могут быть восстановлены. Как однажды сказал мне Джулиан, если наклеить пластырь на проблему, она не исчезнет.
— Мне жаль, Чарли.
Чарли обходит стол, приглашая меня встать. Обхватывая себя руками, я позволяю своей голове упасть на ее плечо, и, мало-помалу, снова начинаются водопады, покрывающие ее пиджак.
— Ты прощена, но в следующий раз я хочу корзину извинений, полную шоколада, цветов и твоей куклы Барби Дилана МакКея, — легкомысленно говорит она.
— Я забыла о нем. И, кроме того, следующего раза не будет, — извиняюще улыбаюсь.
Она садится обратно в кресло и рассказывает мне об истерике Амелии, случившейся вчера в продуктовом магазине, даже показывает мне видео. Оно достойно YouTube, и надо же, какая вспышка из-за конфет. Как Чарли сохраняет спокойствие — уму непостижимо, особенно когда Ава плачет в своей переноске.
— Это было ужасно. Все меня осуждали, и единственная причина, по которой я это сняла, — я знала, что Лекс мне не поверит и, возможно, купит ей пони, чтобы подбодрить, — можешь себе представить, как я удивилась, когда Лекс вернулся домой и поговорил с ней. Она проделала весь этот бред про «папочка-я-тебя-люблю», но он был сильным и не отступил.
— Ух ты, не могу поверить, что Лекс наказывал ее. Он наконец-то становится мужчиной.
— Да, я знаю. Ей запретили играть со своим Бэтмобилем в течение недели, и, скажу я вам, она плакала так, будто это был конец света. Лекс не мог в это поверить.
— Похоже, у тебя была чертовски трудная неделя.
— Не такая плохая, как у тебя, Адриана, но я могу провести ночь с подружками. Ты свободна сегодня вечером, чтобы выпить где-нибудь? Нам не нужно делать из этого целую ночь, а Лекс может присмотреть за Энди.
— Конечно, лучше позвони королеве драмы и предупреди его.
Я собираюсь встать, но мое платье зацепилось за ручку кресла, и я падаю на пол, поцарапав запястье о незакрепленный шуруп, просверленный в столе. Ай!
— Ты в порядке? — Чарли бросается ко мне и задыхается, увидев кровь на моей руке.
— Все в порядке. Подай мне салфетки, пожалуйста.
Она быстро хватает коробку, и я вытираю руку. Отдергиваю ее, но она не кажется слишком глубокой, только поверхностная царапина.
— Я такая неуклюжая. Увидимся вечером.
Чарли прощается, и я машу ему в ответ. Когда я выхожу из офиса, с моих плеч сваливается огромный груз, и я считаю своим счастьем, что Чарли смогла меня простить.
Вот что значит семья, независимо от того, насколько сильной будет буря, они всегда будут рядом, чтобы посмотреть на радугу вместе с вами.
Я просто молюсь, чтобы моя радуга нашла путь в его сердце, чтобы простить меня.
Двадцать вторая глава
Мы остановились на бразильском баре недалеко от пляжа.
Эрик уже жалуется на свой рабочий день и на то, что в химчистке не смогли вывести чернильное пятно на промежности его новых парадных брюк.
— Почему у тебя на промежности чернильное пятно? — спрашивает его Чарли.
— По какой-то глупой причине я держу свою ручку в кармане, чего никогда не делаю именно по этой причине.
— О, как неловко, — сокрушаюсь я.
— Ты говоришь мне. Этот горячий официант все время смотрел на мою промежность, а я такой: «Эй, детка, попридержи лошадей, ты еще даже не принял мой заказ на выпивку», но оказалось, что это было чернильное пятно.
— Ты забыл о своем красавце дома? — напомнила ему Чарли.
— Нет, но я еще не совсем отошел от дел, — говорит он нам.
Я быстро опускаю свой стакан: — Подождите, — поднимаю руку, чтобы остановить его, — Ты хочешь сказать, что у вас с Тристаном свободные отношения?
— Я бы не сказала, что свободные, но ты знаешь…
— А Тристан знает? — Чарли использует свой голос для допроса, очевидно, она так же шокирована, как и я, статусом отношений Эрика.
— У нас есть взаимопонимание, — говорит он категорично.
Мы оба ждем его ответа, и когда мимо нас проносится куча водорослей, я подталкиваю его: — И это…
— Послушай, мы оба молоды. Кто знает, что принесет завтрашний день? Мы оба согласились, что если кто-то из нас не чувствует того же самого, то пора двигаться дальше. Кроме того, он получил второй вызов на главную роль в этом большом голливудском «флике», и, знаешь, слава может изменить его.
— Но разве ты не думаешь, что иногда нужно работать над отношениями? Не всегда все бывает радужно. Ладно, я не тот человек, который должен сейчас давать советы по отношениям, — признаю я с тяжелым сердцем.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Эрик более спокойным тоном.
— Честно? Я чувствую себя так, будто это внетелесный опыт. Я не знаю, что случилось со мной той ночью. Ревность овладела мной.
Чарли кивает головой, потягивая чай со льдом из Лонг-Айленда.
— Ладно, очень неловко, но вот так… — она делает глубокий вдох, не сводя с меня взгляда.
— Речь идет о сравнении техники? — глаза Эрика расширились, — Я просто не думаю…
— Может, ты заткнешься и дашь мне продолжить? — Чарли ругает его, — И нет… что с тобой не так, Рик? Как я уже говорила, когда я была с ним, женщины были как слюнявые гончие, куда бы мы ни пошли, но ты знаешь так же хорошо, как и я, что Джулиан очень добрый. Он никогда бы не стал намеренно причинять боль тому, кого любит.
Она делает длинный глоток своего напитка и продолжает: — Лекс, с другой стороны, такой же в этом отношении. Женщины бросают ему в лицо стринги половину времени. Разница в том, что он высокомерный осел, а женщины, как правило, отступают, если только вы не любите всю эту чушь про альфа-самцов.
— О, да, я понимаю, — Эрик показывает указательным пальцем на свой рот, размышляя, — Но разве ты не думаешь, что они во многом похожи?
— Не смотри на меня. Ты просишь меня сравнить моего брата и бывшего парня.
— О, не ты, я имею в виду Чарли, но опять же… ладно, не стреляй в меня, но разве вам, ребята, не интересно поговорить о вашем… общем опыте?
— О, я застрелю тебя, Эрик. Иногда мне интересно, с какой планеты ты прилетел? — выругалась Чарли.
— Уран, типа да?
— Ладно, Эрик, ты можешь задать только три вопроса и Чарли, и мне, после чего мы больше никогда не будем вести этот разговор. Запираем его в хранилище, закапываем на десять футов под землю, а ключ бросаем на дно траншеи Марина.
— Что такое траншея Марина? — спрашивает он.
— Самая глубокая часть Тихого океана, который является самым
