Но ничего такого не произошло.
– С кем ты там споришь, Кар? – раздался изнутри женский голос. – Кто там стучится? Рам Резчик? Что же ты, Кар? Зачем ты держишь за воротами такого знатного гостя? Его надо принять как следует. Открывайте ворота, что вы застыли, чурбаны?
С той стороны ворот послышался стук засова и быстрая перебранка шепотом. Гельд сжал кулаки от удовольствия: в нем ожила сладкая жуть далекого детства, когда Альв Попрыгун рассказывал приемному сыну лживые саги о свартальвах и их злобной повелительнице. Сейчас он увидит ее. Гельд не встречал кюны Далла с тех пор, как она овдовела, и ему было до жути любопытно, какой она стала.
Ворота раскрылись. Гости въехали в дом, служивший сараем и конюшней: в одной половине стояло несколько лошадей, а в другой громоздились кучи ломаной утвари и мусора. Напротив внешних ворот располагался вход во внутренний двор, и гости, сойдя с коней, снова вышли на свет.
Кюна Далла стояла посреди двора, придерживая на груди края наброшенного плаща, но так, чтобы видны были и нарядное платье, и серебряные застежки с цепями, и серебряные обручья на запястьях. Ее голова была горделиво поднята, маленькое личико величественно и настороженно разом. Да, она сильно изменилась, хотя и не сознавала этого. Она так отвыкла от людей, что при встрече с ними чувствовала себя неуверенно и робела, несмотря на всю свою напускную гордость. Чувства заброшенности, безнадежности, одиночества гораздо сильнее отпечатались на ее бледном лице, и она выглядела скорее жалко. Гельд отметил, что последние годы сильно состарили ее – в свои двадцать четыре или двадцать пять лет она выглядела на все тридцать.
Увидев рядом с Рамом Резчиком незнакомого светловолосого парня, Далла в первый миг растерялась и впилась глазами в лицо Гельда, забыв о тех величавых словах, которые наверняка приготовила гостю. Гельд дружески подмигнул ей и широко улыбнулся. С первого взгляда это бледноватое женское личико показалось ему таким жалким и несчастным, что желание подбодрить и повеселить сработало помимо разума. В следующий миг он прикусил язык в порядке наказания: забыл, что ли, треска бестолковая, перед кем стоит? Да она сейчас прикажет их выгнать – за дерзость.
Кюна Далла дернула головой, вытаращила глаза еще шире, потом перевела взгляд на Рама.
– Кого ты привел, Резчик? Чего ему тут нужно? – прикрикнула она, но тут же овладела собой и милостиво улыбнулась: – Я рада тебе, Рам. Хорошо, что ты вспомнил обо мне. Проходите в дом. Там ты мне расскажешь, кто это с тобой.
Она уколола Гельда ехидным взглядом, и торговец перевел дух: он задел ее любопытство, а значит, она не выгонит незваных гостей. Или хотя бы выгонит не сразу.
Скромно поклонившись, Гельд вслед за кузнецом прошел в дом. Лицо он держал серьезным, но на самом деле ему было весело: он чувствовал себя тем мальчиком-пастушком, который провалился в подземный ход свартальвов и попал в гости к их конунгу. Видно, кюна Далла соскучилась по людям. Это тебе не Острый мыс, где при Стюрмире Метельном Великане лишних гостей разводили по корабельным сараям. Любопытно: вспомнит она его или нет? Да нет, едва ли. Эта женщина выходила на люди не поглядеть других, а показать себя.
По пути Гельд украдкой оглядывался в поисках Кара Колдуна. Того не стоило труда опознать по нахмуренному, недовольному лицу. Больше он ничем не выделялся: обыкновенный человек лет сорока с небольшим, довольно-таки хилого сложения, с огромным выпуклым лбом и рыжеватой бородкой. Крупный нос и настороженные, пронзительные глаза придавали лицу Кара некоторую значительность, но она казалась напускной и стоящей ему немалых усилий. Бесшумно, словно бы крадучись, он пробирался в дом следом за гостями и держал зачем-то обе ладони с растопыренными пальцами над полом. Гельду было так любопытно, что он несколько раз оглянулся, не скрываясь: Кар выглядел сосредоточенным, его правая бровь резко дергалась, а левый глаз жмурился. Справа перед ним шел Рам.
Далла провела гостей в один из длинных домов, который теперь служил ей сразу и гридницей, и девичьей: в ближайшем к дверям конце стояли скамьи, а подальше располагались лежанки. Помещение выглядело слишком большим и гулким, из-под кровли тянуло ветром. Казалось, этот дом построили великаны, а потом исчезли или вымерли, навсегда оставив в нем дух заброшенности и опустения. Сразу складывалось впечатление, что человек пришел сюда ненадолго и скоро уйдет.
На скамьях сидело с десяток женщин, занятых прядением черной и серой овечьей шерсти. Возле двух очагов (в третьем, дальнем, огня не было) челядинцы ковырялись с разными мелкими починками, несколько служанок занималось стряпней. Из большого котла на железных цепях поднимался пар с запахом вареной баранины, а вода кипела так бурно и яростно, что Гельд про себя отметил: не иначе, котел выкован из «злого железа». Все здешние жители смотрели на гостей настороженно и даже с подозрением. Гельд окинул их лица приветливым взглядом, и у него осталось впечатление, что все они похожи на свою хозяйку Даллу.
Высокое хозяйское сиденье было покрыто длинным куском крашеного холста, красного с тонкими синими полосками. Служил он, как видно, не первый год и так выцвел, что в нем осталось только полцвета. Сверху лежала подушка, обшитая вылинявшими обрывками старого ковра, – Гельд успел мельком заметить чьи-то руки с мечами, прежде чем хозяйка уселась на нее. Положив руки на резные, но изрядно щербатые подлокотники, Далла из рода Лейрингов посмотрела на гостей сверху вниз. Гельд подумал, что вот теперь она заняла свое настоящее место: вдова конунга сразу стала выглядеть почти величественно. С отработанным за годы умением она придала лицу горделивое выражение, но в глазах отражалось любопытство с большой примесью тревоги. У нее слишком редко появлялись гости, а из внешнего мира она не ждала хороших новостей.
– С чем ты приехал? – принялась она допрашивать Рама, не дотерпев даже до того, как служанка принесет гостям пива. – Ты знаешь, Рам, я рада тебе всегда, но ведь ты не проделал такой долгий путь просто для того, чтобы поглядеть на меня?
– Я – нет, – спокойно подтвердил Рам, не боясь разочаровать ее этим ответом. – Но вот этот Бальдр меча – как раз за этим. Я приехал для того, чтобы привезти к тебе этого молодого лосося!
– Вот как? – Далла глянула в лицо Гельду, и он слегка улыбнулся. – Чего же он хочет?
– Это Гельд воспитанник Альва, из Барланда, – едва успел выговорить Рам, как Гельд сам вступил в беседу.
– Прежде всего я хотел повидать тебя, Далла дочь Бергтора! – радостно сказал он, всем видом выражая, что сбылось его давнее горячее желание. – Мы встречались с тобой и прежде, но едва ли ты помнишь такого незначительного человека, как я! А ведь я нередко бывал с разными товарами на Остром мысу, когда ты жила там!
– А! Ты торговец? – сказала Далла. – Немало гостей у меня бывало в прежние времена. Надо иметь такую память, как у самого Одина, чтобы всех запомнить. Это теперь я живу одна, никого не вижу…
– То, что ты никого не видишь, еще не большая беда, – учтиво добавил Гельд. – Гораздо хуже то, что никто не видит тебя. На Остром мысу совсем не осталось красивых женщин!
– Кому уж там остаться! – довольная похвалой Далла небрежно повела плечом. – Одна мать… Ты не видел моей матери?
– Конечно, видел! – Гельд вспомнил старую Йорунн. – Она по-прежнему бодра и остается достойным противником любому фьялльскому ярлу. Еще я видел твою родственницу Борглинду дочь Халькеля.
– Ах, да! – вспомнила Далла. – Она же была совсем девчонкой, когда… Ну, и что она теперь? Сколько же ей лет, Светлые Асы?
– Мне сдается, что пятнадцать. И похоже, что шестнадцать ей исполнится в Аскефьорде…
– Исполнилось – она родилась дней за десять до Середины Зимы… Что ты сказал? – спохватилась Далла.
– В Аскефьорде. Фьялли взяли ее в заложницы. Асвальд сын Кольбейна…
– Бедная Борглинда! – не дослушав, Далла качнула головой с таким видом, будто не жалеет девушку, а упрекает в глупости. – Впрочем, что с них взять? Ее мать всегда была глупой гусыней, ничего сама не могла решить, а Халькеля убили первым. Сам Торбранд Тролль всадил ему в грудь копье. А другие все думали только о себе! Когда Мальфрид уезжала, она забрала все свои сундуки и всех своих служанок, а про сестру забыла!
Казалось, вдове конунга доставляет удовольствие обличать бессовестность родни, и Гельд усердно изображал удивление подобным себялюбием. Добрая кюна позабыла, что сама уплывала тогда с Острого мыса на одном корабле с бессердечной Мальфрид.
– Может быть, ее еще выкупят, – пожелала Далла, проявив таким образом участие к родне.
– Я мог бы помочь в этом деле, – осторожно намекнул Гельд. – Если бы ты располагала средствами…
– Я не располагаю средствами! – отрезала Далла. – А ей у Торбранда будет лучше. Там с ней уже ничего не случится. Пусть там и живет. Может, ее там выдадут замуж за какого-нибудь рябого ярла, и она до самой смерти ни в чем не будет знать нужды.
