– В особенности в Менефере, – досадовал Некопта, прожевывая очередной кусок рыбы. – Там жрецы пытаются возобновить поклонение Атону.
– Я полагал, что они почитают Амона, – проговорил я, – а не Атона.
– Да, – поддержала Елена. – Мы видели глаз Амона на великой пирамиде у реки.
Некопта нахмурился:
– Они только говорят, что поклоняются Амону, а на самом деле они желают оживить ересь Эхнатона. Если их не остановить, они вновь повергнут Обе Земли в смуту.
Царь рассеянно кивал. Я переводил. Елена попыталась разговорить его, спрашивая о жене и детях. Но царь смотрел мимо нее.
– Супруга царя умерла в прошлом году при родах, – объяснил Некопта.
– Ох, прошу прощения…
– Ребенок тоже скончался.
– Как ужасно!
Царь усиленно пытался сфокусировать свои глаза на лице гостьи.
– У меня остался один сын, – пробормотал он.
– Царевич Арамсет, – вмешался Некопта. – Симпатичный юноша. Когда-нибудь он станет прекрасным царем. – Тут взгляд его затуманился, и он добавил: – Конечно же, у его царского величества есть еще множество чудесных сыновей от царских наложниц.
Мернепта вновь погрузился в молчание. Елена с яростью посмотрела на жирного жреца. Он, словно не замечая этого, продолжал говорить. Когда мы покончили с едой, царь пожелал нам спокойной ночи и удалился. Я заметил, что Некопта едва склонил голову перед ним, правда, при такой комплекции ему и это удалось сделать с огромным трудом.
Когда стражники вновь отвели нас в наши апартаменты, я спросил Елену:
– Как ты считаешь, царь болен?
На лице ее выразилось беспокойство:
– Нет, Орион, он одурманен. Мне случалось видеть подобное. Эта жирная тварь постоянно поит его травяными настоями, чтобы самому править страной.
Я порадовался, что она разговаривала на ахейском и охранники не могли понять ее. Во всяком случае, я надеялся, что не ошибаюсь.
Ситуация сразу же прояснилась. Некопта властвовал в столице и распоряжался царем. Он хотел воспользоваться мною, чтобы, отдав Елену, обеспечить безопасность дельты, защитить страну таким образом от людей моря. Заодно он намеревался сместить верховного жреца Амона, чтобы крепко держать в своих руках все царство.
Ну а чтобы я не стал артачиться, Некопта оставил Елену заложницей в столице, не зная того, что мне известно о его намерении вернуть Менелаю беглянку.
А Золотой бог спрятался внутри великой пирамиды.
Казалось, все безнадежно перепуталось. Но тут я увидел, как рассечь узел одним ударом, – в моей голове сложился план, словно подсказанный мне богами. Когда мы с Еленой возвратились в свои покои, я уже знал, что буду делать.
39
Я не ожидал, что наследник престола решит присоединиться к нашему отряду.
Когда Лукка и его люди подходили к лодке, подготовленной для нашей поездки в Нижний Египет, на каменном причале появились носилки, окруженные почетной стражей; паланкин держали шестеро вспотевших нубийцев, остановившихся возле нашего корабля. Откинув занавески, из кресла легко шагнул худощавый мускулистый молодой человек, светлокожий, подобно Мернепта и тем жрецам, которых я видел.
Единственный законный сын царя Арамсет был еще настолько молод, что подбородок его едва успел покрыться пушком. Симпатичный парнишка, как, наверно, и отец его в этом возрасте. Царевич просто рвался в бой.
Официально главой нашего войска считался прихрамывавший, жирный полководец Расет. Он низко склонился перед царевичем и представил ему меня.
– Мы будем убивать варваров, – со смехом проговорил Арамсет. – Мой отец хочет, чтобы я изучил военное искусство. Пригодится, когда я буду править.
Он казался довольно приятным юношей. Впрочем, я понимал, что царевича отправил в поход Некопта. Если он случайно падет в битве, престол лишится законного наследника и власть жреца укрепится еще сильнее.
Вновь я восхитился хитростью Некопта.
Этим утром я простился с Еленой, доверив ее Неферту. Она не совсем понимала все хитросплетения, которыми нас опутывали, однако ощущала, что замысел „жреца сулит нам разлуку.
– Менелай все еще ищет меня, – сказала она.
– Он далеко отсюда, – отвечал я, обнимая ее.
Она приникла своей золотоволосой головой к моей груди:
– Орион, иногда мне кажется, что я просто обязана вернуться, что моя судьба связана только с ним. Что бы я ни делала – он преследует меня подобно паркам.
Я молчал.
– Он убьет тебя, если вы сойдетесь в бою, – проговорила она.
– Едва ли, но я вовсе не хочу его убивать.
Она слегка отодвинулась и заглянула мне в глаза:
– Увижу ли я тебя вновь, мой защитник?
– Конечно.
Она покачала головой.
– Сомневаюсь. По-моему, мы прощаемся навсегда, Орион. – В глазах ее стояли слезы.
– Я вернусь, – отвечал я.
– Но не ко мне. Ты найдешь свою богиню и обо всем забудешь.
Я умолк на мгновение, ощутив справедливость ее слов. А потом совершенно искренне сказал:
– Никто не сумеет забыть тебя, Елена. Слава о твоей красоте переживет века.
Она попыталась улыбнуться. Я поцеловал ее в последний раз, зная, что за нами следят, а потом простился с ней.
Неферту проводил меня до причалов, и я попросил старика приглядеть за Еленой и защитить ее от возможных опасностей.
– Я это сделаю, мой друг, – пообещал он. – Я сохраню ее честь и жизнь.
Итак, когда наша лодка отошла от причала, освещаемая косыми лучами утреннего солнца, я на прощание помахал Неферту, в глубине души понимая, что седовласый чиновник никогда не сумеет защитить даже себя от грозной мощи Некопта. Я рассчитывал быстро выполнить поручение, вернуться в столицу и разделаться с жирным жрецом еще до того, как он сумеет причинить какой-либо вред Елене или моему новому египетскому другу.
Пока наша лодка выплывала на середину Нила, туда, где течение было сильнее, я разглядывал дворец, отыскивая взглядом террасу и золотоволосую женщину на ней, но никого не увидел.
– Итак, мы начинаем отрабатывать свои долги.
Я резко обернулся, возле меня оказался Лукка, твердое лицо его кривила вымученная улыбка. Его радовала возможность оказаться вдали от дворца, он стремился в битву, на поле боя мужчина видит своих врагов и знает, как разделаться с ними.
Арамсет оказался приятным молодым человеком, он много смеялся – наверное, чтобы скрыть волнение. Расет сновал по лодке, стараясь все время держаться возле наследника. Наконец царевич намекнул ему, что хотел бы, чтобы к нему относились как к простому офицеру. Как ни странно, юноша подружился с Луккой, неподдельно восхищаясь покрытым шрамами воином, и стремился выпытать у него все, что возможно. Однажды жарким вечером, когда гребцы налегали на весла в проливе возле руин Ахетатона, я услышал, как Лукка говорил царевичу:
– Все мои рассказы и поучения ничто по сравнению с боевым опытом. Только когда враг устрашающим кличем, целясь копьем тебе в грудь, бросается на тебя, ты узнаешь, достаточно ли густа твоя кровь для войны. Только тогда.
Арамсет смотрел на Лукку круглыми глазами и ходил за хеттом как привязанный. Наш корабль вмещал пятьдесят воинов, на нем же располагалось шестьдесят гребцов; многие из этих рабов были чернокожими нубийцами. Но мы плыли вниз, и могучее течение Нила делало за них самую трудную работу.
Мы приближались к дельте, и к нам присоединялись корабли в каждом городе, где мы ночевали, с новыми воинами. Я начал ощущать истинную мощь Египта, способного собрать огромный флот, вооружить могучее войско, нанести удар по врагу, находившемуся за сотни миль от столицы.
Тем временем я гадал, сколько же людей на моем корабле шпионят для Некопта. Кто из них способен предать нас? Кому из военачальников – в том числе и тех, что на прочих кораблях, – приказано отступить после начала битвы и оставить меня вместе с хеттами погибать под натиском многочисленных варваров? Я-то знал, что могу доверять только Лукке и двум дюжинам его воинов.
Долгие дни сменялись теплыми ночами, я подружился с царевичем Арамсетом и понял, что он очень умен.
– Я хочу, чтобы Лукка и его хетты стали моей личной стражей, когда мы вернемся в Уасет, – сказал он однажды вечером, когда мы беседовали после ужина.
Корабль стоял у пристани в очередном городе. Он мягко покачивался на волнах. Жара угнетала, и мы сидели на открытой палубе лодки, надеясь хотя бы на легкое дуновение ветерка. Раб медленно раскачивал пальмовый лист над нашими головами, отгоняя насекомых. Полководец Расет уснул у стола, уронив чашу с вином. Царевич никогда не пил вина, ограничиваясь лишь чистой водой.
– Ты, государь, не мог выбрать более верных и преданных тебе людей, – одобрил я его выбор.
– Я расплачусь с тобой за них сполна.
Он был горд, этот молодой человек. Но я ответил:
– Мой царевич, позволь подарить тебе мое войско. Я знаю, Лукка будет рад служить тебе, и мне хочется, чтобы оба вы были счастливы.
