было грустно. Из-за тебя я потерял многих друзей. Но в конце концов случилось неизбежное — тебе стерли память и отправил сюда — во Франциск II. Кстати, ты знаешь откуда эти названия? Названия наших искусственных миров, разбросанных по всей планете?
