Классное расписание и домашняя работа, которые так пугали в первые недели, стали скучными и предсказуемыми. Профессор Джексон задавал бесконечные устрашающие эссе и проводил внеплановые контрольные на своих занятиях каждые пару недель. Зейн рассказывал Джеймсу и Ральфу забавные истории о столкновениях между профессором Трелони и мадам Делакруа на его ночных занятиях по вторникам в Астрономическом клубе, отчасти управляемом обоими профессорами.
Что касается квиддича, Джеймс продолжал осваивать искусство полета на метле с помощью Теда и Зейна, пока не начал ощущать осторожную уверенность в том, что он реально сможет попасть в команду Гриффиндора в следующем году. Он начал мечтать о том, как получше выступить на отборочных следующей весной, чтобы затмить все воспоминания о попытке своего первого года. Зейн, в свою очередь, продолжал необычайно хорошо летать для Когтеврана. Несмотря на свои маггловские корни, оставаясь уникумом, он изобрел движение, которое назвал «жужжащая башня», в котором он отбивал бладжер вокруг ложи для журналистов, позволяя тому набрать скорость по окружности, и затем встречал его на другой стороне, отбивая уже с большей силой и немного меняя направление. Используя этот трюк, ему удалось сбить с метел двух игроков, с извинениями отправив их на небольшой визит в больничное крыло.
Жизнь Ральфа на факультете Слизерин какое-то время была унылой. Табита никогда открыто не говорила с ним о его дезертирстве со сцены на дебатах или о несдержанности на встречах Прогрессивного Элемента. Джеймс и Зейн поняли, что она прекратила все отношения с ним, когда он снова стал другом Джеймса. В конечном итоге, старшие Слизеринцы просто забыли про Ральфа, исключая несколько прохладных взглядов и ехидных замечаний в общей комнате Слизерина. Затем, неожиданно, Ральф начал помогать некоторым студентам Слизерина первого и второго года обучения. В отличие от владельцев голубых значков, никто из них, казалось, не был заинтересован в расширении своего кругозора относительно политики и первопричин. Конечно, даже первогодки в Слизерине могли быть изворотливыми обманщиками, но парочка из них, казалось, так искренне полюбили Ральфа, что даже Джеймс решил, что они забавные, в своем роде.
Защита от темных искусств стала любимым предметом Джеймса, Зейна и Ральфа. Профессор Франклин преподавал очень практичный предмет, со множеством волнующих историй и примерами из реальной жизни, из его собственных всевозможных долгих, буйных приключений. Джеймс, что никого не удивило, был очень хорошим дуэлянтом. Он признавался с застенчивой улыбкой, что многим оборонительным позициям научился у своего отца. Никто, тем не менее, включая Джеймса, не хотел выходить на дуэль против Ральфа. Казалось палочка Ральфа проявляла невероятное бессистемное мастерство, когда он применял оборонительные заклинания. На своей первой дуэли Ральф попытался применить простое заклинание Экспеллиармус на Виктории. Он направил на нее свою волшебную палочку, и из ее конца выстрелили голубые молнии, опалив волосы Виктории так, что на макушке образовались проплешины. Ощупала их руками, глаза полу-вейлы почти вылезли из орбит. Она яростно закричала, и лишь три ученика смогли оттащить ее от Ральфа, намного превосходящего ее размерами. Ральф пятился, усиленно извиняясь, кончик его палочки дымился.
Лишь однажды вечером в общей комнате Когтеврана нашелся тот, кто опрометчиво заговорил о дебатах с Джеймсом, Зейном и Ральфом. Они только закончили свою домашнюю работу, когда высокий четверокурсник по имени Грегори Темплтон сел за стол напротив них.
— Эй, вы двое участвовали в дебатах, так ведь? — спросил он, указывая то на Зейна, то на Ральфа.
— Да, Грегори, — ответил Зейн, запихивая свои книги в сумку, его голос выдавал величайшую нелюбовь к старшему мальчику.
— Ты тот, что был за столом вместе с Корсикой, так? — сказал Грегори, поворачиваясь к Ральфу.
— Ээээ, да, — ответил Ральф — но…
— Ты передай ей от меня, она права в своих замечаниях, да? Я читал книгу, где рассказывается все обо всем этом. Она называется «Замысел Дамблдора», и там все о том, как старик и Гарри Поттер состряпали все это, от начала до конца. Вы знали, что они создали всю историю о Реддле и Крестражах в ночь, когда старик умер? Кое-кто даже говорит, что Гарри Поттер сам убил его после того, как было разработано все это.
Джеймс постарался сдержать свой гнев. Ровным голосом он спросил у Грегори:
— Тебе известно, кто я такой?
Зейн тяжело уставился на бутылку в руке Грегори.
— Эй, — спросил он с вынужденной небрежностью, тайком направляя свою палочку, — что это ты пьешь?
Девяносто секунд спустя Джеймс, Зейн и Ральф выбирались из-за общего стола, который Грегори весь оплевал тухлой водой.
— Практика! — кричал Зейн, уворачиваясь от мокрых цепких рук Грегори. — Я клянусь! Я просто практиковал трансфигурацию! Твое питье случайно попалось на дороге! Спроси МакГонагалл!
Трое мальчиков счастливо выскользнули из комнаты, громко смеясь над устроенным хаосом.
На Рождественских каникулах Джеймс собирался отдохнуть. После обеда в последний день семестра он отправился в спальню Гриффиндора, чтобы собрать свои вещи. Небо за окном башни было холодным и серым, заставляя его пожелать немедленно оказаться сейчас в доме под номером двенадцать на Площади Гриммо с чашкой горячего шоколада Кикимера в руках. Состав напитка был довольно сложным, по последним подсчетам, он включал в себя четырнадцать неизвестных компонентов, в число которых, как он был уверен, входила щепотка настоящего шоколада.
— Эй, Джеймс! — раздался голос Ральфа с лестницы. — Ты там?
— Да, поднимайся, Ральф.
— Спасибо, — Ральф запыхался, поднявшись по лестнице, — я пришел сюда после обеда с Петрой. Она сказала, что ты здесь пакуешь вещи. Умираешь от желания уехать, я так понимаю.
— Еще бы! В этом году мы все собираемся в нашей старой штаб-квартире на праздники. Дяди Джордж и Рон, тети Гермиона и Флер, Тед и его бабушка Виктория, даже Луна Лавгуд, ты ее не знаешь, но она наверняка тебе бы понравилась. Это самая странная взрослая, которую я когда-либо встречал — в хорошем смысле. С большой вероятностью там будут также бабушка и дедушка. В этом году они отправились навестить Чарли и остальных в Праге. Еще, как мне кажется, Невилл тоже будет там. Я имею в виду профессора Долгопупса.
Ральф мрачно кивнул, глядя на чемодан Джеймса.
— Звучит классно. Да, что ж, тогда я надеюсь, у тебя будет счастливое Рождество и все такое.
Джеймс прекратил паковать чемодан, вспомнив, что отец Ральфа уехал по работе на все каникулы.
— Ох, да… Что ты будешь делать, Ральф? Проведешь Рождеcтво со своими бабушкой и дедушкой или как?
— Хм? — сказал Ральф, глядя вверх — О, нет. Все идет к тому, что я зависну здесь на все каникулы. Зейн не уедет до следующей недели, так что, по крайней мере до выходных мы будем торчать тут вместе. После этого… Я буду предоставлен сам себе.
Он вздохнул.
— Ральф, — спросил Джеймс, бросая в чемодан пару не подходящих друг к другу носков, — ты не хочешь поехать и провести Рождество со мной и моей семьей?
Ральф попытался выглядеть удивленным.
— Что? Нет, нет… Я совсем не хочу вклиниваться в ваше большое семейное собрание после всего, ты знаешь… Я не могу. Нет..
Джеймс нахмурился.
— Ральф, ты идиот, если не поедешь со мной на каникулы, я лично применю к тебе случайную трансфигурацию твоей же собственной палочкой. Что насчет этого, ну?
— О, это серьезная угроза! — воскликнул Ральф, затем его лицо озарилось улыбкой. — А твои мама и папа не будут возражать?
— Нет. Сказать по правде, со всеми этими людьми, которые там соберутся, скорее всего, они даже не заметят.
Ральф вытаращил глаза.
— Я имел в виду, я был… ты знаешь, на неверной стороне в дебатах и все такое.
— Они слышали это по радио, Ральф.
— Я знаю!
— И ты не сказал ни слова.
Ральф открыл рот, потом закрыл его. Он задумался на минутку. Наконец, он ухмыльнулся и шлепнулся на кровать Теда.
— Вижу, ты уже все решил. Итак, ты сказал, Виктория будет там?
— Не стоит особо зацикливаться на этом. Она же наполовину Вейла, как тебе известно. Это означает, что любой парень, приблизившийся более чем на десять футов, будет без ума от нее.
— Я просто хотел попытаться каким-то образом загладить свою вину перед ней. Ты же знаешь про тот инцидент в Дуэльном кружке.
Джеймс застегнул свой чемодан.
— Ральф, дружище, чем меньше ты будешь говорить об этом, тем лучше.
Следующим утром, во время завтрака Большой зал был почти пуст. Сильный утренний мороз вытравил в углах окон серебряные очертания папоротников, придававшие виду по ту сторону стекла седину и призрачность. Джеймс и Ральф скоро уезжали и разыскали Зейна за столом Когтеврана.
