Одна из самых трудных проблем была связана с ростовщичеством, иначе говоря, с денежными ссудами под процент. Эту проблему евреи сами создали себе, а заодно и двум великим религиям, которые отпочковались от иудаизма. Самые ранние религиозные системы древнего Ближнего Востока и возникшие на их основе светские законы не запрещали ростовщичества. Эти общества относились к неодушевленной материи как к живой, подобно растениям, животным и людям, и способной самовоспроизводиться. Поэтому, если вы давали кому-то ссуду в виде пищи или денежных жетонов какого-либо рода, то требовали процентов, и это было вполне законным. Продукты питания, будь то маслины, финики, семена или животные, выступали в роли денег уже за 5000 лет до н.э., если не раньше. Клинописные документы свидетельствуют, что ссуды фиксированного размера под залог долговых расписок были известны, самое меньшее, со времен Хаммурапи. Обычно кредиторами были храмы и официальные лица из окружения царя. Вавилонские клинописные записи говорят, что типичный интерес составлял 10-25% при денежной ссуде серебром и 20-35%, если ссуда давалась зерном. У жителей Месопотамии, гиттитов, финикийцев и египтян величина процента зачастую устанавливалась государством. Но у евреев была своя точка зрения по данному вопросу. В Книге Исхода (22:25) говорится: «Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста». Очевидно, этот текст очень древний. Если бы еврейский закон формировался во времена более развитого царства, рост бы не запрещался. Еще более категорична формулировка в Левите [25:36]: «Не бери от него [брата твоего] роста и прибыли». А Второзаконие [23:20] поясняет: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост».
Таким образом, над евреями довлел религиозный закон, который запрещал им давать друг другу ссуды в рост, хотя разрешал поступать так по отношению к чужеземцам. По-видимому, это положение имело целью защитить и сплотить бедную общину, главной целью которой было коллективное выживание. Таким образом, ссуда превращалась в филантропическую помощь; однако вы не обязаны были проявлять благотворительность к тем, кого вы не знали и чья судьба вас не беспокоила. То есть интерес становился синонимом враждебности. Разумеется, в условиях палестинского оседлого сообщества евреи были вынуждены брать и давать взаймы, как это у всех принято. И библейские тексты показывают, что закон постоянно обходили. О том же говорят и папирусы еврейской общины в Элефантине. Однако религиозные власти пытались добиться строгого соблюдения закона и постановили, что греховным является не только прямое участие в ростовщической сделке, но и любое ей содействие. Всякого рода подарки, ценности, полезная информация со стороны берущих ссуду именовались «пыль роста» и запрещались; талмудические правила показывают, какие отчаянные попытки предпринимались на протяжении многих лет, чтобы воспрепятствовать хитростям алчных ростовщиков или нуждающихся в займе. В то же самое время талмудистские казуисты изо всех сил старались сделать возможными честные деловые сделки, которые, по их мнению, не противоречили бы Торе. Среди таких вариантов рассматривались: повышенный размер возвратных сумм; деловое партнерство, когда заимодавец получает определенный гонорар или долю от прибыли; схемы, при которых заимодавец ссужает нееврея, а тот, в свою очередь, – еврея. Однако еврейские суды, обнаружив наличие процентов, могли оштрафовать кредитора; долги, включавшие одновременно капитал и проценты, могли быть объявлены невзыскуемыми; ростовщикам запрещали давать показания в суде, да и вообще угрожали адом.
Но чем неукоснительнее и мудрее законы претворялись в жизнь, тем пагубнее это отражалось на взаимоотношениях евреев с остальным миром. Поскольку ситуация, когда евреи представляли собой мелкие, разбросанные общины в нееврейской вселенной, не просто позволяла евреям кредитовать неевреев, но прямо-таки толкала их на это. И бывало, что еврейская власть осознавала опасность этого явления и пыталась с ним бороться. Филон, который прекрасно понимал, почему примитивный закон делал различие между братьями и чужаками, настаивал на том, чтобы запрет на ростовщические операции распространялся на всех лиц одной национальности и гражданства – независимо от религиозной принадлежности. Одно из правил гласило, что при возможности беспроцентные займы должны предоставляться как евреям, так и неевреям, хотя евреи должны пользоваться преимуществом. Другое выражало похвалу тому, кто не возьмет процентов с чужестранца. Третье осуждало взимание процентов с чужестранцев и уточняло, что эта процедура является законной, только если у еврея нет иных средств к существованию.
С другой стороны, иногда власть специально подчеркивала различие между евреями и неевреями. Комментарии к Второзаконию, написанные, возможно, раввином-националистом Акивой, прямо требуют, чтобы евреи брали с иностранцев процент. В XIV веке французский еврей Леви бен Гершон соглашался, что это совершенно необходимо, «ибо не следует помогать идолопоклонникам извлекать прибыль… но следует причинить возможно больше убытка, не выходя за пределы разрешенного»; ту же линию проводили и другие. Но наиболее распространенным обоснованием была ссылка на экономическую необходимость.
«Если мы сегодня позволяем взимать процент с неевреев, то это потому, что нет конца ярму и бремени, что навешивают на нас короли и министры, а то, что мы берем, – всего лишь минимум, необходимый для нашего существования. Как бы то ни было, мы обречены на жизнь среди других народов и не можем заработать себе на жизнь, не вступая с ними в денежные отношения. Поэтому не следует запрещать взимания процентов».
Этот аргумент был очень опасен, поскольку финансовый гнет на евреев был значителен в тех местах, где неприязнь к ним была особенно сильна; если же евреи пытались противостоять этому, давая займы под процент неевреям, то их непопулярность, а в итоге и гнет усиливались. Так евреи оказались в порочном круге. Христиане, исходя из библейских заветов, были категорически против ростовщичества, и с 1179 г. те, кто пытался им заниматься, отлучались от церкви. Но одновременно христиане нагрузили евреев тяжелейшим финансовым гнетом. Ответная реакция евреев состояла в том, что они проявили себя в том виде деловой активности, где по христианским законам для христиан существовала дискриминация. С тех пор они для всех прочно связывались с ненавистным ремеслом ростовщичества. Рабби Иосиф Колон, который хорошо знал Францию и Италию второй половины XV века, писал, что евреи обеих этих стран практически не знали ни одной профессии, кроме этой.
На арабско-мусульманских территориях, в число которых в раннем Средневековье входила большая часть Испании, вся Северная Африка и Ближний Восток к югу от Анатолии, условия существования евреев были, как правило, более легкими. Исламские законы по отношению к немусульманам основывались на договоренностях между Мухаммедом и еврейскими племенами в Хиджазе. Когда они отказались признать его в качестве пророка, он прибег к подходу, который называл джихад. В соответствии с этим подходом мир делится на дар аль-Ислам, мирную территорию Ислама, где правит закон, и дар аль-Гарб, «территорию войны», временно контролируемую немусульманами. Джихад есть необходимое и перманентное состояние войны против дар аль-Гарба, которое может прекратиться лишь тогда, когда весь мир подчинится Исламу. Мухаммед развязал джихад против евреев Медины, разгромил их, обезглавил на площади всех мужчин (кроме одного, который принял ислам) и разделил их женщин, детей, скот и имущество среди своих последователей. С другими еврейскими племенами он обошелся несколько мягче; вообще Мухаммед полагал, что Бог даровал ему абсолютную власть над неверными, подобно тому, как Яхве позволил Иисусу Навину поступать с ханаанскими городами так, как он сочтет нужным. Мухаммед, однако, считал политически целесообразным заключать с побежденными врагами договор (димма), согласно которому он даровал им жизнь и позволял и дальше обрабатывать землю в своем оазисе – при условии, что они будут отдавать ему половину урожая. Постепенно димма приняла более сложную форму, согласно которой побежденный, димми, получал право на жизнь, свою веру и защиту в обмен на специальные налоги в пользу правителя – харадж, или земельный налог, джизия, или подушный налог, торговые и транспортные пошлины, более высокие, чем у правоверной части населения, а также специальные налоги по усмотрению правителя. Более того, статус димми всегда был сопряжен с риском, поскольку димма просто откладывала на время естественное право завоевателя перебить покоренных и конфисковать их собственность; а посему ее можно было пересмотреть в одностороннем порядке, как только этого пожелает мусульманский правитель.
