Нотарий Руфин почему-то не торопился приступать к героическим действиям по освобождению несчастной вдовы, и Трулла начал не на шутку беспокоиться. Чего доброго, молодой патрикий передумал или попросту испугался возможных последствий. С него, пожалуй, станется. И тогда сиятельный Трулла будет выглядеть в глазах Телласия круглым дураком и пустобрехом. Впрочем, пока что префект города не выказывал ни малейших признаков волнения. Обычно горячий и вспыльчивый, сегодня он являл собой образец римского хладнокровия и выдержки.
Вагилы расположились в небольшой оливковой рощице неподалеку от виллы Гортензия. Трулла и Телласий выехали на опушку, чтобы не прозевать начала атаки Руфина. Место для наблюдения было выбрано очень удачно, во всяком случае, Трулла, обладавший хорошим зрением, прекрасно видел закрытые ворота усадьбы. Он же первым заметил приближающихся всадников и указал на них Телласию. Появление этой странной пары стало полной неожиданностью для патрикиев. Префект даже окликнул ближних стражников, но их помощь не понадобилась. Трулла опознал в одном из всадников Эквиция. Появление управляющего в столь неподходящее время и в столь сомнительном месте слегка удивило патрикия.
– Так ведь ты, сиятельный, сам приказал мне следить за нотарием Руфином, – пожал плечами Эквиций. – Вот я и слежу.
– Значит, Руфин поблизости? – насторожился Телласий.
– Он уже проник в усадьбу, – вздохнул Эквиций. – Долго ли перемахнуть через забор.
Трулла даже крякнул с досады. Если бы не управляющий, они бы так и простояли всю ночь возле виллы Гортензия, пялясь, как бараны, на закрытые ворота.
– Я же выслал дозорных! – рассердился Телласий. – Они должны были следить за всей округой.
– Может, и следили, – усмехнулся Эквиций, – но меня твои дозорные не заметили.
Факт был налицо, и Телласию ничего другого не оставалось, как только руками развести. По словам Эквиция, мятежники укрыли коней в саду, а сами двинулись к вилле пешим порядком. Немудрено, что дозорные, ждавшие отчаянного нападения конных разбойников, проморгали их тихое проникновение на территорию усадьбы.
– Но ведь мы не слышали криков! – засомневался было Трулла.
– А кто станет кричать с ножом у горла, – удивился Эквиций. – У Руфина под рукой более сотни головорезов.
– Вперед, – обернулся к вагилам сиятельный Телласий. – Выносите ворота.
Повинуясь его голосу и жесту, триста всадников, облаченных в доспехи, черными коршунами кинулись на беззащитную усадьбу. Сиятельный Трулла, подхваченный волной из людских и лошадиных тел, скакал в первом ряду атакующих стражников, пытаясь припомнить, когда он отдал приказ Эквицию следить за Руфином и отдавал ли он его вообще.
Глава 7 Бойня
Высокородный Федустий был абсолютно уверен в успешной реализации своего хорошо продуманного плана. Его, правда, слегка смутило то обстоятельство, что сиятельный Телласий привел к усадьбе Гортензия триста городских стражников. Судя по всему, префект Рима всерьез опасался головорезов Руфина и не хотел рисковать. Зато Федустию эта его предосторожность создала немало проблем. Чего доброго легионеры, сидевшие в засаде, могли дрогнуть, столкнувшись лицом к лицу с вагилами. А этого допустить нельзя было ни в коем случае. Телласия и Труллу требовалось взять живыми или мертвыми на месте преступления.
– Предупреди своих людей, что мятежники наряжены городскими стражниками, – обернулся Федустий к трибуну Аркадию. – Пусть их это не смущает.
– Не изволь беспокоиться, комит, – отозвался бравый трибун. – Моих людей не напугаешь крашеными перьями на шлемах.
Если верить дозорным, то люди Руфина уже вышли на удобную позицию и готовились к атаке. Судя по всему, молодой патрикий ничего не знал о легионерах Федустия и рассчитывал захватить усадьбу одним решительным ударом. Телласиий Трулла, если они, конечно, не полные раззявы, должны были ворваться на территорию усадьбы Гортензия следом за шайкой бывшего нотария.
– Лучники готовы? – спросил Федустий у Пордаки.
– Готовы, – отозвался префект анноны, тревожно вслушиваясь в тишину.
Костер на берегу Тибра должен был вспыхнуть сразу же, как только последний из вагилов Телласия въедет в ворота. Надо полагать, легионеры сумеют продержаться те считаные минуты, которые потребуются клибонариям трибуна Марка, чтобы домчаться до виллы Гортензия. К тому же враги императора Валентиниана и комита Федустия наверняка в суматохе передерутся между собой и не сразу заметят третью силу, которая станет их методично истреблять.
– Гортензия и Фаустину с дочерью я поручаю тебе, светлейший Пордака, – тихо, чтобы не расслышали другие, произнес Федустий. – У императора не должно возникнуть даже тени подозрения по поводу необоснованности наших действий.
– Понял, – кивнул префект анноны. – Нужные люди у меня под рукой.
– Только не торопитесь, – предупредил Федустий. – Мы специально пропустим нескольких заговорщиков в дом, чтобы погром выглядел натуральнее.
– С десятком погромщиков мы справимся, – согласился Пордака. – Но если их будет больше, то я не ручаюсь за успех, комит.
– Свою голову сбереги, – усмехнулся Федустий. – Она еще тебе понадобится.
– Атакуют! – донесся от ворот тревожный крик, заставивший комита и префекта вздрогнуть и схватиться за мечи.
– Все по местам! – крикнул Федустий и бегом бросился к дому.
За его спиной отдувался Пордака, героически борясь с одышкой и лишним весом.
Ворота усадьбы рухнули раньше, чем комит и префект анноны успели добежать до крыльца. Обширный двор усадьбы, где кроме роскошного дворца располагались конюшня, в мгновение ока заполнился разъяренными всадниками. По виду это были римские вагилы, а потому вопрос высокородного Пордаки прозвучал вполне правомерный:
– А где же Руфин?
– Действуй, светлейший, – рявкнул Федустий. – Потом разберемся, кто есть кто.
Град стрел, обрушившийся на вагилов с крыши конюшни и из окон дворца, мигом остудил их пыл. Федустию некогда было считать, сколько врагов императора Валентиниана вылетели из седла. Да и темно было, хоть глаз коли. Луна неожиданно скрылась за тучу, лишив людей возможности видеть друг друга. Лучники продолжали стрелять, но уже скорее наугад. Именно поэтому со всех сторон зазвучали призывы:
– Факелы! Факелы!
Но факельщики почему-то запаздывали, и легионерам трибуна Аркадия пришлось вступать в драку почти на ощупь. Крики людей и жалобное ржание бившихся в агонии лошадей едва не оглушили Федустия, но он все-таки нашел в себе силы, чтобы рявкнуть наперекор всему:
– Именем императора приказываю вам сложить оружие!
