— Похоже, вы были хорошо знакомы с семейством Мартинов, а мне почему-то казалось, что вы проработали у них совсем недолго.
— Все верно, но только Эмбер позднее заинтересовалась одним из моих мальчиков. — Она запнулась и несколько секунд молчала. — Вот, правда, убей меня, но я не припомню, за кем из них она бегала. По-моему, это был ты, Малыш, да?
Но Гэри отрицательно покачал головой.
— Это был Крис, — подсказал Майк.
— Точно! — обрадовалась Матушка О'Брайен. — Она была без ума от него. Бывало, сядет в комнате, ничего не говорит, а только строит ему глазки, и при этом, казалось, ей больше ничего не надо в этой жизни. Учтите, что девчонке тогда было всего-то лет двенадцать или, может быть, тринадцать. А ему — сколько? — пятнадцать или шестнадцать. Но в таком возрасте все равно приятно, когда девчонка по тебе сохнет, а она была, что таить, очень симпатичная. Да и выглядела старше своих лет. Как бы то ни было, но мы тогда имели возможность поближе узнать Эмбер. Крис для нее был как король, ну, а всех нас она просто терпела, как его свиту. Язычок у нее — упаси Бог! Одна ругань. Сука, сука, сука, — вот что мне постоянно приходилось слышать от этой девочки. — Она презрительно скривилась. — Не знаю, почему я ни разу не отшлепала ее, наверное, я выносила все только ради Криса. Да, он по уши влюбился в нее, бедный мой мальчик. Разумеется, ее мать вообще не знала. Как только ей все стало известно, она позаботилась о том, чтобы все отношения между детьми прекратились.
Роз надеялась, что сейчас ее лицо не выдаст эмоций, которые она испытывала. Выходит, Крис О'Брайен — отец того самого ребенка Эмбер, который был рожден вне брака?! Похоже, так оно и было. Мистер Хейз тоже говорил, что во всем был виноват парень из общеобразовательной школы Паркуэй. Ну, а если Гвен запретила ребятам встречаться, значит, она-то точно знала, кто виноват в появлении на свет ребенка. Этот факт также объяснял и то, что Роберт Мартин проявил особую секретность, когда начал разыскивать мальчика. Скорее всего, О'Брайены и не знали, что Крис — отец того самого ребенка, который теперь должен был унаследовать ни много ни мало полмиллиона фунтов.
— Просто невероятно, — забормотала Роз, отчаянно пытаясь сообразить, что следует говорить в подобных случаях. — Я еще никогда не встречалась с людьми, которым приходилось так близко сталкиваться с убийствами. Скажите, наверное, Крис очень переживал, когда Эмбер убили?
— Нет, — встряхнула головой Матушка и почему-то, не к месту, хихикнула. — Он ее не видел много лет, когда это произошло. Больше всех переживал Гэри за Олив, правда, любовь моя?
Гэри пристально смотрел на Роз.
— Не совсем так, — неожиданно заявил он. — Я нервничал, но только потому, что боялся, как бы полицейские не добрались и до меня. Я хотел вот что сказать: в последнее время мне приходилось частенько видеться с ней, вот я и подумал… Полицейские должны были опросить каждого, кто общался с ней. — Он покачал головой. — А ее ухажер ловко отделался. Он, скорее всего, назвал несколько имен, чтобы только остаться чистеньким.
— Вы с ним встречались?
— Нет. — Внезапно Гэри бросил на Роз пронзительный взгляд, словно обладал умением видеть людей насквозь. — Правда, мне известно, куда он увозил Олив, чтобы переспать. — Он загадочно улыбнулся. — Это для вас тоже важно?
Роз выдержала этот взгляд.
— Откуда вы узнали?
— Этот умник использовал самоклеящиеся конверты, а их распечатать — пара пустяков. Вот я и прочитал одно из его посланий.
— Он подписал его? Может быть, вы знаете также его имя и фамилию?
Но Гэри с сожалением покачал головой.
— Что-то на букву «П.». Люблю, твой «П.» — вот как он заканчивал письма.
Роз не стала дальше развивать эту тему.
— Я располагаю еще пятьюдесятью фунтами кроме тех ста пятидесяти, которые уже вам должна. Но это максимум, что я могу отдать.
— Годится. — Он вытянул руку, даже не подозревая, что в точности копирует свою мать. — Деньги вперед.
Роз вынула бумажник и опустошила его на глазах семейства О'Брайен. — Двести фунтов, — заявила она, выкладывая купюры на ладонь юноши.
— Я так и знала, что вы не работаете на телевидении, — презрительно фыркнула Матушка О'Брайен. — Чтоб меня черти разорвали, если это не так.
— Так что же? — Роз внимательно смотрела на Гэри.
— Он забирал ее в воскресенье в гостиницу «Бельведер» на Фарадей-стрит. Люблю, твой «П.» Кстати, Фарадей-стрит находится в Саутгемптоне, если вы вдруг захотите поехать туда.
* * *
Путь в Саутгемптон лежал через Хай-стрит в Долингтоне. Роз уже проехала магазин, когда вспомнила, что именно здесь работала когда-то Эмбер. Она тут же резко затормозила, что чуть не привело к аварии на дороге. Приветливо помахав разъяренному водителю сзади, посылающему отчаянные проклятия в адрес всех женщин за рулем, она свернула в переулок и без труда нашла место для парковки.
Магазин «Глитци», что означает «блестящий», по мнению Роз, был назван неправильно. Она поняла это в тот момент, когда вошла в зал. Роз ожидала увидеть здесь если не эксклюзивную одежду, то, по крайней мере, те модели, которыми торгуют престижные универмаги Лондона. Правда, она была вынуждена признать и то, что привыкла оценивать моду по столичным меркам. «Глитци» был готов угодить небогатым клиентам, мудро предполагая при этом, что большинство посетителей составят девочки-подростки, не обладающие автомобилями или достаточными средствами, чтобы позволить себе отправиться за покупками в более интересные места.
Роз поискала главного менеджера, и вскоре ей на помощь пришла миловидная женщина средних лет с роскошной прической: с волосами, зачесанными назад и собранными в пучок на макушке, напоминающий опрятный белоснежный сугроб. Роз передала ей свою визитку и заученной скороговоркой сообщила о книге, которая будет посвящена Олив Мартин.
— Я ищу людей, которые были знакомы с ее сестрой Эмбер, — пояснила журналистка, — и мне сказали, что она работала здесь в течение месяца как раз перед смертью. Вы были тогда в «Глитци»? Или, может быть, вы мне посоветуете кого-нибудь, кто работал в магазине в то время?
— Нет, милая моя, простите, вряд ли я смогу помочь вам. У нас персонал меняется очень быстро. Понимаете, сюда в основном приходят молоденькие девочки, но надолго не задерживаются, и при первом удобном случае увольняются. Я даже не помню, кто в то время здесь был главным менеджером. Вам, видимо, придется обратиться к владельцам компании. Я могу вам дать их адрес, — с улыбкой закончила красавица.
— Спасибо, вероятно, вы правы, мне стоит позвонить им.
Женщина провела Роз к кассе и начала перебирать карточки.
— Как странно, я ведь хорошо помню те убийства. Просто мне никогда не приходило в голову, что все это касалось ее сестры. Вы меня понимаете?
— Она работала здесь совсем недолго, и, скорее всего, в газетах об этом даже не упоминалось. Журналисты были больше заинтересованы в самой Олив, нежели в ее родственниках.
— Да-да. — Она достала нужную карточку. — Эмбер. Необычное имя, вы не находите?
— Разумеется. Но это было только ее прозвище. Девушку звали Элисон.
Женщина понимающе кивнула.
— Я работаю здесь три года и в течение трех лет прошу отремонтировать помещение служебного туалета. Мне говорят, что нет свободных рабочих, что в стране экономический спад, и они считают, что это достойная отговорка, а сами продолжают урезать зарплату и закупать дешевый товар: платья, которые даже прострочены криво. Но, как бы то ни было, в туалете от пола и до потолка выложен кафель. Я понимаю, что это очень дорого — сбить старые плитки и уложить новые.
Роз попыталась улыбнуться из вежливости.
— Не волнуйтесь, дорогая моя, я к делу веду. А суть вот в чем. Кто-то очень давно взял в руки долото или что-то вроде этого, но, в любом случае, у него был старый и добротный инструмент. Вот именно этой штукой он сначала выдолбил надписи на плитках, а потом еще и залил их несмываемыми чернилами. Что только я ни перепробовала, чтобы смыть надписи: вытравливала, терла порошками и отбеливателями, добавляла растворители красок. Короче, вы называете любое средство, и я вам честно отвечу: пробовала, но оно не действует. — Она в отчаянии покачала головой. — Убрать эти надписи нельзя. Почему? Все очень просто. Тот, кто наносил их, выдалбливал буквы от души, чтобы попасть в самое сердце керамических плиток, так что вся пыль и грязь, которая попадает на эти буквы, только еще сильнее выделяет их. Каждый раз, когда я смотрю на эти страшные слова, у меня дрожь берет.
— Что такого ужасного там написано?
— Сейчас я вам покажу. Это там, в конце коридора. — Она прошла две двери, остановилась у последней и, толкнув ее, позволила Роз пройти внутрь. — Вот. Кошмар какой-то, правда? И, понимаете, мне всегда было интересно узнать, кто такая эта Эмбер? Оказывается, она была сестра, вот в чем дело. Я же говорила, что Эмбер — имя достаточно редкое.
