Он только как бы виновато улыбнулся и проговорил:
– Виноват, Ваше благородие.
На этом мы с ним и расстались.
А многие из старых запасных, знавших меня, правильно меня титуловавших, первое время со мной говорили на ты. Как часто бывало, вечером идешь по улице и встречаешь бородача солдата, который становится тебе во фронт, приложив правую руку к околышу фуражки, а на левой сидит дитюшка. Никогда раньше не видел я так наглядно, как нежно мужики любят своих детей, как они с ними ласковы по-своему. Вообще, эта мобилизация представила яркую бытовую картину, которая навсегда осталось в памяти. Запасные пришли в бодром, хорошем настроении с сознанием того, что им предстоит, не было ни жалоб, ни сетований на судьбу.
На мобилизацию и на сколачивание частей нам был дан месяц. Благодаря дружной работе командиров полков и всех офицеров удалось многое сделать: пройти сокращенный курс стрельбы, проделать целый ряд ротных учений – уставных и, в особенности, с тактической целью, и по несколько полковых учений. Мы проводили целые дни в поле. Наблюдение же за ходом мобилизации в хозяйственном отношении, за мобилизацией госпиталей возложили на командира 1-й бригады генерал-майора Погорецкого, ничего, однако, не выпуская из своих рук. Только раз вышло недоразумение с окружным интендантом из-за сапог, часть которых оказалась несоответствующего качества. Когда мы потребовали замены, чиновник, заведовавший отпуском вещевого довольствия, пробовал протестовать, затягивать дело, чтобы заставить принять отпущенные сапоги. Но был составлен акт и окружному интенданту послана телеграмма, которая заканчивалась словами: «Будут ли заменены негодные сапоги или делу дать законный ход?» В ответ из Казани прибыл чиновник особых поручений при окружном интенданте и, проверив на местах, тотчас же все заменил.
Одновременно я отдал распоряжение о заготовлении в каждом полку по документам: хоров музыки, по офицерской походной кухне; во всех полках на штатное число людей по полушубку и по одной паре постолов, дабы люди могли по приходе на бивак скинуть сапоги и дать ногам отдых. Постолы были заготовлены на местах и обошлись в среднем по 80 копеек пара. Сверх того, на каждый полк по 74 призматических бинокля Цейса, которые обошлись по 54 рубля за бинокль.
Заказ полушубков на всю дивизию был сделан в Москве торговому дому «Волк и K°», объявившему цену 4 рубля 50 копеек за полушубок. Но когда посланный от дивизии офицер прибыл в контору, ему заявили что цена полушубка 4 рубля 75 копеек. На заявление офицера, что ведь они сами объявили цену 4 рубля 50 копеек и что он имеет полномочия покупать только по этой цене – контора отвечала: «Не торгуйтесь, а берите, завтра цена будет уже 5 рублей; мы сделали такое крупное пожертвование на Красный Крест, что теперь необходимо его покрыть».
Как только поступили рапорты командиров о готовности полков, я решил начать смотры. Начал с 284-го пехотного Чембарского полка.
Поздоровавшись с полком, обратился к нему со следующим приветствием:
– Поздравляю вас с предстоящим походом в защиту чести нашей родины. Царь не хотел войны, но японцы, не объявляя, вероломно напали на наш флот и нанесли ему большой ущерб. Пришлось принять вызов, и нам предстоит отомстить врагу за нанесенную нам обиду, нам предстоят бои. Бой есть таинство, и в бой надо выходить так, как мы идем к Святому Причастию – с чистой совестью, в чистом белье и платье. И кто так выходит в бой, тот страха не знает, смотрит врагу в глаза, не знает неудач и победа всегда его сопровождает. На отдыхе и на походе буду вас беречь, но в бою потребую все от вас и твердо верую, что вы дадите больше, чем потребую.
Вы пришли в должном настроении, в сознании величия дела, которое вам предстоит, и первые две недели вели себя безупречно. Но затем вы начали пить, и это не только преступно, но вы пропиваете все свои деньги. Я вам сказал, что буду вас беречь и выдавать все положенное и даже свыше, но есть вещи, которые на казенные деньги я не смогу вам выдать, и вот тогда-то каждая сбереженная копейка вам в рубль станет.
Люди этими словами по-видимому были смущены, и один старый солдат просил разрешения сказать от них:
– Нельзя, Ваше превосходительство, неделями прощаться, всю душу вывернуло, надо было нас увести в другое место, было бы много легче для нас.
И я их понимал, и только сказал в ответ:
– Вы отчасти правы, но нам приходится еще пробыть на местах, возьмите себя в руки и не заставляйте меня прибегать к мерам строгости.
Полк представился во вполне удовлетворительном состоянии. По окончании смотра, поблагодарив всех, я еще раз указал командиру и офицерам на необходимость стать как можно ближе к людям, чаще обходить их и беседовать с ними.
Первую часть своего приветствия, в которой я объяснил повод, вызвавший войну, и что такое бой, в тот же вечер отдал в приказ по дивизии, чтобы не повторяться и не видоизменять при повторении.
Вечером денщик доложил, что пришла одна баба и просит меня видеть. Когда я ее принял, баба поклонилась и сказала:
– Меня к тебе прислали бабы поблагодарить тебя за то, что ты им сказал, особенно про копеечку уж очень ты хорошо сказал, спасибо тебе.
А когда я ей на это:
– Вот про копеечку-то благодарите, а сами небось мужей не удерживаете, мало того, сами часто их угощаете.
– Нельзя иначе, родимый, уважение того требует, ведь мужья на смерть идут, может, последний раз угощаем, а тебе все же большое спасибо.
281-й Дрисский полк представился в настоящем виде, было ясно, что командир овладел полком и твердо его поведет. Так что, отпустив полк, я только сказал полковнику Широкову:
– Ну, Виктор Павлович, вижу что вы всех прибрали к железным рукам. Пока этого хватит, но в дальнейшем покажите им и свою душу, чтобы почувствовали, что они вам родные – тогда и бои пойдут также успешно, как идет дело здесь на занятиях.
Затем выехал в Златоуст и Самару.
В Златоусте 282-й пехотный Черноярский полк представился в хорошем виде. Полковник Тихонов был старый боевой офицер, еще при штурме Карса 5 декабря 1877 года тяжело ранен в руку с раздроблением костей. Офицеры почти все из 40-й дивизии, долго стоявшей на Кавказе, из которых многие доблестно себя показали за время войны, особенно командир 1-го батальона полковник Полянский.
В полку оставалась еще депутация, приехавшая приветствовать полк от имени Черноярской станицы Астраханского казачьего войска со станичным атаманом во главе. Станичному атаману так понравилось в полку, что он объявил, что никуда не уйдет и выступит с ним в поход. Прибывшие с ним одностаничники не знали, как его уговорить и увезти из полка.
Из Златоуста поехал в Самару, где сформировался 283-й пехотный Бугульминский полк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
