их общие друзья музыканты Уомы до сих пор не покинули город и приглашали их обоих на своё представление.
Оказалось, что Орфу заметил один из высокородных господ, и теперь Уомы выступали на самой популярной сцене Пятой ступени. Они хвастали, что один раз даже видели самого Верховного жреца Дэрея Сола! Говорили, что он сам был наделён музыкальным талантом и живо интересовался новыми артистами.
— Ах, посмотреть бы! — мечтательно вздохнула Джиа.
— Так посмотришь ещё, — напомнил Летодор. — Хочешь, я попрошу их достать нам билеты хотя бы на завтрашнее выступление?
— Да на Верховного посмотреть бы, — хихикнула девушка.
— Это ещё что за интересы? — нахмурился её кавалер.
— Понимаешь, Летодор, — принялась объяснять Джиа. — Орден Единого — это же не просто орден, его члены — настоящие чародеи! То есть такие люди, которые щелчком пальцев огонь высекают из воздуха и могут задушить на расстоянии. А Верховный жрец — сильнейший из них, может быть, он и вообще сильнее всех людей на свете! Увидеть этого человека всё равно, что увидеть, не знаю… единорога!
— Складно говоришь, — усмехнулся ведьмак. — А ещё я слышал от Орфы, что он молод и «волшебно красив».
— Прямо «волшебно»? — смутилась девушка. И, отмахнувшись, рассмеялась. — Ну, это же Орфа…
— Орфа — это Орфа, — согласился мужчина, припоминая их встречу в «Красной Лилии». — Но когда она рассказывала мне о Верховном жреце, взгляд у неё был, как…
— Как?
— …Как у тех, что во сне бродят, знаешь?
— Лунатики.
— Всё-то ты знаешь…
— Хм…
Они поужинали, выпили разбавленного пополам с водой «кислого» вина и теперь при полной сытости и душевной гармонии неспешно прогуливались по парку. Джиа решила, что сегодняшнюю ночь она проведёт в гостинице. Неестественно и вредно было спать днём, а работать в темноте. Если сильно увлекаться таким режимом, то можно в скором времени начать путать явь со снами.
Летодор же решил, что его щетина уже порядком отросла для того, чтобы он мог перейти на новый уровень отношений. Ведьмак продолжал видеть странные сны. Девушка в них была неестественно холодной на ощупь и даже покрыта чешуёй, но на деле оказывалась куда горячее, чем в жизни. И он сильно опасался, что в скором времени начнёт путать Джиа из снов с настоящей Джиа.
Они пересекли площадь, нарядно украшенную мозаикой, цветочными клумбами и фонтанами. Серебристые струи ниспадали у самых розовых кустов, и в оранжевом свете фонарей капли воды переливались и сверкали на белых лепестках, словно россыпи золотых топазов.
Джиа, развернувшись вполоборота, остановилась, чтобы полюбоваться этой картиной. Ведьмак не обернулся вместе с ней, предпочтя цветам аромат её волос, оказавшихся вдруг совсем рядом. Девушка ощутила его дыхание и замерла, а Летодор, словно на охоте, не позволяя своей жертве опомниться, приблизился вплотную. Чтобы Джиа не сумела больше отвернуться, он мягко захватил её лицо в свои ладони и, низко склонившись над девушкой, прикоснулся к её губам.
Губы Джиа-русалки не обжигали. Они были мягкими, тёплыми и невероятно сладкими. Девушка не сопротивлялась. Но и не ответила на его поцелуй. Джиа застыла, закрыв глаза и опустив руки, словно в оцепенении. Мужчина чувствовал, как быстро-быстро под тонкой тканью платья колотится её сердце.
Когда-то в юности во время тренировок ведьмак ловил птиц голыми руками. И когда он крепко и нежно сжимал в ладонях их хрупкие маленькие тела, то слышал такое же частое биение испуганных сердечек.
Чувствуя, что Джиа уже перестала даже дышать, Летодор выпустил её. Девушка не отшатнулась, но как стояла, так и уткнулась лбом в его плечо и, кажется, начала плакать. Этого он совсем не ожидал. Но догадался, что, раз уж в её мире нет ни неба, ни солнца, наверняка и целоваться в нём не принято.
— Прости, — прошептал он, ласково гладя её по спине. — Я совсем не хотел твоих слёз.
Джиа перестала всхлипывать. Теперь она тихо рассмеялась.
— Я глупо себя веду, да? — несмело спросила она, не отнимая лица от плеча Летодора, словно прячась там от его же обладателя.
— Ну, немного странно, — смутился Летодор, — Но ты и родилась в странном мире. И, возможно, на твоей родине между мужчиной и женщиной другие отношения?
— Совсем другие, — она шмыгнула носом.
— Но, — промычал он, — ты хотя бы читала о том, что люди целуются?
— Читала, — тихо ответила она, — но никогда не видела, чтобы мои родители обнимали или целовали друг друга.
— Как же так? — Летодор отстранил девушку от себя, заглянув в её глаза. — Тебя что же, в детстве мама ни разу не целовала, не обнимала?
— Мама… а зачем? — спросила Джиа.
Видя в её глазах искреннее непонимание, Летодор утратил дар речи. Он приходил в ужас, невыразимый ничем кроме, как грязными ругательствами, при мысли, что где-то есть мир, где матери не целуют своих детей, не обнимают их отцов, где люди… Да от чего вообще у них там дети рождаются? Вместо ответа он снова аккуратно взял лицо девушки в ладони и приник к её губам.
На этот раз их поцелуй оказался более живым, долгим и упоительным. У Летодора кружилась голова, кровь закипала в венах, но всё хорошее должно либо заканчиваться, либо становиться ещё лучше. И ведьмак рассудил, что делать это в парке будет несолидно. Выпустив задыхающуюся девушку из объятий, он поцеловал её с нежностью — в губы, в ушко, в висок. Она поправила волосы и смущённо отёрла лицо. Мужчина виновато улыбнулся, всё-таки его щетина отросла недостаточно.
— Ну, так, — проговорил он, откашлявшись. — Теперь ты понимаешь, зачем люди целуют тех, кто им дорог? По-разному, конечно, целуют, но…
— В общих чертах, — кивнула Джиа. — Да, примерно понимаю…
Она приподнялась на мыски и робко поцеловала его. Её попытка самостоятельно преодолеть страхи вызвала у ведьмака улыбку. А Джиа вновь мягко коснулась уголка его улыбающихся губ своими, словно проверяя, насколько в этом месте колется щетина. Мужчина притянул девушку ближе. Её губы опьяняли его. Летодор тряхнул головой; становилось всё сложнее держать себя в руках.
— Вижу, тебе понравилось, — довольно отметил он.
— Ну-у, — вздохнула Джиа, переводя дыхание. — Это странно.
— Что? — удивился ведьмак.
— Ужасно голова кружится, — призналась девушка. — И ноги подкашиваются. Так должно быть?
Вместо ответа Летодор лишь рассмеялся. И вдруг насторожился.
— Вам ведь не запрещено целоваться? — уточнил он.
— Нам? — не поняла наёмница, а затем кивнула, — ах, «нам»… Не запрещено.
— А-а… — он поднял бровь.
— Нам ничего не запрещено, — опередила Джиа.
— Ну а-а, — ведьмак вздохнул, опасаясь услышать ответ, — что если кто-то из вас решит покинуть путь и… завести семью?
— А у вас? — вдруг переспросила Джиа, пристально взглянув на него. — Послушай, Летодор, мы
