— Что скажут фаркопщики? — переведя разговор, обращаясь к Свезьесту, Барбаку, Кориолис, те стояли бок о бок, словно сбились в клубок на куче тросов. — Вы плавать умеете?
— Немного, как все.
На их лицах был страх, каждый ждал, что другой что-то скажет. Ветер метал по лицу Кориолис прядь волос, прикрывая то голубизну ее глаз, то красные полуоткрытые губы. Вырвавшийся из них голос старался быть невозмутимым:
— Сани нужно будет тащить тоже вплавь?
) ![]()
Все обернулись к Голготу, стоявшему к нам спиной. Он бросал охотничий бум по кромке травы, короткой дугой, хватая его резко, сухо. И снова Караколь взялся за дело:
— Ну так что, Гот? Кто потащит сани?
— Никто. Мы все оставим здесь.
— А как же подарки, письма, личные вещи? — запротестовал чуток не в тему наш добродушный старина Силамфр. Но было слишком поздно.
— Да что вы заладили как девчонки, елы-палы. Зафигачите ваши безделушки в ящик, и отправим в Шавондаси на первой посудине, что будет по пути! С собой тащить ничего не будем, ясно?! Каждый берет свой бум, нож, миску, да по спальнику. Все. Точка. Все это дело в гермоведро и вплавь за собой на веревке. Вы что решили? Что мы год сэкономим, по полям гуляя? По лагунам плескаясь? Будем отпахивать как никогда! Будем как покрытые плесенью водяные мешки, подыхать от холода, спать на кучке камней, пожираемой волнами. Все будет мокрое, вонючее, на солнце молиться будем. А сверху будет лить беспросветно, в труселя вам заливать, пока задницы ваши отогретые не
540
продырявит! Три месяца! Даже сопли пускать побоитесь, чтоб еще больше воды в воду не добавить. Это Лапсанское болото, а не голубой залив, вы, кучка носильщиков. И вы мне еще про комфорт говорить будете? Мне отец об этом болоте рассказывал, когда мне три горшка от вершка было. Акваль, говорил. В моем роду мы знаем каждый чертов клочок этой чертовой плоской земли. Никто из вас никогда больше часа за раз не плыл. У нас руки слабые, мы дышать в воде не умеем, и вы еще хотите тащить с собой по волнам плот, набитый побрякушками, дурацкими письмами и какими-то книжонками?
π ![]()
Я постарался продолжить обсуждение по кругу.
— Близнецы, вы почему ничего не говорите?
Горст и Карст одновременно подняли головы. Они играли горсткой камушков, разложенных на паркете, поглощенные своим детским миром, счастливые, как всегда, и, как всегда, согласные.
— Без проблем, Пьетро. Мы воду любим, правда, Карст?
— А то.
— Чем раньше доберемся до Норского перевала, тем лучше.
— Птичники, а вы что скажете?
— Прошу прощения, что против течения, друзья, но лично я против. Лапсанское болото — это без меня.
— Из-за птиц?
— Из-за всего. Нашего трубадура послушать, так можно подумать, мы на пляж собираемся. Немного поплаваем, потом отдохнем, потом еще пройдемся и — оп! — через три месяца мы уже в Шавондаси! Не хочу тут светить своими и так небогатыми знаниями в истории, но кто-нибудь здесь знает, сколько Орд прошло через болото? Сколько осмелилось его пересечь? А, Голгот?
539
— Ну было немного… у кого яйца покрепче…
— А в живых сколько осталось?
Голгот как будто плавал в своей праздничной рубахе. Он убрал бум за спину и облокотился на фальшборт, делая вид, что у него все под контролем:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не знаю. Не так много.
— Ни одной, — просто ответил на это ястребник.
И принялся перечислять со всей последовательностью и строгостью, присущей ему в суровых обстоятельствах:
— Первую Орду, которая рискнула пойти на переправу, нашли на дне высохшей лагуны, почти в полном составе, милях в десяти отсюда. Она вся кишела червями. Это было четыре столетия назад. Вторую, поосторожнее, если верить сказителям, видел какой-то рыбак в пятидесяти милях от Шавондаси. Он пытался их предупредить, что на них идут две островомедузы. Но они, по всей видимости, были совершенно обессилены, плыли уже несколько часов, а может и дней, как бы там ни было, рыбака они не услышали. О третьей ничего неизвестно, просто испарилась. Что с ними случилось? Погибли от истощения, от голода, от холода? А может, на них напали? Кто это знает? Четвертой повезло не больше — если на Лапсане вообще можно говорить о везении, — эта напоролась на акваль в центральной зоне. Это по официальной версии, но можно подумать, это кто-то пойдет проверять.
— Аква… что?
— Пятая Орда, которая решилась на прямую переправу, достаточно известна, ее все знают, Орда первого Голгота. Им хватило сообразительности дождаться сухого сезона. Они прошли три четверти пути и потеряли семерых, несмотря на так сказать благоприятные условия, а потом поднялся ярветер. Говорят, что рядом с ними оказался достаточно высокий песчаный остров. Им удалось к нему
538
подобраться, они хотели спрятаться, но ветряные валы были настолько сильные, что остров пробивало насквозь. Тогда Голгот Первый решил спуститься в воду с пятью привязанными ордийцами. Он посчитал, что в воде будет все же проще выжить. Те, кто остался на острове, погибли. Наверняка захлебнулись песком. Голгота и его ребят отнесло валами на три сотни миль, ровно к нижнему берегу. В живых остались только Голгот, Арриго делла Рокка — предок Пьетро — и Спрат Генстей, превосходный пловец. Они наняли человек двадцать в Порт-Шуне и пошли заново, на этот раз в обход по южному берегу.
— И погибли в Долине Онстро…
— Совершенно верно.
— А шестая Орда? Орда четвертого Голгота?
— В сифон попала, — явно без удовольствия ответил Голгот.
— Куда? — крикнули хором близнецы.
) ![]()
Может, это рассказ ястребника на меня так подействовал, но я встал, и почти вся Орда поднялась вместе со мной. Я повторил вопрос близнецов:
— В сифон?
Ни Голгот, ни ястребник, ни даже Пьетро, который не мог не знать историю своих предков, отвечать явно не торопились. Они стали переглядываться, словно перебрасывая ответ из рук в руки, как раскаленный уголь, который никто не решается схватить. Караколь отважился первым, но даже он выглядел как не в своей тарелке:
— Это, детишки, своего рода хрон, который может всплыть откуда ни возьмись, если есть достаточная глубина. Фреольцы, которые тут вечно слоняются, такие часто видят. Они, как правило, бывают метров тридцать в диаметре, и лучше у него на краю не оказываться…
537
— Да что это вообще такое, шун возьми?
Караколь поскреб паркет ботинком и поднял голову.
— Огромная дыра, пропасть. Как круговой водопад, что ли. С вертикальными стенками, которые засасывают все озеро. Сверху выглядит как идеальный цилиндр, выточенный прямо в поверхности воды. Вот только дна никто никогда не видел…
— Как это?
— По тем редким свидетельствам воздушнозмейников, которые у нас имеются, дно намного глубже, чем можно себе представить, судя по размерам озера. Оно уходит в бесконечность. Но, возможно, это эффект хрона, эффект времени.
— И что будет, если мы окажемся в это время в воде?
— Не нужно в это время оказываться в воде, Ларко…
Волна холода, поднявшаяся от речи ястребника, превратилась в морозное оцепенение.
Все обернулись к Голготу, стоявшему к нам спиной. Он бросал охотничий бум по кромке травы, короткой дугой, хватая его резко, сухо. И снова Караколь взялся за дело:
Я постарался продолжить обсуждение по кругу.