— Отец, пожалуйста! Как я оказалась в Ревелвуде? Кто отдал меня тебе?
Чистый напев трубы заставил Фолио поднять голову. Жеребец дергал головой, взмахивая гривой, похожей на волны атласа.
Живот Фордайса вдруг затрясся, и Ровена с ужасом поняла, что он плачет.
— Я не мог поверить, что моя прекрасная Илэйн мертва. Не имел сил подняться с койки. Сунули ребенка мне. — Его дрожащая рука нащупала ее локон, чтобы вытереть слезы. — Я так хотел забрать мою маленькую Ровену. Забрать от ее матери, прежде чем ее пороки передадутся ребенку.
Ровена подняла голову.
— Кто, отец? Кто рассказал тебе то ужасное, что случилось?
Она наклонилась вперед, напрягаясь, чтобы разобрать его свистящий ответ.
Темнота разорвалась громким топотом копыт. Фолио пронзительно заржал, когда темная фигура выехала из ворот замка и понеслась в ночь.
22
Много лет потом Ровена будет помнить свои кошмарные усилия усадить отца на лошадь, а затем вскочить и самой. Пот лился по ее лицу, со слезами, когда, усевшись наконец на лошадь, она обнаружила, что Фолио отказывается подчиняться ей. Его уши навострились. Он повернул голову в том направлении, откуда приближался всадник. Ровена в отчаянии ругалась и колотила по его спине кулаками. Всадник приближался, низко пригнувшись к спине боевого коня. Намерения его были ясны, и он был глух к любым оправданиям. Ровена знала, что жизнь вялого человека, сидящего позади нее, висит на волоске.
Удары ее каблуков сдвинули наконец Фолио с места. В его конском мозгу возникли, очевидно, отголоски давней памяти о жеребячьих играх, погонях друг за другом. Он развернулся и бросился прочь от своего приближающегося хозяина, размахивая хвостом, как дразнящим белым султаном. Ровена одной рукой ухватилась за поводья, а другой пыталась удержать отца, чтобы тот не дай бог не свалился.
Фолио мчался галопом, вытягивая свои длинные ноги. Ветер свистел в ушах Ровены. Она осмелилась бросить взгляд назад и с изумлением увидела, что дистанция между ними и их преследователем увеличивается. Даже с грузом двух всадников Фолио обладал достаточной силой, чтобы беспрепятственно лететь сквозь тощие весенние травы.
Ровена повернула Фолио к лесу, неспособная отличить биение сердца где-то у себя в горле от стука копыт мчавшегося Фолио. Они погрузились в тень леса. Ровена натянула поводья, и Фолио нехотя остановился.
У них было очень мало времени. Ровена соскочила с коня и удержала отца, хотевшего последовать за нею.
— Папа, ты слышишь меня?
Он лег на шею лошади и приоткрыл мутный глаз —
— М-м-м?
Ровена схватила его за уши и притянула его лицо к своему.
— Ты должен держаться! Ты должен ехать! Скачи, пока не доедешь до замка или деревни. Ни в коем случае не останавливайся. Ты понимаешь?
Она отпустила его. Голова Фордайса ударилась о луку седла. Он застонал.
— Сломаю шею, — пробормотал он.
— Это еще неизвестно. Но Гарет точно отрубит тебе голову, если поймает.
Он предпринял отчаянные усилия, чтобы выпрямиться. Ровена одобрительно похлопала его по бедру.
— Вот так. Спеши, папа. Мчись как ветер.
Губы Линдсея Фордайса изогнулись в подобии той солнечной улыбки, которая когда-то очаровала Илэйн.
— Я вернусь к тебе, девочка. Как только поймаю свою фортуну. Я привезу тебе лент и золота столько, сколько смогут унести твои маленькие лапки.
Его жидкие волосы и выцветшие голубые глаза поплыли перед взглядом Ровены.
— Да, папа, я буду ждать.
Ровена знала, что должна предпринять что-то для того, чтобы жеребец не бегал по кругу на одном месте, ожидая настоящего хозяина. Она порылась в своей изорванной юбке и нашла булавку, зловеще сияющую в лунном свете. Затем приложилась щекой к шелковому крупу Фолио, шепча извинения, и воткнула острие в нежную часть его задней ноги.
Жеребец встал на дыбы. Ровена отскочила от его Молотящих по воздуху копыт. Фордайс схватился за неожиданно цепко.
— Вперед, мой конь! — закричал он. — Мы поразим этих арабских язычников и возвратим Святой Крест в Иерусалим!
Взмах белого хвоста, и они исчезли. Землю сотрясал гром других приближающихся копыт. Топот почти стих, когда Гарет въехал в лес. Не тратя время на раздумья, Ровена забралась на широко раскинувшиеся ветви прочного ильма, жалея, что у нее нет шлема Марли.
Она схватилась за ветвь своими потными ладонями в тот момент, когда кошмарная фигура в черном и в серебре появилась в поросли под деревом. Ровена зажмурилась и бросилась вниз, используя силу инерции, обрушиваясь на всадника. Она обхватила ногами его плечи в падении вместе с ним с гигантского боевого коня. Пока они катились по земле, ударила по ногам коня, вспугнув его и заставив помчаться обратно, откуда он прискакал.
Рука в перчатке схватила ее за горло и швырнула на спину. Мускулистая рука занесла над нею меч. В какой-то ужасный момент Ровена подумала, что Гарет может не узнать ее, прежде чем опустится это сверкающее лезвие. Но в следующий, еще более страшный момент она увидела по его холодным глазам, что он ее узнал, но меч по-прежнему опускается. Девять дюймов стали просвистели рядом с ее ухом, когда Гарет воткнул меч в рыхлую лесную почву совсем рядом с ее щекой, издав крик ярости и муки, заставивший лес со всеми его ночными звуками погрузиться в мертвую тишину.
Она лежала, стиснутая его рукой, пальцы которой не обнаруживали ни намека на милосердие. Слеза скатилась из уголка ее глаза по испачканной землей щеке.
Гарет схватил ее за ворот платья и рванул вверх.
— Как ты могла? — Он тряс ее, как куклу, затем вновь опустил на землю.
Он резко выпрямился, наклонив голову и прислушиваясь к звукам. Лишь одинокий крик козодоя насмешливо отозвался в ночи.
— Гарет? — прошептала она.
Грубым движением руки он заставил ее замолчать.
— Двадцать лет я искал человека, который обесчестил мое имя. Человека, бросившего тень на все надежды, мечты и планы, которые вынашивал мой отец, думая обо мне. Человека, который лишил меня сочувствия всех, захлопнул передо мной все двери. Я потратил полжизни в поисках этого слезливого труса.
— И его златовласой дочери?
Он круто повернулся к ней.
— Да. Ребенка, которого Илэйн привезла в Карлеон, выдавая его за законное потомство ее умершего мужа. Вскоре вслед за ней появился ее любовник, предлагая свою службу Карлеону. — Он сделал шаг к ней, Ровена не хотела показывать страха перед его черным взглядом. — Марли считала достаточной местью послать эту златовласую дочь домой, к отцу, изнасилованной и с ублюдком в животе.
Ветерок в лесу казался холодным разгоряченным Щекам Ровены.
— Слишком милосердно для тебя, да? Ты предпочел нечто более дьявольское, — сказала она.
— Все, что я хотел, это истины. Я лгал всю мою жизнь, чтобы найти ее.
— Не говори мне об истине. Это слово звучит издевкой в твоих устах. Нет, Гарет. Ты ищешь не истину. — Она встала на ноги. — Ты хочешь очистить свое имя. Ты хочешь обвинить кого-либо в убийстве, в котором обвиняли тебя. Ты хочешь наказать кого-либо за вынесенную тобой боль.
— Я думаю, твой веселый папа уже убедил тебя в полной своей невиновности, — прошипел он.
— Отец сломал ногу, когда ты отрезал веревку, по которой он лез из окна. Он на лошадь-то еле-еле взобрался, не говоря уж о том, чтобы вернуться по лестнице и вонзить меч в грудь Илэйн.
Гарет хмыкнул:
— Еще одно семейное предание Фордайса. Ты лжешь почти так же хорошо, как твоя мать. — Ровена не думала, что это возможно, однако его лоб нахмурился еще больше.
— Скажи мне тогда, моя дорогая… — Он угрожающе подступил к ней. — Если твой драгоценный папа не убивал Илэйн, кто же тогда сделал это?
Лунный свет, пробившись сквозь облака, осветил Ровену. Она не была готова ответить на вопрос Гарета и не хотела, чтобы он видел ее глаза. С хитростью пойманного зверька она повернулась, чтобы убежать, но его руки обхватили ее прежде, чем она успела сделать шаг. Ровена не сопротивлялась. Сердце Гарета билось в сумасшедшем ритме, когда он держал ее, прижав к себе спиной.
