Семья, из которой он происходил, вполне могла обеспечить себя, включая своих ученых членов, успешной торговлей. Как правило, сведения, которыми мы располагаем об отдельных евреях и даже о крупных общинах, со II века н.э. по начало нового времени, достаточно обрывочны. Евреи перестали записывать свою историю, а их неупорядоченное и бродячее существование в условиях преследования привело к тому, что уцелело совсем немного документов. К счастью, мы довольно много знаем о Маймониде и окружавшей его еврейской среде в Египте XII века. Во всех синагогах была комната под названием гениза. Эта комната служила для хранения старой ритуальной утвари и молитвенников, которые хотя и были уже непригодны к использованию, но, согласно еврейским законам, не могли быть уничтожены, так как содержали имя Бога. Эти кучи полусвященного хлама зачастую содержали массу документов, в том числе и светского характера. Сырость и гниение приводили к тому, что в течение 1-2 поколений прочитать их становилось невозможно. К счастью, Египет с его удивительно сухим климатом славится среди ученых тем, что там могут сохраниться документы на бумаге и папирусе, составленные за тысячу лет до нашей эры, а то и раньше. В Фустате Маймонид занимался богослужением и преподавал в синагоге Ездры, которая была построена в 882 г. на развалинах проданной евреям коптской церкви. Гениза размещалась на чердаке; там практически в неприкосновенности сохранялось огромное количество средневековых документов до самого конца XIX века, когда видный еврейский ученый Соломон Шехтер занялся их систематическим исследованием. Около 100 000 листов попало в библиотеку Кембриджского университета, примерно столько же хранится в академических центрах мира. Они являются почти неисчерпаемым источником информации. Крупнейший ученый С. Д. Гойштейн блистательно воспользовался ими, чтобы воссоздать общество XI-XII веков, которое служило фоном работы и идей Маймонида.
В каирской генизе содержится не менее 1200 полностью сохранившихся деловых писем, которые показывают, что египетские евреи, включая Давида, младшего брата Маймонида, путешествовали на довольно внушительные расстояния, перевозя самые разнообразные товары. Типично еврейским товаром были краски, но не пренебрегали они и текстилем, медикаментами, драгоценными камнями и металлами, а также парфюмерией. Ближайшим торговым районом был Верхний и Нижний Египет, побережье Палестины и Дамаск в Сирии. Один крупный торговец из Фустата, Моисей бен Иаков, занимавшийся сушеными фруктами, бумагой, маслом, травами и монетами, так часто бороздил этот район, что получил кличку «Челнок». Однако записи, сделанные сыном Маймонида Авраамом, показывают, что купцы из Фустата добирались даже до Малайзии; упоминается даже человек, который умер на Суматре. Масштаб торговли также был вполне внушительным: так, крупный купец XI века Иосиф ибн Авкал перевез как-то за один раз партию из 180 тюков товара; его связи позволяли ему действовать в качестве официального агента двух крупных вавилонских академий, развозя их постановления по всему еврейскому миру. В пределах досягаемости могла быть даже маленькая община где-нибудь в Индии, хотя времени на это требовалось порядочно: скажем, добраться от Каира до Суматры можно было за 4 месяца.
Давид Маймонид пропал в одном из таких путешествий. Сохранилось письмо, направленное им старшему брату, в котором он перечисляет различные неприятности, приключившиеся с ним в Верхнем Египте, откуда он направился к Красному морю, чтобы отплыть в Индию. После этого наступило молчание. Маймонид писал:
«Самая большая неприятность, выпавшая на мою долю в жизни, худшая из всего, это гибель святого человека (да будет благословенна память о нем), который утонул в Индийском море вместе с деньгами, что принадлежали мне, ему и другим людям, и оставил меня с маленькой дочерью и его вдовой. Получив это ужасное известие, я заболел и пролежал в постели около года, страдая от язв, лихорадки и тоски и едва не впав в полное отчаянье. Минуло около восьми лет, но я все еще скорблю и не могу утешиться. Да и как я могу найти утешение? Он вырос рядом со мной, был моим братом и учеником, торговал и зарабатывал на жизнь, так что я мог спокойно сидеть дома. Он был весьма сведущ в Талмуде и Библии, хорошо знал грамматику [иврита], и смотреть на него было радостью моей жизни… Стоит мне увидеть сделанные им записи или письмо, сердце мое разрывается и печаль возвращается ко мне. Короче, «с печалью сойду к сыну моему в преисподнюю».
Это письмо характерно своим теплом, сердечностью и скорбью, даже если отвлечься от утверждения Маймонида, что он провел год в постели. У него была манера преувеличивать свою болезненность и слабость, хотя на самом деле он был гиперактивным человеком и трудился весьма результативно. Мы не знаем, как выглядел этот выдающийся еврей средневековья; портрет, который был помещен в первом томе собрания его трудов, изданном в 1744 г., хотя и много раз затем воспроизводился, был абсолютно вымышленным. Но его письма и книги, равно как и найденные в генизе материалы, говорят о нем многое. Он был частью великого пред-Возрождения XII века, которое ознаменовало начало выхода из Темной эпохи и повлияло на евреев так же, как и на арабский мир, и христианскую Европу. Он был космополитом. Писал по-арабски, но был знаком и с другими языками и обычно отвечал своим корреспондентам на их собственном языке. Всю свою жизнь читал запоем. В одном письме он сообщает, что прочитал все известные трактаты по астрономии, в другом – что ему известно все об идолопоклонничестве.
Эта способность Маймонида поглощать массу труднейшего материала, религиозного и светского, развилась у него очень рано. Равно как и решимость пересказать все узнанное еврейскому миру в упорядоченной и рациональной форме. Ему не было еще и шестнадцати, когда он закончил свой «Трактат о логике». Затем в 1158 г. последовал его астрономический «Трактат о календаре». В возрасти двадцати двух лет он взялся за свой главный труд, «Комментарий к Мишне», завершив его в Фустате в 1168 г. Работа была эквивалентом суммы христианских школяров и содержала массу светского материала о животных, растениях, цветах и естественной истории, а также о психологии человека. Значительная ее часть написана в тот период, когда он с семьей пытался найти место для безопасной жизни. «Меня бросало из одного конца мира в другой», рассказывает он. «Лишь богу ведомо, что некоторые главы сложились у меня во время блужданий, другие – на борту судна». Позднее он переключился на задачу кодификации талмудического права. Работа получила название «Мишне Тора», содержит 14 томов и была закончена через 10 лет, в 1180 г. К этому времени гибель Давида заставила его заняться медицинской практикой. Он был также активно работающим судьей и в свое время возглавил еврейскую общину в Египте, хотя никогда не носил официального титула нагида. Огромное число людей со всей еврейской диаспоры обращалось к нему за советом по переписке; опубликовано свыше 400 образчиков его responsa на иврите. Но он нашел время и для того, чтобы начать в 1185 г. свой наиболее известный и воистину замечательный труд – трехтомное «Руководство для находящихся в затруднении», разъясняющее фундаментальные вопросы теологии и философии иудаизма, которое он окончил около 1190 г.
Маймонид весьма серьезно относился и к своим занятиям медициной, которые в первую очередь и прославили его в нееврейском мире. Он много писал о диете, лекарствах, лечении. Известны его 10 медицинских работ; возможно, что существуют и другие. Он читал лекции по физиологии и терапии, а также по иудейской религии и праву. Лечил визиря Саладина, Аль-Фади аль-Байсами, который платил ему ежегодное вознаграждение, а позднее и сына Саладина, ставшего султаном в 1198 г. Его приглашали стать придворным врачом «короля франков», а также Ричарда Львиное Сердце и Амальрика – короля Иерусалима, но он отклонил эти приглашения. Арабские источники свидетельствуют, что он считался одним из авторитетнейших врачей мира, причем был особенно искусен в лечении психосоматических заболеваний. У арабов была поговорка: «Медицина Галена хороша лишь для тела; медицина Маймонида лечит душу и тело».
Жизнь его была примером героического усердия и общественного служения, он посещал больных в больницах и принимал их на дому. Своему любимому ученику, Иосифу бен Акнину, он писал:
«Я приобрел высокую репутацию среди великих мира сего, таких, как главный кади, эмиры, дом Аль-Фадра и другие благородные горожане, которые платят совсем немного. Для простых людей слишком трудно добираться в Фустат, чтобы показаться мне, и я провожу целые дни, посещая больных в Каире, так что когда я возвращаюсь домой, то чувствую себя слишком уставшим, чтобы продолжить свои занятия с медицинскими книгами. А ведь ты знаешь, сколько времени нужно добросовестному человеку нашей профессии, чтобы сверить источники и убедиться, что все его выводы обоснованы и подкреплены надежными и авторитетными ссылками».
