— Дураки, — сказал он. — Ты — самая красивая.
— А госпожа Тан?
Он смутился и не нашел, что ответить. Госпожа Тан, да, тот еще вопрос. Госпожа Тан — волшебная девочка, приходящая по ночам. Такая забавная в своем джинсовом костюмчике, увешанном побрякушками, такая звонкая, и челочка еще, как у девчонки, по самые глаза… Но Уй действительно самая красивая! М-да. А он — бабник.
Китаянка высвободилась и встала.
— Забыли — пусть так и будет! Значит, надо напомнить. Поймать Руфеса, почему нет? Никто не поймал, а блудодейка Уй — поймает. И поймет он, что неправильно забывать Уй Лицзинь, очень-очень неправильно! И пошлет на выручку сильную разведку, может, даже проникновенцев пошлет…
— Руфеса не было, — уверенно сказал он. — Легенда. Все говорят, что легенда.
— Легенда, — улыбнулась Уй. — Но лингвистический анализ показывает, что экзотизмы Руфеса и песенки один человек писал, очень-очень необычный человек, с уникальным языком! А так — не было, согласна вся.
Он проводил ее до дверей.
— А Ян Хэк — он приходил? — рассеянно спросила китаянка в дверях.
Он отрицательно крутнул пальцами. То, что профессора чуть не убила бабушка Нико, он сообщать не стал. Подумаешь, чуть не убила. Не убила же. Наверно. У китайцев вообще, похоже, жизнь не ценится. Миллионом больше, миллионом меньше — какая им разница, при такой численности?
— Очень странно, — обронила Уй. — Должен был прийти. А не пришел. Старый, мудрый Ян Хэк. Тогда — до нескорой встречи, ба-ба Саша. И вот еще что знай: твой дом — он под охраной. Под наблюдением и охраной. Точка входа — очень важная точка, не может без охраны оставаться. Это очень важно, но для тебя — опасно. Потому что ты — никто.
И она ушла сквозь сумерки к машине. Оказывается, пока они чаевничали, вечер прошел.
Огромный внедорожник давно скрылся в темноте, а он все стоял на дороге. Последние слова китаянки больно резанули, чего скрывать. Он — никто. Жизнь прожил, дом достроить не смог. А Уй появилась совсем недавно, и вот уже ее возят на… да на колымажке с летательным допуском ее и возят, чего уж. И квартира есть. Называется — дворец. И доходы, с его зарплатой не сравнимые. Господарка. Неужели только в этом секрет успеха? В том, что Уй — смеет все, а он ни на что не решается?
Он медленно побрел по улице. Господари, кругом господари. Вот тут — главврач какой-то больницы. Ничего так дворец, миленький. Рядом — декан института. Хорошо живет декан, если по дворцу судить, а не по зарплате. Живет себе, ничего не боится. Дальше — полковник чего-то там, напротив — менеджер добывающей компании. Менеджер маленький, а дворец его очень даже наоборот. Живут, блаженствуют. Видимо, тоже смеют всё. Господари. А с виду — люди как люди. Кое на кого он успел поработать. Вон тот владелец фирмы сам выносил ему обед в беседку. Говорил, что в его семье так принято, накормить гостя или работника. У полковника, кстати, тоже так принято. Люди как люди, разные, встречаются вроде бы и порядочные. Но почему у них все, а у него ничего?! Кошка Мэй говорила, от господарей надо защищаться. И мастер Мень говорил. И что, от Уй защищаться тоже? Или от вон того полковника, очень неплохого человека? Так не чувствует он в себе такой злобы, чтоб кидаться на всех подряд. И, кстати, вряд ли злоба способна изменить уровень его благосостояния. От злобы деньги не заводятся. От работы, как он выяснил, тоже. А от чего тогда? От чего?! Вроде не дурак, не лодырь…
А в доме его горел свет. Уй вернулась? Или явилась из ночи волшебная девочка госпожа Тан? Хм, а если обе? То-то будет весело.
Незнакомый мужчина в явно военном облачении ждал его у дверей. Тупорылый автомат буднично покоился в зажимах. Уй предупреждала — дом под охраной. Вот как. Ну-ну.
— Вуй, — сказал мужчина. — Боец Вуй. Из команды госпожи Тан. Вот, привел.
И военный качнул пальцами в сторону дома.
— А хозяина спрашивать уже не требуется, — проворчал он и пошел внутрь. — Приходят, приводят, кого хотят… еще посмотрим, кого тут привели… и нужен ли этот кто-то в моем доме…
В доме у стены стоял бледный как смерть мастер Мень. По пальцам прижатой к груди руки текли капли крови.
— Вот, значит, как, — сказал он, совершенно не зная, что делать.
— Проблема, — деловито сказал за спиной военный. — Пуля в сердце. Он умереть должен, а живет. Еще — ходит и разговаривает. Разберитесь с этим.
— Ага, щас, — ошарашенно пробормотал он.
Военный удовлетворенно хыкнул:
— Госпожа Тан — справедливая госпожа. Сказала заплатить наемнику. Убит — заплатить все равно. Вот.
Он машинально взял пачку денег. Посмотрел, как военный уверенно и как-то сразу исчезает в темноте за дверью. Развернулся к Меню.
— Госпожа Тан обещала невидимость Кошке Мэй, — прошептал здоровяк. — Мне не обещала, а я не понял. Договор честный, согласен весь, месть не нужна. Пуля в сердце, ушел на импланте. Решил — прибежит малышка, буду жить. А не прибежит…
Здоровяк неловко улыбнулся, качнулся и упал.
— Блин, — сказал он беспомощно.
Тем временем на родине
— Цайпань! — орал кто-то далеко вверху. — Давильщик Цайпань! Отвечай, когда господари спрашивают, лоботомник!
Цайпань хотел отвечать, но не мог. Он был занят — выплывал из дурмана боли. Ему решили помочь, и чья-то нога врезалась в ребра.
— Не сильная полиция, — подумал Цайпань. — Сильная полиция больнее бьет. Сильная полиция — настоящие специалисты, а этот… кто? Понятно, что лоботомник, но кто еще?
Он решился и осторожно приоткрыл глаза.
— Живой! — удовлетворенно хыкнул главный полицай. — Не повезло тебе, лоботомник, выжил и ответишь перед нами за все…
— Не болтай, спрашивай.
Главный полицай дрогнул, услышав голос из видеосферы, и Цайпань дрогнул тоже. С главным распределяльщиком всех средств континента опасно встречаться даже через видеосферу!
— Кто? — заорал главный полицай и угрожающе затряс пальцами. — Кто у нас руковод в округе плавней, кто?
Руководом как раз главный полицай и был, но Цайпань достаточно долго проработал в полицайских структурах, правила игры усвоил давно и потому лежал-помалкивал. Потому что если не промолчишь — получишь по ребрам. Отвечает за неудачи тот, с кого можно спросить. А что спросишь с главного полицая? У него сын высоко сидит, не в полицайских структурах, в финансовых! У него три поколения родни заправляют-распределяют на континенте! Главный полицай — наследственный господарь, чуть ли не с времен Аркана! А кто Цайпань? Вот то-то.
— Станция перемещений, — тяжело напомнил главный распределяльщик. — Моя дочь, приемная, самая любимая. И сильная полиция. Спрашивай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
