Четко развернувшись через левое плечо, Джонс, хлюпнув мокрыми ботфортами, браво шагнул к борту, отчего едва не свалился на палубу. Чертыхнувшись в неведомо какой по счету раз, он, плюнув на приличия, просеменил до борта, с надсадным кряхтением перевалился через планширь и исчез из вида.
Трель боцманской дудки, вырвав людей из цепких объятий сна и согнав их в строй на верхней палубе, возвестила начало нового дня. Замершие моряки с удивлением поглядывал на шканцы, где плотник с парой подручных сооружал из досок и брезента что–то вроде помоста. Политковский, поглядывая на странное сооружение с ласковой улыбкой палача, взирающего на любимый эшафот, объявил экипажу, что судовых работ на сегодня не будет и, отдав распоряжение команде после завтрака одеться «по первому сроку», направился к строителям. Те, закончив натягивать меж вертикально укрепленных стоек парус, притащили к помосту ручную помпу. С некоторыми усилиями, сопровождаемыми великорусским матом, агрегат установили подле борта, и морская вода хлынула в парус, превратив странную постройку в небольшой бассейн.
Ближе к полудню, когда «Одиссей» лег в дрейф, команда в парадных форменках вновь выстроилась на верхней палубе. Едва судовые офицеры, сияя золотыми галунами на белоснежной тропической форме, встали на правом фланге, на мостике появился Арсенин. Понаблюдав пару минут за замершим при его появлении экипажем, он дружелюбно улыбнулся и крикнул:
— Нынче мы пересекли экватор, поздравляю вас, братцы!
Эхо троекратного «Ура!» еще прыгало каучуковым мячиком от борта до борта, когда откуда–то из недр парохода донёсся пронзительный зов трубы. Следом послышались горделивый стук барабана, озорной звон бубна и какие–то нечленораздельные вопли. Пока ошалевшая от какофонии команда вертела головами, из–за палубной надстройки, громко стуча в такт шагам огромным трезубцем, величаво вышагнул Нептун.
Тело царя, придавая ему донельзя величавый вид, покрывала мантия из одеяла, обшитая ракушками и рыбками из разноцветной бумаги. И если бы не татуировка в виде перекрещенных якорей, знакомая каждому матросу на судне, догадаться, что роль морского владыки играет Кузьмич, было абсолютно невозможно. Следом за Нептуном, поражая синими обводами глаз, черными вразлет бровями и длинными, до пят, зелеными волосами, семенила высоченная русалка в голубоватой тунике, покрытой сверху зеленой сеткой. Чуть поодаль, щеголяя набедренными повязками из распущенных концов пенькового каната, прыгали и плясали черти, с головы до ног вымазанные сажей. Покачивая жестяной короной со звездочками и поглаживая шикарную бороду из распушенного мочала выкрашенного синими чернилами, Нептун с важным видом дошагал до спустившегося с мостика Арсенина.
– Откуда это судно, что делаете в моих водах, здоровы ли все и куда путь держите? — пристукнув трезубцем о палубу, нахмурил брови Нептун–Кузьмич.
Арсенин не успел открыть рот для ответа, как в разговор ввязалась русалка:
— Папаша! Стойте, где стоите, и слушайте сюдой! – голосом Корено громогласно возмутилась подводная красотка. — Вы шо, с утра бормотухи меньше обычного на грудь приняли или вовсе ни в одном глазу? Таки я имею слов за эту посудину: откройте свои глаза и смотрите ими, как еврей на новый целковый! Это же «Одиссей», он тут о прошлом годе проходил …
— Сгинь отселя, селедка тухлая! – Нептун, раздосадованный тем, что все пошло вразрез с выученной ролью, замахнулся на свою спутницу трезубцем. — И без зелени морской вижу, что «Одиссей» енто, а не шаланда с Гаваной пристани, но порядок быть должон!
— И шо вы разоряетесь без копейки денег? – Корено, отпрыгнув в сторону и упершись руками в бока, сразу стал похожим на базарную торговку с Привоза. – Ви таки имеете знаний за то, шо я ещё вам не сказала? — и замер на полуслове, прерванный жестом Арсенина.
– Владыка морей и океанов, покровитель моряков! — согласно ритуалу, начал доклад капитан, косясь на русалку и прикладывая неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться. — Пароход «Одиссей» держит путь в порт Дурбан, согласно фрахту. Ты уберег нас от лишений и невзгод, за что великое тебе спасибо! Всё у нас хорошо, вот только есть в моей команде люди новые, твоего крещения не принимавшие…
— От чичас и поглянем, кто тут у вас первоходки? – Нептун, повернувшись к матросам, обвел строй пристальным взглядом. — Вот ентот точно по морям не ходил, — обрадовано ткнул он трезубцем в Троцкого. — А ну, слуги мои верные, крестите яво по–морскому!
Лев не успел ни удивиться, ни испугаться, как трое мускулистых чертей подхватили его за руки и ноги и швырнули в бассейн. Едва Троцкий, отплевываясь солёной слюной, вынырнул, как один из чертей тут же вновь окунул его с головой.
Туташхиа, видя, как топят друга, что–то нечленораздельно выкрикнул по–грузински и кинулся на помощь, но, споткнувшись об заботливо подставленную кем–то ногу, с ходу влетел в бассейн. Мгновением позже, одним движением перемахнув бортик, он выскочил на палубу и, сжав кулаки, уже собрался кинуться в драку, как на его плечо легла рука капитана:
— А–а–атставить мордобой!
— Батоно капитан! – гневно блеснул глазами абрек, но руку Арсенина со своего плеча не сбросил. — Эти шакалы друга моего утопить хотели! Меня утопить хотели! Я их…
— Успокойся, Датико, — дружелюбно улыбнулся Арсенин. — Никто вас топить не собирался, традиция это такая, купать всех, кто первый раз экватор переходит. Морское крещение называется. Это ты с нами впервые идешь, а вот когда мы по весне через экватор шли, то купали всех: и матросов, и офицеров, без разбору. Так купали, что меня вот точно чуть не утопили…
— Если это традиция такая, не буду никому мстить, – Туташхиа угрюмо качнул мокрой головой – В моём роду все традиции чтили, я тоже их чту. Что князю не позор, то и моей чести не уронит.
Тем временем веселье шло своим чередом. Матросский строй давно превратился в хохочущую толпу, окружившую бассейн. Нептун своим трезубцем указывал очередную жертву, черти, под веселые крики товарищей, макали выбранного матроса в бассейн, что, правда, компенсировалось поднесением прошедшему крещение полной до краёв чарки. Глядя на подобное угощение, некоторые из бывалых матросов с шумным уханьем и гиканьем бросались в воду. Оно, конечно, к вечеру двойную чарку выдадут, но если и сейчас можно выпить, и вечером, так чего ж зазря добру пропадать?
Покончив с купанием матросов, Нептун перевел свой взгляд на стоявшее поодаль начальство и грустно вздохнул — все офицеры ходили весной в Лоренсу–Маркиш, тогда же и «крестились». Ховрин собрался было заканчивать церемонию, как вдруг перед его глазами мелькнул Кочетков.
— А иди–ка ты до меня, барин! – азартно заорал Нептун, потрясая в воздухе трезубцем. — По морскому закону всех крестить велено, и экипаж и пассажиров!
— А меня, ваше величие, купать нельзя! – улыбнулся Кочетков, подходя к хозяину праздника, — не в первый раз через экватор хожу, крестили меня уже.
— А коли ты моряк бывалый, так покажь в доказательство слов своих бескозырку с правильной лентой! – не сдавался боцман к вящей радости Политковского. — Али наколку морскую, али грамотку мою на худой конец!
— Не извольте беспокоиться, — принимая правила игры, всплеснул руками Кочетков. – Сей секунд я вам грамотку предоставлю, вот только в каюту свою схожу.
Получив разрешение, Владимир Станиславович скрылся в надстройке. Через несколько минут он вернулся на палубу с несколько обескураженным видом, имея из одежды только широкие парусиновые штаны. Шлепая босыми пятками по нагретой палубе, он подошел к Ховрину и удрученно покачал головой:
— Всю каюту обыскал – нету грамотки. А ведь была… Честное благородное слово–была… — взглянув на растянувшееся в злорадно улыбке лицо Политковского, он, не тратя времени на дальнейшие разговоры, виновато улыбнулся. — Купать будете?
— Таки уже всё, — радостно потер ладони Корено, глядя, как мокрый Кочетков вылезает из бассейна. — Первоходков всех окрестили, а другим оно и не надо…
— Всех, говоришь? — с легкой ехидцей в голосе протянул Ховрин. — А себя, селедка тухлая, посчитать позабыл? Ты ж с нами первый раз идешь, а на прошлых крестинах я тебя не припомню… — заканчивая фразу, боцман ткнул трезубцем в сторону Николая.
— Ой, вот только не надо меня уговаривать, как невесту вместо свадьбы! – заржал Корено, уворачиваясь от острых зубьев. — Я и так за всё согласная! — В два прыжка он домчался до бассейна и с разбега нырнул в воду. – Кто–нибудь нальёт даме чарочку, или на «Одиссее» кончилось мужчин? Таки шо вы мне этот напёрсток суёте, я ведь просила чарочку?!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
18 октября 1899 года. Португальская колония Лоренсу–Маркиш.
Погода стояла преотвратная. С тех пор как изнуряющая жара сменилась моросящим дождём с редкими порывами ветра, прошло уже двое суток. А сегодня и ветер пропал.
