Но будто пелена спадает с глаз. И я наконец различаю то, что казалось мелкими камнями.
Осколки костей – там и тут среди мусора, среди бетонной крошки и останков убитого города. До самой вершины, до самого сияющего алого цветка куски бетона перемешаны с человеческими костями.
И сжав в руке куклу, я сажусь на склон. Будто силы кончились, словно ноги вдруг перестали держать.
Наверное, я сижу долго – целую минуту.
«Ты уверен, что не сбился с пути?»
Я не знаю.
Голоса… Правду сказала старая знахарка – иногда они обжигают больнее пламени. Темная завеса, которая закрывала мое прошлое, растворяется, уносится с потоком памяти.
Вот что-то шевельнулось в груди. И горячее катится по щеке.
Кто я? Зачем я здесь?
Всматриваюсь в лицо куклы, будто надеюсь прочесть ответ в акриловых зрачках, надеюсь вдохнуть жизнь в изломанную фигурку… Но пластик в моих руках кажется холодным, как лед.
«Тень, помоги…»
Я вздрагиваю.
Нет, это не из памяти. Кто-то из живых – совсем рядом зовет и умоляет: «Помоги!»
Выронив куклу, я встаю. Откуда голос?
В ушах звенит, меня шатает. И опять неудержимо тянет вверх – к полупрозрачным сияющим изнутри лепесткам. Но я закрываю глаза и все-таки улавливаю направление. Медленно двигаюсь вниз по склону.
И с каждым шагом смертоносная чешуя, покрывающая мое тело, осыпается, как сухая листва.
Гулкие удары отдаются в груди и висках.
Почему так тяжело? Словно я не под гору иду, а выбираюсь из воронки. Она глубокая – глубже, чем пасть живоглота, и темная, как сердце ночи.
Пот заливает глаза. Ноги подгибаются.
«Не оглядываться… Главное – не оглядываться!»
Хотя даже спиной я чувствую, что на дне этой жуткой воронки пылает такой манящий, такой смертельно прекрасный алый цветок…
…Мне тринадцать. Я потерял тропу в незнакомом лесу. Бродил целый день и уже вечером, усталый, опустился на поваленное дерево. Даже плакать не было сил. Острая, как боль, тоска сжимала сердце. Я – один. И не только в лесу. Один – на всем свете, перед лицом наступающей черноты.
Я сидел так, пока не зашло солнце. Потом, в сумерках, смог отыскать дорогу по звездам.
Тьма надвигается и теперь. Почему же не видно звезд? И нет тропинки.
Только перемешанные с бетоном кости…
Человеческие кости под ногами. И чей-то слабый зов:
– Помоги! Пожалуйста…
Я до крови кусаю губу, чтоб не потерять сознание. И продолжаю идти на голос, карабкаться по склону. Не останавливаюсь, даже когда красноватая пелена затягивает все вокруг.
Еще шаг, еще…
И вдруг я оказываюсь по ту сторону пропасти – там, откуда начал восхождение к невидимке.
Тяжело оседаю на кусок бетонной плиты.
Перевожу дух. И понимаю, что только сейчас могу вдохнуть полной грудью. Словно там, в дымке, что-то мертвой хваткой сдавливало мое сердце.
А теперь отпустило…
Хорошо-то как!
Даже изрезанное стеклом лицо совсем не болит…
Я подношу к глазу руку – обычную человеческую руку. И понимаю, что она кажется мне почти странной – без отливающей металлом чешуи и когтей…
Стоп!
Потом будем радоваться. Где тот, кто звал меня на помощь?
Сколько ни озираюсь – вокруг ни души. Только тускло мерцает над пропастью призрачный, туманный мост. И серебристые, «ртутные» шары висят в воздухе над развалинами.
Никого…
Может, мне померещилось?
Будто в ответ на сомнения – хриплый отчаянный вопль:
– Тень! – и следом неразборчивая матерная ругань.
Откуда? Из-под земли?
Я зябко повожу плечами и поднимаюсь. После всего начнешь верить в любую чертовщину. Но сделав пару шагов, понимаю, что мистики тут мало.
Там, где был прочный бетонный столб, перекинутый через пустоту, остался жалкий обломок. Я склоняюсь над обрывом и обнаруживаю под ним человеческую фигуру. Каким-то чудом она держится на почти вертикальной стене. Вероятно, бедняга успел зацепиться, когда под ним рухнул бетонный «мостик».
И не надо гадать, как сюда занесло этого смельчака.
Знакомая синяя куртка.
Мой соперник.
Удивительно – еще недавно я готов был его прикончить. А сейчас… Сейчас я должен его спасти.
Стаскиваю с себя меховую куртку. После всех приключений на пути к невидимке от нее должны были остаться жалкие лохмотья. Но до сих пор она выглядит довольно крепкой, несмотря на свежие дыры после путешествия через изнанку. Это кажется не меньшим чудом, чем мое возвращение из красного тумана. Или все битвы с мутантами и упырями были только у меня в голове? Но почему тогда исчез пистолет, который я выронил перед схваткой с псевдоволками?
Нет времени об этом думать.
Мой соперник и так едва держится. Отчаянно стонет:
– Помоги…
Я распластываюсь у обрыва и протягиваю ему куртку.
Не слишком удачная альтернатива веревке, но свой рюкзак я оставил перед входом в изнанку, так что выбирать не приходится.
– Хватайся!
Чуть больше метра ему надо подтянуться по отвесному склону. Авось куртка не успеет расползтись и я сумею его удержать – судя по габаритам, весит он раза в полтора больше меня.
– Давай, не тормози!
Незнакомец несмело разжимает закостеневшие на бетонном выступе пальцы и тянется к спасительному меховому краю. Хватается сначала левой, потом правой рукой. Ну, давай! Для тренированного крепкого мужика – не такая уж трудная задача. Чуток подтянуться, упираясь ботинками в шершавый склон. А там, выше – еще один выступ. Если до него добраться – одним рывком реально оказаться наверху…
Ну, чего он медлит?
Не могу же я так долго удерживать на весу его сто с лишним кг!
– Живее! – я начинаю злиться.
Как этому увальню вообще удалось пройти изнанку – почти на равных со мной?
– Я… не могу, – бормочет он, словно пьяный. И я наконец, понимаю, что он ранен – левая штанина вся в дырках, будто дробью посеченная.
– Сможешь, – твердо говорю я. – Раз сюда добрался… значит, сумеешь.
Уверенность – это хорошо. Но что-то паскудное уже творится ниже, в глубине бездны – клочья тумана то и дело озаряются голубоватыми сполохами. Ощутимо пахнет озоном.
Я стискиваю зубы и начинаю понемногу отползать от края, по миллиметру втягивая его наверх. Куртка начинает трещать. А я стараюсь не вслушиваться, не думать о том, что не выдержит раньше – куртка или мои пальцы.
– Сделаем рывок на счет «три», – выдавливаю я. – Слышишь?
– Да…
– Раз… Два…
Сказать «три» я не успеваю. Ослепительная вспышка с грохотом раскалывает воздух. Меня отшвыривает в сторону от обрыва. И все-таки я не выпускаю куртку. Но, пока перемаргиваю круги перед глазами, уже ясно чувствую, что она свободно болтается в моих руках.
Твою мать! Не вышло.
Хана сопернику…
В сердцах я сплевываю песок. Курткой вытираю лицо.
– Спасибо, Тень, – долетает вдруг откуда-то слева.
Я поворачиваю голову. И наконец могу вблизи рассмотреть того, кто так долго оспаривал у меня единственный, манящий приз.
– Не за что, – кривлюсь я. И коротким броском оказавшись сверху, выдергиваю из-под его синей лыжной куртки двадцатизарядный «зигзауэр».
Отскакиваю в сторону.
– Я тебя… напугал? – скалит зубы незнакомец.
– Не люблю, когда что-то мешает разговору.
У меня ведь оставался только нож. А теперь расклад выправился. Но сил для общения все-равно пока мало. И мы молча лежим рядом на бетонных плитах – переводя дух, блаженно расслабившись.
Целых пятнадцать секунд.
– Это круче секса… Да, коллега? – бормочет спасенный. Кажется, он пытается шутить. Достает из кармана флягу, делает жадный глоток и протягивает мне.
Я тоже промачиваю горло.
Во фляге обыкновенная вода. Но сейчас она вкуснее отборного коньяка.
Приподнявшись на локте, я вглядываюсь в лицо соперника. Оно в грязи, в темных разводах – там, где грязь смешалась с потом, и в свежих ссадинах, кровоподтеках. Я уже понял, что встреча наша – далеко не первая. Но лишь теперь память начинает подсказывать остальное.
– Не узнаешь? – удивляется тип в синей куртке и утирает грязь на лице рукавом.
Я мрачно киваю:
– Ну, здравствуй, Доктор.
Что ж, крепкого соперника послала судьба.
– Здравствуй, Тень, – голос чуть изменился – может, простужен или у него здорово пересохло в горле.
Но все-таки это он – один из лучших трикстеров, можно сказать – живая легенда Зоны. Так же, как Валкер и Чахлый, – основатель братства. Только Валкер пропал без вести, Чахлый не на шутку расхворался, а Доктор – живой, здоровый. И даже вполне упитанный.
С последней нашей встречи заметно набрал вес, как-то расплылся, округлился, стал похож то ли на китайскую статую Будды, вдруг отрастившего короткую бороду и усы, то ли на персонажа читанной в детстве книжки про милого безобидного волшебника.
Внешность вообще бывает обманчива.
