которых “суммировали достижения средневековой литературы Испании и вместе с тем
перебрасывали мостик в будущее ( выделено мною — С.С.), в эпоху Возрождения”[631]. По мнению З.И. Плавскина, произведения этих трех авторов свидетельствуют “о начинающемся кризисе феодальной идеологии, предвещая рождение ренессансной культуры”[632].
Одним из символов Ренессанса стал для нас “Декамерон” Дж. Боккаччо (1313—1375), едва ли не самая знаменитая книга “обрамленных” повествований во всей европейской литературе и одновременно — классическая книга новелл, которая, по словам Р.И. Хлодовского, “дала меру всей ренессансной новеллистике”[633]. Вслед за Боккаччо многие европейские авторы XIV и последующих веков использовали метод “обрамления”, пришедший из Индии. По-видимому, особенно популярен был этот метод в Италии: в XVI в. здесь было создано не менее полдюжины “обрамленных” сборников новелл[634].
Особое место среди них занимает книга Джованни Франческо Страпаролы (ок. 1500 — ок. 1557) под названием “Приятные ночи”[635]. В этом “обрамленном” собрании повествований чуть ли не впервые в истории европейской литературы были широко использованы сюжеты волшебных сказок (в частности, сюжет о “коте в сапогах”, а также тот, что позже обработал А.С. Пушкин в “Сказке о царе салтане”[636]). Своего рода кульминацией этой линии развития можно считать “Пентамерон” неаполитанца Джамбаттисты Базиле (1575—1632). Эта книга (по словам И.Н. Голенищева-Кутузова, “являющаяся одним из самых ярких произведений европейской литературы XVII в.“[637]) иначе называется “Сказка сказок”. Она также представляет собой “обрамленное” собрание повествований (числом пятьдесят), причем чуть ли не все составляющие ее повествования — это литературно обработанные (в стиле барокко) волшебные сказки. Дж.Базиле был в известном смысле предшественником Шарля Перро и братьев Гримм. В “Пентамероне” мы находим знакомые нам сюжеты о Золушке, о спящей красавице, о том же “коте в сапогах”... Есть у Базиле и по крайней мере один сюжет, использованный и Видьяпати в “Испытании человека” (“рассказ” № 12): это так называемый сюжет о двух путешественниках[638].
В английской литературе метод “обрамления” творчески применил в своих знаменитых “Кентерберийских рассказах”[639] старший современник Видьяпати — Джеффри Чосер (ок. 1340—1400), “отец английской поэзии” (по словам другого классика — Дж. Драйдена[640]).
Во Франции метод “обрамления” засвидетельствован уже в самых ранних собраниях новелл[641]: в “Пятнадцати радостях брака” (перв. пол. XV в.)[642] и в “Ста новых новеллах” (сер. XV в.)[643]. Авторство этих книг прежде приписывалось современнику Видьяпати Антуану де Ла Салю (ок. 1386—1460-е гг.), который, подобно Видьяпати, служил при различных не слишком могущественных государях[644]. Но наиболее значительное “обрамленное” произведение во французской литературе — это “Гептамерон” Маргариты Наваррской (1492—1549), сестры короля Франциска I, задуманный ею по образцу “Декамерона” Боккаччо[645].
Впрочем история “обрамленных” книг в Европе — всего лишь часть (хотя и существенная) общей истории европейской повествовательной словесности — и в средние века, и в эпоху Возрождения, и позже. В средневековой Европе сборники так называемых “примеров” (exempla) обходились обычно без “обрамления”[646]. Во всяком случае такового нет в одном из “классических” сборников “exempla” — книге, известной под названием “Gesta Romanorum” (“Деяния римлян”)[647]. Нет “обрамления” и в самом раннем сборнике новелл на итальянском языке — “Новеллино” (иначе “Книга новелл и изящных благородных речений”)[648]. В эпоху Возрождения (т.е. в XIV— XVI вв.) в Италии, по-видимому, численно преобладали “обрамленные” книги новелл, но некоторые известные авторы-новеллисты к “обрамлению” не прибегали, например Франко Саккетти (ок. 1330 — ок. 1400)[649] или Маттео Банделло (ок. 1485— 1561)[650]. Лишь весьма условно можно говорить об “обрамлении” в “Новеллино” Мазуччо Гвардато[651]. В истории французской литературы в одном “ряду” с “обрамленным” “Гептамероном” Маргариты Наваррской стоит “необрамленный” сборник новелл “Новые забавы”, принадлежащий перу Бонавантюра Деперье (1510—1544)[652].
Историки европейской литературы прослеживают преемственность между жанром новеллы и жанром романа, причем определенную роль в этой преемственности сыграл и метод “обрамления”, помогавший складывать из малых повествовательных форм более крупные[653].
В истории европейских “обрамленных” книг четко видно различие, которое как бы затушевано в Индии, а именно различие между произведениями-переделками, произведениями-версиями-других-произведений (например, различными обработками “Калилы и Димны” или “Книги Синдбада”) и произведениями оригинальными, использующими лишь сам принцип “обрамления” (“Disciplina clericalis”, “Граф Луканор” и т.д.). С точки зрения истории “мировой литературы” (или, иными словами, в плане некой универсальной “типологии” повествовательных текстов) “Испытание человека” следует, очевидно, отнести к произведениям второго рода: в самом деле, книга Видьяпати — это не очередная обработка (версия) прежнего образца, а произведение именно оригинальное, использующее лишь общий конструктивный принцип прежних “обрамленных повестей”; произведение, в котором авторская индивидуальность могла выразиться не в меньшей мере, чем в таких книгах, как “Disciplina clericalis” или “Граф Луканор”. Таким образом, вырисовывается довольно существенное отличие книги Видьяпати от различных версий и обработок “Панчатантры”, или “Рассказов попугая”, или “Великого сказа” — и не вправе ли мы вновь, еще в одном аспекте, говорить об определенном “сдвиге в традиции”, совершенном Видьяпати, — сдвиге в сторону большей индивидуализации творчества, в сторону большего самоутверждения авторской (и человеческой?) личности?
Показательно в этом плане сопоставление книги Видьяпати с первыми опытами повествовательной прозы на новых индийских языках — опытами, относящимися уже к началу XIX в. По крайней мере на трех новых индийских языках (хинди, урду и бенгальском) несколько наиболее ранних прозаических книг было создано индийцами, сотрудничавшими с Колледжем Форта Уильяма в Калькутте. Этот Колледж был основан в 1800 г. для подготовки кадров британской администрации в Индии[654]. Книги прозы, возникшие под эгидой Колледжа в начале XIX в., предназначались для учебных целей, но впоследствии оказалось, что некоторые из них стали своего рода классикой в соответствующих литературах. Примечательно то, что большая часть этой учебно-литературной продукции представляла собой новые обработки более или менее старых произведений, в частности “обрамленных повестей”.
Именно для Колледжа Форта Уильяма написал Хайдар-Бахш Хайдари свои “Сказки попугая” (1801) на языке урду, уже упомянутые выше. Хафизуддин Ахмад создал на урду новую версию “Анвар-е-Сухейли” (т.е., в конечном счете, “Калилы и Димны”) под названием “Хирад-афроз” (“Просвещение ума”, 1803), а Мир Бахадур Али — новую версию “Хитопадеши” (также через посредничество персоязычной обработки), назвав ее “Ахлак-е-хинди” (“Индийская этика”, 1803). В этой же связи следует назвать одну из самых популярных книг на языке урду, под названием “Сад и весна” (1803), написанную Мир Амманом также для Колледжа Форта Уильяма и также представляющую собой “обрамленную повесть”, созданную по образцу некой более ранней
