— Даже не знаю, Люба… Вы, кажется, первый человек, с которым я так запросто говорю о подобных вещах. Скажите, почему вы так отнеслись ко мне… так хорошо?
— Не знаю… Возможно, потому, что по-своему вы — очень необычный и интересный человек. Одни детективы чего стоят!.. А может, потому что вы до отвала накормили меня кукурузой! Я ведь, честно говоря, кукурузы уже сто лет не ела!
Он рассмеялся. Смех у него был негромкий, но какой-то чистый, — если только так говорят о смехе.
— Послушайте, Евгений, а есть у вас какое-нибудь заветное желание, — только не секретное, конечно? Такое, о котором вы могли бы рассказать? Или, может быть, у вас есть особое воспоминание — сильное, хорошее? Ведь есть же, наверное? Да?
— Есть, конечно. Моё самое сильное желание… Хочу быть достойным своего сына.
Я невольно поморщилась.
— Нет, не правильно, — взглянув на меня, поправился Евгений. — Хочу, чтобы со временем мы с Алёшкой стали поближе. Ну, а воспоминание?.. Тоже есть. Лет восемь назад мы со Стеллой были в Париже: ей на работе путёвки выдали, вот она меня с собою и взяла. Это было отличное путешествие. Только я об одном жалею: там повсюду продавались цветные плакатики с видами Парижа, — то репродукции картин, то фотографии… И вот — вроде глупость, а до сих пор жалею, что ни одного такого плаката не купил! Сейчас вставил бы под стекло в рамочку — и на стену повесил. Любовался бы с утра до ночи, вспоминал… Так жалею об этом упущении, Люба! Там виды Елисейских полей были, и Дом Инвалидов, где Наполеон похоронен, и Вандомская колонна. Эх!
Его внезапно разгоревшиеся от нахлынувших воспоминаний глаза снова потухли, а я подумала: «Он жив, огонь в нём теплится, а иногда даже сияет!»
— Надеюсь, это упущение когда-нибудь исправится… — вздохнула я.
И вдруг почувствовала, что устала. Мне захотелось домой. Евгений больше не пытался меня удержать. Вид у него был теперь задумчивый, но уже не удручённый.
Напоследок он спросил меня:
— Люба, а если честно? Вам понравился мой детектив об Андерсене?
— Да, — кивнула я. — Понравился. Он, хотя и немного предсказуемый, но всё равно интересный. И стиль мне тоже понравился. По крайней мере, у вас, Евгений, Андерсен самый настоящий герой!
И добавила в сердцах:
— Не то, что у некоторых — идиот с синими глазами и белыми лапками. Или вовсе — тупой пожиратель докторской колбасы!
Евгений снова засмеялся.
— Вы, наверное, шутите, Люба?
— Если бы! — с досадой сказала я. — Если бы!
И, решив переменить тему, спросила:
— А в пьесе «Дом, где разбиваются сердца» вы кого играете? Вам Валентина какую роль определила?
— Я миллионера Мэнгена играю, — того самого, над которым все кому не лень издеваются и который потом погибает во время бомбёжки.
— Ну вот! Так я и думала! — невольно вырвалось у меня. — Нет, Евгений, если вы не возражаете, я хотела бы попросить вас сыграть другую роль — отца Элли! Его, кажется, Мадзини зовут. Он, может, и не слишком удачлив, но зато над ним никто не издевается, и он не одинок. Вы не против?
— Я? Конечно, нет. А с Валентиной вы этот вопрос сможете согласовать?
— Думаю да, ведь она сама назначила меня режиссёром. В конце концов, режиссёр я или не режиссёр?
От этой мысли мне отчего-то стало так смешно, что я вслух рассмеялась: ведь на самом деле никакой я не режиссёр, а «рулит» в спектакле, как всегда, Валентина.
Андерсен-семьянин
Небольшой коллектив клуба кафе «Романтика» и в самом деле оказался сплочённым и дружным. Мне, как организатору конкурса, не приходилось никого умолять: мол, сделайте то или сделайте это… Оказалось достаточным всего лишь раз объявить:
— Времени у нас мало, поэтому, пожалуйста, поскорее пишите и сдавайте работы!
Трое уже написали и сдали свои произведения: Евгений, Валентина и сценарист Кирилл. Остались ещё четверо: Лена (хрупкая блондинка), Зоя (очень полная, очень курносая), Ольга ( кудрявая домохозяйка) и Катерина (с соломенными волосами).
Кудрявая домохозяйка Ольга позвонила мне в воскресенье. Узнав, что я вчера побывала в гостях у Евгения, Ольга очень удивилась.
— Правда? Люба, неужели, вы были у него дома?! Он никого из нас в свою берлогу не допускает! И как же вам понравилось это таинственное жилище?
— Понравилось, — сказала я. — Правда, понравилось.
— Он ведь один живёт? Да?
— Один… пока.
— Люба, послушайте, а может, вы и ко мне сегодня заедете? А? Мне это было бы очень удобно! Я вам свой рассказ про Андерсена показала бы. Обязательно приготовлю для вас что-нибудь вкусное!.. Вы что любите?
— Голубцы! — не подумав, ляпнула я и тут же спохватилась: — Нет, нет, Ольга, не надо! У меня и у самой дома полным-полно голубцов!
На самом деле, у меня в холодильнике было только немного колбасы, три яйца и вчерашний суп.
— Но я к вам приеду, Ольга. С удовольствием.
Я записала адрес. Ольга живёт на Чернышевской. Кстати, я давно не была в этом районе, а он такой красивый!
И что же вы думаете? Разумеется, Ольга приготовила к моему приходу несколько удивительно вкусных голубцов. Таких вкусных, что отказаться не было никаких сил.
У Ольги компактная трёхкомнатная квартира, — очень уютная, с обоями тёплых цветов, с удобной, расставленной со вкусом мебелью… Всё в её доме смотрелось упорядоченно, гармонично. С Ольгой удивительно легко. Она счастливая мать и хорошая хозяйка, у неё четверо взрослых детей: две дочери и два сына. Одна дочь замужем, живёт в Италии, другая — студентка, ещё не покинула родителей. Сыновья её — инженер и студент, а муж — директор крупного предприятия. Ольга отменно готовит и хорошо шьёт. Она благополучна и, кажется, совершенно счастлива. К моему приходу Ольга надела сшитое ей самой сатиновое платье, бежевое в цветочек. Я и не сомневалось, что спортивный стиль ей шёл гораздо меньше, чем классический, женственный.
Жизнь её удалась. Однако мне показалось, что какое-то «почти» в жизни Ольги всё-таки присутствует: иногда во время нашего разговора глаза её вдруг затуманивались, а мысль куда-то улетала.
Ольга показала мне свой рассказ. Назывался он лаконично: «Семьянин».
В бесхитростном этом рассказе мой кот оказался исключительно примерным мужем и заботливым отцом. Вся жизнь трудолюбивого самоотверженного кота была посвящена жене — кошке Матильде и котятам, которых насчитывалось что-то около восьми штук. День и ночь в поте лица, отказывая себе во сне и отдыхе, Андерсен добывал пропитание для своего многочисленного семейства. Правда, случались в его жизни и просветы, то есть часы отдыха. Тогда вся семья Андерсена рассаживалась у камина, (они проживали на небольшой вилле в Ольгино), и Матильда с Андерсеном рассказывали детям сказки своего детства. Ребята-котята слушали родителей и время от времени плакали от умиления и восторга. Вот такую идиллию сочинила Ольга, — у меня просто не было слов, чтобы как-то оценить её труд!
Правда, мне почему-то совсем не хотелось ни плакать, ни смеяться. Этот романтический «шедевр» чем-то напоминал сказку, но я не думаю, чтобы нормальный читатель смог её понять и одобрить. «Ладно! — подумала я. — В конце концов, такого приторно-положительного и одномерного Андерсена ещё ни у кого из конкурсантов не было — и, надеюсь, больше не будет!»
— Ну как, Люба, вам понравилось? — с надеждой спросила Ольга. — Подойдёт?
— Ну… — промямлила я. — Это… в общем… Спасибо. Подойдёт.
Потом мы снова перекусили, — на этот раз Ольга предложила мне салат «мимоза», — и вы не представляете, до чего же вкусный салат у неё получился — он просто таял во рту.
Собираясь покинуть гостеприимный дом, я спросила хозяйку:
— Ольга, а в пьесе «Дом, где разбиваются сердца» вы какую роль играете?
— Я? Гедеону, разумеется! — в свою очередь удивилась моему неведению Ольга. — А кого же ещё я могу играть, Люба?
— Ах, Гедеону, жену распутного враля Гектора? Какой хороший выбор! Это одна из самых больших и ярких ролей пьесы!
— Да что вы, Люба! Нет никакого выбора! Это написано про меня. Ведь мой Муслим — совсем такой же, как Гектор из пьесы — видный, обаятельный и немного… как бы вам сказать…
Она запнулась, и глаза её на секунду затуманились, а мысль, похоже, куда-то улетела.
Но мне и не нужно было больше ничего объяснять: я недавно перечитала пьесу Бернарда Шоу и хорошо помню образ гуляки и враля Гектора.
Мы помолчали.
— Люба, а я вот все забываю спросить… — нарушила молчание Ольга. — Вот вы говорили, что раньше Андерсен был очень активным, что он лечил и даже спасал людей. А чем сейчас занимается ваш кот?
Я невольно задумалась. «В самом деле, почему мой Андерсен немного отошёл от своих душеспасительных забот, почему решил передохнуть?» — подумала я. Наверное, потому что не железный же он в самом деле, — ему тоже нужен отдых! Впрочем, если бы Андерсен почувствовал, что без его помощи не обойтись, он, разумеется, забыв о собственном покое, тот час ринулся бы на помощь. Но ведь сейчас спасать никого не нужно: на дворе яркое, звонкое лето, все мои знакомые не страдают, а находятся при деле — увлечённо и радостно пишут произведения в честь самого Андерсена. Пишут, правда, кто во что горазд! Но так или иначе, а жизнь идёт своим чередом, не петляя и не трясясь на ухабах.
