— Это было бы здорово! — воскликнул Спенс, хлопая его по плечу. — Только не говори пока об этом Никки, потому что, если они переехали, ничего ей не сказав… — он покачал головой, недоумевая, зачем им так поступать. — Давай сначала выясним, так ли все обстоит, — решил он. — Если так и есть… ну, в общем, тогда и решим.
На следующий день, верный своему слову, Дэнни сошел с поезда на станции Бат Спа, чтобы предпринять пятнадцатиминутную прогулку к дому родителей Никки. Ни для кого другого, кроме Никки, он ни за что бы не стал этого делать, да еще в такую дождливую погоду, но он был полностью согласен со Спенсом: эту тайну с ее родителями нужно раскрыть как можно скорее. Маловероятно, чтобы они дали деру; это определенно не соответствовало тому, что он знал о них, но кто знает, как далеко могли они зайти, чтобы постараться наказать Никки за то, что она не была почтительной дочерью.
Торопливо идя по Мэнверс-стрит мимо полицейского участка, он посильнее затянул тесемки капюшона, чтобы защититься от снега с дождем. К счастью, сегодня у него собой был только один маленький рюкзак, и он определенно не представлял, как бы тащил под таким ливнем что-нибудь громоздкое или тяжелое. Еще меньше он хотел бы вести унизительную борьбу с зонтиком, как эта бедная женщина, мимо которой он прошел: она походила на знаменитую Мэри Поппинс, которой достался удивительно упрямый вид транспорта.
Прижавшись к стене, чтобы не угодить под струю воды, вырвавшуюся из-под колес ярко-оранжевого автобуса, он злобно зыркнул на водителя и оценил иронию ситуации, когда заметил, что автобус мог бы довезти до дома, где жили его собственные родители, рядом с университетом, если бы шел по указанному на нем маршруту. Вообще-то, если бы у него было больше времени, он, возможно, заскочил бы к ним на чашку чая, но времени не было, и Дэнни отбросил эту мысль. Пожалуй, лучше даже не звонить им, чтобы они не знали, что он в городе, иначе обязательно попытаются убедить его приехать, ведь они не виделись с тех самых пор, как родители вернулись из Австралии. Отец, возможно, даже выгнал бы машину из гаража, чтобы приехать на вокзал и забрать сыночка. Однако в эту поездку он отправился не ради них и даже не ради себя, а только ради Никки, которая значила для него больше, чем собственная сестра, и он спокойно признавался в этом.
Приближаясь к мосту и плотине, с которой вода лилась настоящим водопадом Виктория, он размышлял о том, как сильно Никки отличалась от родителей. Каким-то чудом ей удалось отстраниться от их холодности и снобизма и стать одним из самых теплых и непредвзятых людей, которых он знал. Вообще-то, если бы не она, у него, вероятно, вообще не было бы друзей в колледже (Господь свидетель, в школе у него не было ни одного), и он очень сомневался в том, что в универе ситуация изменилась бы. Фактически, она заметила его одиночество и то, что остальные дразнили его, и затащила в свой волшебный круг, заставила его почувствовать себя нужным и особенным, чего прежде (да и потом) никто больше не делал. Если не считать его родителей, конечно, но даже они все еще не приняли тот факт, что он — гей.
— Не переживай, — сказала ему мать, погладив его по руке, когда он набрался храбрости и сообщил им о своей ориентации, — я уверена, ты это обязательно перерастешь. Лучше скажи, что бы ты хотел к чаю? Булочки с сыром или ячменные лепешки, которые испек папа?
Больше к этому вопросу они не возвращались.
Именно странная любовь Никки к аутсайдерам, изгоям или несчастным занимала мысли Дэнни сейчас, когда он шел мимо причудливых магазинчиков, словно сошедших со страниц романов Диккенса, выстроившихся по обе стороны всемирно известного городского моста. Он был не единственным, кого она взяла под свое крыло с тех пор, как они познакомились: их было много, включая и Спенса с его трудным детством и толстой папкой приводов в полицию. Правда, Спенса природа наградила очарованием, и к тому же он был одним из самых приятных и искренних ребят, каких Дэнни когда-либо знал, но он определенно не входил в список мужчин, которых мистер и миссис Г. выбрали бы в качестве друзей для своей драгоценной дочурки. В их мире существовал только один список, на который они бы согласились: самый лучший. Потом появился Дэвид, «цветной мальчик», как, скорее всего, презрительно называл бы его отец Никки. Никки ввела Дэвида в их группу как одного из самых сексуальных и талантливых операторов в округе, и она не ошиблась, во всяком случае, с точки зрения Дэнни. И электрический разряд, мгновенно прошедший между Дэвидом и Спенсом, по мнению Дэнни, должен был помочь им очень далеко пойти, и похоже, остальные с ним согласились. Кристин тоже можно было назвать спасенной Никки, даже если учесть, что в компанию привел ее Дэвид, возможно, для того, чтобы убедить себя в собственной гетеросексуальности (Дэнни все еще не был в этом убежден, но это вряд ли можно было считать объективным, учитывая чувства, которые он испытывал к Дэвиду, — он только знал, что в отношениях Дэвида и Кристин определенно не все гладко). Никки встретила Кристин так, как ее никто и никогда не встречал, поскольку ей удалось проникнуть за наносное превосходство и бесконечное «яканье» и обнаружить в ней не уверенную в себе маленькую девочку. Дэнни до сих пор так и не удавалось обнаружить эту девочку, но он считал, что она где-то там, если так говорит Никки.
Дэнни еще никогда не встречал никакой другой девушки, более нежной и особенной, чем Никки, но ее благосклонность к бедным овечкам иногда по-настоящему беспокоила его. Взять хотя бы эту Терри Уолкер. Зная Никки достаточно хорошо, он боялся, что она не сможет устоять перед искушением и потянется помогать этой женщине, а учитывая, какого рода у той проблемы… В общем, мысли об этом определенно вызывали у Дэнни дурные предчувствия. Не то чтобы он желал зла Терри Уолкер, но он не видел, что хорошего может получиться из такого знакомства. Так что, чертовски здорово, подумал Дэнни, поплотнее закутываясь в пальто, что Спенс будет рядом в ближайшие несколько недель: он позаботится о том, чтобы склонности Матери Терезы у Ники не взяли верх над здравым смыслом. Или, возможно, он соберет информацию об этой Терри Уолкер, прежде чем позволит Никки кидаться туда, куда простой смертный не решился бы ступить и шагу.
Только перебежав через Лора-Плейс, великолепную круглую площадь в георгианском стиле, и продолжив путь по не менее великолепной Грейт-Палтни-стрит, Дэнни с ужасом осознал, что трагедия Терри Уолкер превратила ее в его глазах в какое-то чудовище, или, по крайней мере, в создание, которого следует опасаться. Удивительно, как неудача может сотворить такое с человеком, думал он, словно люди в какой-то степени ответственны за козни судьбы, которая выбрала их в качестве жертвы. Впрочем, в результате он пришел к выводу, что ничего не может поделать с устройством собственного разума, и вообще он слишком много думает об этом: он ведь уже решил, что Спенс обо всем позаботится; а если все пойдет по плану, то через каких-то две недели после возвращения Спенса в Лондон Никки с Заком тоже присоединятся к нему.
