поближе.
– Чудесно, чудесно, – бормотал он, приложив к глазу смотровую линзу, которую достал из кармана жилета. – Вы – автор? Просто не верится. Прошу вас, чариты, пройдёмте сюда, к свету.
Шани перестала сверлить взглядом сестру и послушно последовала за художником. Как будто он тянул её за невидимую верёвочку. Шани была сама не своя. Руки сложила в замок и сжала так, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
«Неужели для неё это так важно?» – подумала Эльда.
– Прошу извинить, но я не могу присоединиться к вам, – сказала она вслед художнику и сестре. В отличие от Шани девочка хотела посмотреть не только лавку художника, но и всё остальное, что предлагала центральная улица.
Кажется, те двое уже погрузились в обсуждение рисунка и не возражали против того, что Эльда удалилась. А может, и вообще не заметили, что она ушла.
Девочка шла по улице мимо лотков со всякими диковинками и думала, как всё это странно. Её сестра нынешней ночью в сговоре с матерью зачем-то надевала Волимир. По логике вещей Эльда должна была бы злиться на Шани за обман, но почему-то не чувствовала к ней ненависти. Дик утверждал, что всё это немыслимо и невозможно, но обязательно должна была быть причина, которая всё объясняет. Что-то простое, что-то очевидное, чего Эльда пока не может разглядеть. Да, Шани далеко не идеальная сестра, у неё ужасный характер, и она совершенно недопустимо относится к получарам, так, будто это люди другого сорта. И всё же, и всё же… Девочка чувствовала, что закрытая и холодная Шани ещё более одинока, чем она сама. В последнее время у Эльды появился родной человек – брат – и чудесный Дик, пусть он всего-навсего крыса (подумав так, Эльда усмехнулась), и даже друзья – дядя Алерт и Сержен. А кто есть у Шани? Отец, который с трудом вспоминает имя собственной дочери? Мать, которая только и думает о том, чтобы она хорошо училась и соблюдала установленные правила? Двоюродная сестра, которую Шани воспринимает как врага?
Кто есть у Шани?
Получалось, что жизнь у сестрёнки совсем не сахар. Вот поэтому-то Эльда и поддалась порыву познакомить её с уличным художником. Поэтому и достала рисунок, который долго хранила у себя. Может быть, она поступила глупо и неправильно, а может быть, – совсем наоборот.
«Ну что ж, что сделано, то сделано», – решительно тряхнула головой Эльда. Она обнаружила чара Алерта с друзьями сидящих на широких ступеньках дома художников и поджидающих девочек.
– А где ж сестра твоя? – поинтересовался дядя Алерт.
– Она вон там, около лавки чара Питрига. Они разговаривают о картинах, – объяснила Эльда.
Драгонщик удивлённо поднял брови.
– Всё интереснее и интереснее, – произнёс он.
Эльда хмыкнула.
– А я хотела бы посмотреть книги, – добавила она.
– Можешь глянуть вон в той лавке, отсюда виден вход. Мы подождём тебя и сестру здесь, а сами пока выпьем с ребятами по кружечке прохладня. А ну-ка, парень, сгоняй! – сказал дядя Алерт, и молодой длинноносый драгонщик мигом сорвался с крыльца.
Эльда с сомнением посмотрела ему вслед. Что ещё за прохладень? Вроде вина из запасов дяди Патроса, от которого развязывается язык и краснеет нос? Хороши же будут защитники с заплетающимися ногами.
Перехватив её взгляд, чар Алерт расхохотался:
– Да не переживай, чарита, иди за своими книжками. Вернёшься, дам и тебе попробовать. Прохладень, знаешь ли, очень бодрит.
– А, ну да, – сказала девочка и направилась к книжной лавке.
– Эй, Эльда! – окликнул её дядя Алерт. – А у тебя солиры есть?
– Эммм… – Вообще-то у Эльды не было денег, но признаваться в этом папиному другу было как-то стыдно. Она сразу не сообразила, что ответить, но капитан драгонщиков уже подошёл к ней.
– Тут такое дело, – сказал он серьёзно. – Брал я у твоего отца денег взаймы, а отдать тогда не успел. Теперь хожу вот, мучаюсь, что до седых висков дожил, а долг, как говорится, на хвосте висит. Брату твоему предлагал, так он, то ли из гордости, то ли из упрямства, не берёт, говорит, чтобы Грегору отдал, когда тот вернётся. А я считаю, что детям, что отцу – никакой разницы. Выручи меня, девочка, возьми хоть немного из долга. Облегчи мой хвост.
Эльда даже попятилась:
– Что вы, дядя Алерт. Вы для меня столько сделали, и сегодня вот защищаете, а теперь про какие-то солиры. Что вы, я не могу.
Командир драгонщиков помрачнел.
– Защита – это одно, а долги – совсем другое, и не спорь, – голос его стал холодным и твёрдым, как сталь. – Я тебе немного отдаю, ровным счётом десять штук солиров, чтобы не запутаться в подсчётах. И себе запишу в тетрадку, что десять – отдал. А когда Грегор появится, мы ему всё расскажем.
Он сунул в ладонь девочке маленький мешочек с деньгами. Аккуратно так, чтобы никто не видел. Она приняла. А что оставалось делать? На языке вертелся вопрос, который она не могла не задать:
– Вы верите в то, что он ещё вернётся?
Дядя Алерт моргнул и снова превратился в друга.
– Не тот человек Грегор, чтобы без вести пропадать. Вернётся – никуда не денется. Жалко вот только, что всё самое главное пропускает…
– А что главное?
– Как дети его растут, – с грустью сказал Алерт. – Ну, иди, девочка, времени у нас не так много. И никому про мой долг не рассказывай – наш секрет.
Вот так нежданно-негаданно в руках у Эльды оказалось целое богатство. Она повернулась и уверенно направилась в книжную лавку.
* * *
Лавка была покрашена в ярко-синий цвет, но явно видала лучшие времена. Волшебные колокольчики здесь, правда, пели так же красиво, как и на других домах, но краска на крыльце облупилась, а вывеска с названием «Буквомир» слегка покосилась. Да и покупателей здесь что-то не наблюдалось. Как, впрочем, и хозяина.
Возможно, кто-то есть внутри?
Эльда осторожно поднялась по ступенькам и постучала в дверь лавки. Ответа не последовало. Тогда она толкнула дверь и вошла, где-то в глубине дома звякнул колокольчик. У самой двери стоял высокий шест с подставкой, на которой восседало чучело странной птицы: синие крылья, белая голова, хохолок и хвост – тонкие жёлтые перья, словно шерстяные ниточки. В круглых чёрных глазах застыло укоризненное выражение.
Эльде не нравились чучела, и она быстро прошла дальше. Как и полагается, в книжной лавке продавались книги. Очень много книг. И не было ни одной живой души. Книги лежали стопками на нескольких маленьких столиках, местами на полу, стояли вдоль стен на деревянных полках. Некоторые обращены обложкой к покупателю, но
