Склон подо мной начинает ползти, осыпаться. Каменное небо все-таки надвинулось – огромная ладонь опускается сверху.
Но когда опора почти уходит из-под ног, я успеваю оттолкнуться и прыгнуть вперед – навстречу ртутно-блестящей поверхности…
Глава 9
Тьма. Вспышки.
Искры? Звезды?
Полет через пустоту…
Кажется, кто-то невидимый на меня смотрит – оценивающе, внимательно. Будто пытается что-то обо мне понять.
Да, я – тот еще тип, адреналиновый наркоман, расчетливый циник… И просто упрямый дурак.
Но мне нужен… так нужен еще один шанс.
Чтоб все не кончилось на половине пути. Чтоб не стала бессмысленной гибель Кида и Ромки.
Ведь тогда победит рыжий упырь…
Нет!
Так не должно, так не может быть.
Я вздрагиваю, чувствуя бешеные удары сердца.
Как стоять, как быть миру, в котором побеждают упыри? Как не провалиться ему в удушливую бездну?
Еще рывок.
И тьма вдруг расступается. Я вываливаюсь в сумрак, падаю на что-то твердое. Жадно хватаю ртом свежий морозный воздух.
Сначала все плывет перед глазами. Но едва пелена спадает – как чудесное знамение, я различаю над крышами домов лучики звезд. А в другой стороне – светлеющее перед рассветом небо.
Отдышавшись, встаю, оглядываюсь по сторонам. Пытаюсь понять, куда именно меня забросило? Похоже, я до сих пор в Саратовской Зоне. Только, по-моему, далековато от поляны цветов, где я вошел в изнанку и оставил свой рюкзак.
Хотя черт с ним!
Я смотрю вверх – на ту неразличимую область в воздухе, из которой сам недавно вывалился. Успел Доктор увидеть путь к спасению? Успел ли метнуться вслед за мной к «ртутному» шару?
Я жду.
Но проходит целая минута, и воздух даже не шелохнется.
«Неужели раненая нога ему помешала?»
Я ежусь – то ли от морозца, пробирающегося через дырявую куртку. То ли от того, что ясно представляю, как верхний и нижний города с грохотом сходятся, расплющивая развалины. Возможно, на данном этапе Доктор еще будет жив – если сумеет забиться в какую-то щель.
Только вряд ли он станет это делать. Мало радости быть заживо погребенным…
Зачем оттягивать?
Ведь потом… Никто не знает, что будет потом. Даже Валкер в своей тайной тетради об этом почти не писал.
Скорее всего, изнанка с хрустом начнет сжиматься в огромный комок, где бетон перемешан с землей, асфальтом и домашним скарбом, где расплющенная людская плоть почти незаметна, словно ушедшая в песок капля.
«Интересная физическая задача», – сказал бы Ракетчик. Он любил такие нюансы. Он бы обязательно красочно рассказал, как все будет уплотняться – сперва до размеров дома, потом – до футбольного мяча. И наконец стянется в точку-сингулярность, затерянную где-то среди молекул морозного воздуха, того самого, что я сейчас вдыхаю…
Но я не Ракетчик. Мне плевать на сингулярности.
Я всматриваюсь в сумрачную пустоту между домами. Я до сих пор жду. И, как наяву, вспоминаю того веселого, фартового трикстера, на которого когда-то хотел быть похожим. Того, кто спас меня от обманки. Кем я искренне восхищался.
И того, кто за эти годы так сроднился с сумраком, что давно разучился верить в свет…
Минута идет за минутой. Воздух остается прозрачным. И не дрожат звезды на утреннем светлеющем небе.
«Ничего, кроме сумрака?» – я поднимаю воротник куртки. И отворачиваюсь.
Что ж, Доктор, похоже, твое желание исполнилось…
Я уже готов уйти из этого двора – тем более что за ближайшими домами возникло неприятное голубоватое свечение. «Еж? Или что похуже…» Но напоследок я все-таки оглядываюсь. И цепенею, сперва не понимая, в чем дело.
Потом подпрыгиваю и хватаюсь за кисть руки – торчащую прямо из воздуха на высоте более двух метров. Я почти повисаю на ней.
Через секунду вслед за рукой с хриплым вскриком вываливается остальное. Доктор падает на мерзлую землю, чуть не придавив меня увесистым телом, – я едва успеваю уклониться. И тут же приседаю рядом, вглядываюсь в его лицо.
Он жив, но пока не замечает ничего вокруг – только тяжело дышит.
Я жду. И наконец уточняю:
– Цел?
В ответ – тихая, но витиеватая матерщина. Доктор делает решительную попытку подняться.
Я усмехаюсь, подавая ему руку. А что ему, такому кабану, сделается!
– Пошли отсюда.
– Погоди… – шепчет он. Хромая, делает пару шагов, приваливается к кирпичной стене. – Дай хоть оклематься…
Нет, маячить на виду не стоит.
Я оглядываюсь на приближающиеся голубоватые отсветы и киваю в сторону дверного проема:
– Переждем…
Входим в подъезд – тут давно сгорело, обрушилось все что можно, и даже крыши не осталось – через огромные дыры заглядывает восточное светлеющее небо. Зато внутри можно осмотреться, не рискуя влезть в какую-то смертоносную гадость…
Присаживаемся.
Ждать приходится недолго.
Через пару секунд снаружи долетает характерное шипение. Я не пытаюсь выглядывать, но и так знаю: опираясь на синеватые огненные язычки, во двор выкатился еж.
Не самое поганое творение Зоны. Сам уйдет – надо просто не высовываться…
Ага. Шипение понемногу слабеет…
Готово.
Затихло. И отсветов не осталось.
Я встаю. Но Доктор качает головой:
– Не дергайся.
– Времени мало.
– Ничего… Главное, район мне знакомый, – он остается на месте – баюкает раненую ногу. И бормочет: – Шестнадцатый сектор, до периметра рукой подать. Считай, мы уже выбрались…
Я вспоминаю, что во внутреннем кармане куртки у меня завалялась капсула-инъектор с промедолом. Редко кто использует такое в Зоне – мозги должны оставаться ясными.
Но, наверное, теперь можно.
Отдаю ему обезболивающее:
– Вколи половину.
– Спасибо, – бормочет Доктор. И вкалывает целую дозу через дырку в штанине.
Поднимает на меня глаза:
– Знаешь, а я ведь было решил – все… Честное слово – даже с женой и детьми мысленно простился.
Я молчу. Кажется, ему хочется выговориться – так иногда бывает. Но мне не до болтовни – сейчас я думаю о об оставленном рюкзаке и мотоцикле, спрятанном километров за пять отсюда.
– Скоро рассветет, – напоминаю я.
– Удивительно, – кивает Доктор, – мы полезли в изнанку перед рассветом, бродили там минимум несколько часов, а такое впечатление, что здесь прошло не более минуты.
– Да, – сухо киваю я, – сам знаешь, время в Зоне – особая категория…
– И не только в Зоне. Десять лет прошло – с той нашей встречи, а кажется, будто один день…
– Мне пора, – почти невежливо перебиваю я. – Ты ведь сможешь сам отсюда выбраться?
Он, морщась, встает. Едва не падает. Хватаясь за стену, виновато объясняет:
– Нога как деревянная. И голова кружится…
Я кусаю губы. Этого только не хватало. Реакция на промедол? Или контузия так проявилась?
Самым разумным было бы просто развернуться и уйти – авось отлежится, оклемается. В конце концов, это не беспомощный инвалид, а один из лучших трикстеров, хоть и слегка помятый жизнью и временем.
Но я все-таки взваливаю его руку себе на плечо:
– Пошли…
Мы пересекли двор. Я притормозил, оглядываясь. Места не совсем чужие – только бывал я тут слишком давно. А с таким «балластом» и вовсе трудно маневрировать…
– Будешь подсказывать дорогу.
– Без проблем, – улыбнулся Доктор. Что-то слишком он веселый – промедол точно шибанул по мозгам.
Мы вышли на улицу, одна сторона которой почти целиком заросла фиолетовой плесенью. Едкий характерный запах висел в воздухе, а побеги жадно подрагивали, когда мы проходили мимо.
– Здесь налево, – предупредил Доктор, когда мы поравнялись с перекрестком. И вдруг добавил:
– Тень, ты меня извини…
– Уже.
– Нет, ты не знаешь, за что, – пробормотал он. – А я ведь хотел тебя остановить – еще там, у поляны цветов. Хотел сказать, что невидимка все равно не решит твои проблемы.
– И чего ж не остановил?
– Я знал, что ты обязательно придешь, я ждал. Несколько часов. И пока ждал – думал…
– О чем?
– О том, что это последний мой шанс, – выдавил он с усмешкой.
Мы подошли к пустырю, тусклые утренние звезды над которым дрожали в мареве дробилок. Пока ковыляли обходным путем, Доктор молчал.
Но я и так все знал – как он сам пытался открыть проход в изнанку. Как шепотом матерился, обходя по кругу поляну с выросшими среди мерзлой земли цветами. Пытался… и все-таки не сумел. А заметив меня, не смог побороть искушение. Выждал, пока я справлюсь, и проскользнул вслед.
Почти банальная история…
– Теперь напрямик, – махнул рукой Доктор.
Мы кое-как миновали то, что когда-то было огромным торговым центром. Когда спускались по обвалившейся стене, Доктор чуть не упал. Я успел его удержать. А он скривился:
– Считаешь меня старым никчемным дураком, да? Может, и прав… Но ты должен знать – невидимка затягивает хуже наркоты.
