О том, кто на него напал, Шоон даже не думал. В принципе, киллера мог послать любой из Орденов. Даже союзнички из Триумвирата.
Лопоухий просунул ствол «Бизона» через разбитое окно. Чуть сдвинул расстегнутый ворот рубашки. Посветил фонариком на сломанную левую ключицу водителя.
Свет фонарика был неестественно кислотным, синевато-фиолетового оттенка. В общем, того самого спектра, который позволяет разглядеть орденский Знак.
— Ага, «трезубец», значит, — констатировал лопоухий.
Отрицать свою принадлежность к Братству Трезубца было бесполезно. Отвечать что-либо — не имело смысла.
— Обидно, наверное, сдохнуть сразу после жертвоприношения, а, «трезубец»?
Обидно — не то слово. Впрочем, вслух Шоон снова ничего не сказал. Ясно же: над ним просто издеваются.
— А еще пожить хочешь? — поинтересовались у него. — Может, расскажешь что-нибудь о Братстве и его секретах?
Глупый вопрос. Мертвые братья никогда не предадут своего Ордена. По крайней мере, сознательно. Знак Братства ставится на плечо не для красоты. Он уничтожит изменника быстрее, чем «тлен».
* * *
Вопрос незнакомца повис в воздухе. На секунду-другую наступила тишина. И в тишине этой…
Хрип и сипение ожившего переговорника были как гром среди ясного неба. Шоон стиснул зубы. Проклятье! Он же так и не отключил связь! И переговорник каким-то чудом уцелел во время аварии. Торчит из панели вывороченная аппаратура, болтается на проводках сломанный микрофон, но техника все еще работает. Во всяком случае — на прием, в пассивном режиме.
Это плохо. Самостоятельно, без нужных кодов и паролей чужак не вышел бы на орденскую волну, но сейчас… Сейчас ему выходить никуда и не надо. Незнакомец получил доступ к закрытой связи и, пока его присутствие не вычислят, сможет принимать секретную информацию Братства.
Собственно, уже принимал…
— Патруль-один, — послышалось из помятого динамика. — Вижу объект. Выходит из здания Думы. Слежки не замечает.
— Патруль-один, это координатор. Проверьте еще раз и подтвердите. Точно он? В прошлый раз вы ошиблись, и по вашей милости вся наружка пасла «жильца». Больше ошибок быть не должно.
— Даю подтверждение, координатор: это депутат Гордин. Магистр Элбин. Ночной спикер «плющей». Сопровождение — один человек. Машина — прежняя.
— Хорошо. Подтверждение получено. Продолжайте наблюдение.
— Патруль-один. Объект у места перехвата. Патруль-два, принимайте.
— Патруль-два. Есть визуальный контакт. Объект принял. Веду по Тверской. Патруль-три, выдвигайтесь в точку семь и будьте на связи.
— Патруль-три на связи. Направляюсь в точку семь…
Мобильная наружка все-таки села на хвост ночному спикеру. Негласное наблюдение за Магистрами союзников «трезубцы» вели уже давно. Впрочем, наверняка и «плющи» с «висельниками» тоже отслеживали перемещение ключевых фигур Ордена Трезубца. Обычное дело…
Лопоухий все схватывал на лету. Услышанного обрывка радиопереговоров ему оказалось достаточно, чтобы сделать правильные выводы.
— Пасете Магистра «плющей»? — хмыкнул он. — За союзничками следите?
Шоон сверлил незнакомца ненавидящим взглядом. Он даже не знал, к кому сейчас утекали секреты Братства. Но прекрасно понимал, что является виновником этой утечки. Правда, виновником косвенным и невольным. Только поэтому он все еще жив. Иначе Знак Ордена его бы уже убил.
— Гордин, значит, у них ночной спикер, — продолжал скалиться лопоухий. — Как там его? Магистр Элбин, да? А я-то, по наивности, полагал, что и днем, и ночью за главного в Думе один и тот же спикер. Ну или с вице-спикером они меняются, что, в принципе, без разницы. Ни к тому, ни к другому все равно не подберешься: их охраняют лучше других. А тут вот оно как получается… «Плющи» своего настоящего бугра-председателя понапрасну не светят. Ну-ну… Что ж, спасибо. Очень ценная информация.
Что еще мог узнать чужак из переговоров по закрытой волне? Да все что угодно! Это зависело только от того, кто выйдет на связь, с каким приказом и с каким докладом.
Ствол «Бизона» смотрел в смятую рулевым колесом грудь Шоона. И никакой надежды на спасение не было. Но умирать просто так, бросив работающий на орденской волне переговорник, «трезубец» не собирался.
— Служу Братству! — процедил водитель джипа.
И попытался дотянуться до переговорника.
Отключить! Вырубить! Оставить неизвестного противника без связи, которую сам он включить снова уже не сможет.
Скорострельный «Бизон» выплюнул щедрую порцию капсул с «тленом». Весь магазин за один раз. Но ошибкой лопоухого было то, что очередь он выпустил в грудь Шоона, а не срезал тянувшуюся к переговорнику руку.
Мертвые братья не умирают сразу. Даже от такого количества «тлена». Чувствуя, как тело бурлит, распадается и расползается белой пеной, Шоон все же успел щелкнуть тумблер.
Связь оборвалась. Чужак сумел узнать лишь немногое из того, что смог бы.
— С-с-служу Бр-р-рат-т-тш-ш-ш…
Недоговоренная фраза потонула в шипении пенящейся жижи.
Чужая жизнь, добытая во время недавнего жертвоприношения, на этот раз не спасла мертвого брата от смерти.
Глава 9
Все прошло просто и быстро. Между поставленными в скверике мусорными баками и туалетными кабинками (они действительно не работали, о чем извещала вывешенная снаружи табличка) Кристина резко развернулась. Боковое отделение ее рюкзака-кобуры было уже расстегнуто, и теперь вместо мобильника Охотница держала в руках пистолет-пулемет с глушителем.
Губы Кристины шевелились.
«Читает заклинание, — догадался Дмитрий. — Ставит „маску“».
Старик-мертвяк, следовавший за Кристиной, тоже все понял. Дернулся, было, из сквера. Но опоздал.
Дмитрий услышал негромкие сухие выстрелы и отчетливое влажное чмоканье. Глушитель «Каштана» скрадывал звук, снаряженные «тленом» капсулы входили в мертвую плоть и разрывались в ней.
Первая же очередь свалила «тело» с ног.
Две или три капсулы разбились о дерево и глухую кирпичную стену кафешки.
Вторая очередь…
Глубокие рваные раны перечеркнули торс мертвяка так, будто кто-то поставил на нем косой жирный крест. Кратерообразные дыры, прожженные «тленом», расширялись буквально на глазах, сливались одна с другой и сочились белой пенистой жижей.
«Похоже на капли расплавленного металла, растапливающие снег», — пришла в голову Дмитрию неожиданная ассоциация.
«Тлен» тихонько шипел, разъедая мертвую плоть.
Но характерного зловония на этот раз почему-то не чувствовалось. И прохожие не обращали ровным счетом никакого внимания на чахлый, просматривавшийся со всех сторон насквозь скверик.
