М. К. Штейнберг
* * * Гайда, тройка! Снег пушистый, Ночь морозная кругом; Светит месяц серебристый, Мчится парочка вдвоём. Милый шепчет уверенья, Ласково в глаза глядит, А она полна смущенья: Что-то ей любовь сулит? Так с тревожными мечтами Вдаль помчалася она, И не помнит, как с устами Вдруг слилися их уста. Гайда, тройка! Снег пушистый…
и т. д. Уж сменилась ночь зарею, Утра час настал златой, Тройка мелкою рысцою Возвращается домой. Ах, надолго ль это счастье? Не мелькнули бы как сон Эти ласки и объятья И вина бокала звон! Гайда, тройка! Снег пушистый, Ночь морозная кругом. Светит месяц серебристый. Мчится парочка вдвоём. Конец XIX — начало XX века
З. Д. Буxарова
Ноктюрн
Крики чайки белоснежной, Запах моря и сосны, Неумолчный, безмятежный Плеск задумчивой волны. В дымке розово-хрустальной Умирающий закат, Первой звёздочки печальной Золотой далёкий взгляд. Ярко блещущий огнями Берег в призрачной дали, Как в тумане перед нами — Великаны корабли. Чудный месяц, полный ласки, В блеске царственном своем… В эту ночь мы будто в сказке Упоительной живём. 1899
Е. А. Буланина
(Под впечатлением «Чайки» Чехова)
Заря чуть алеет. Как будто спросонка Все вздрогнули ивы над светлой водой. Душистое утро, как сердце ребёнка, Невинно и чисто, омыто росой. А озеро будто, сияя, проснулось И струйками будит кувшинки цветы. Кувшинка, проснувшись, лучам улыбнулась, Расправила венчик, раскрыла листы… Вот вспыхнуло утро. Румянятся воды. Над озером быстрая чайка летит: Ей много простора, ей много свободы, Луч солнца у чайки крыло серебрит… Но что это? Выстрел… Нет чайки прелестной: Она, трепеща, умерла в камышах. Шутя её ранил охотник безвестный, Не глядя на жертву, он скрылся в горах. …И девушка чудная чайкой прелестной Над озером светлым спокойно жила. Но в душу вошел к ней чужой, неизвестный, Ему она сердце и жизнь отдала. Как чайке охотник, шутя и играя, Он юное, чистое сердце разбил. Навеки убита вся жизнь молодая: Нет веры, нет счастья, нет сил! (1901)
Неизвестный автор
* * * Вот мчится тройка почтовая По Волге-матушке зимой, Ямщик, уныло напевая, Качает буйной головой. «О чём задумался, детина? — Седок приветливо спросил. — Какая на сердце кручина, Скажи, тебя кто огорчил?» — «Ах, барин, барий, добрый барин, Уж скоро год, как я люблю, А нехристь-староста, татарин, Меня журит, а я терплю. Ах, барин, барин, скоро святки, А ей не быть уже моей, Богатый выбрал, да постылый — й не видать отрадных дней…» Ямщик умолк и кнут ременный С досадой за пояс заткнул. «Родные, стой! Неугомонны! — Сказал, сам горестно вздохнул. — По мне лошадушки взгрустнутся, Расставшись, борзые, со мной, А мне уж больше не промчаться По Волге-матушке зимой!» (1901)
Скиталец
* * * Колокольчики-бубенчики звенят, Простодушно рассказывают быль… Тройка мчится, комья снежные летят, Обдает лицо серебряная пыль! Нет ни звёздочки на темных небесах, Только видно, как мелькают огоньки, Не смолкает звон малиновый в ушах, В сердце нету ни заботы, ни тоски. Эх! лети, душа, отдайся вся мечте, Потоните, хороводы бледных лиц! Очи милые мне светят в темноте Из-под черных, из-под бархатных ресниц… Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю! Бесконечно, жадно хочется мне жить! Я дороги никому не уступлю. Я умею ненавидеть и любить… Ручка нежная прижалась в рукаве… Не пришлось бы мне лелеять той руки, Да от снежной пыли мутно в голове, Да баюкают бубенчики-звонки! Простодушные бубенчики-друзья, Говорливые союзники любви, Замолчите вы, лукаво затая Тайны нежные, заветные мои! Ночь окутала нас бархатной тафтой, Звёзды спрятались, лучей своих не льют, Да бубенчики под кованой дугой Про любовь мою болтают и поют… Пусть узнают люди хитрые про нас, Догадаются о ласковых словах По бубенчикам, по блеску чёрных глаз, По растаявшим снежинкам на щеках. Хорошо в ночи бубенчики звенят, Простодушную рассказывают быль… Сквозь ресницы очи милые блестят, Обдаёт лицо серебряная пыль!.. 1901
