Первым делом я сходил в банк, оформил распоряжение пополнить счет в местном отделении и заказал выдачу полутора тысяч франков, дабы в самый неподходящий момент не остаться без наличных. Потом заглянул на телеграф и воспользовался услугами междугородней телефонной связи. Позвонил Рамону и велел ему держаться подальше от индусов, а заодно избавиться от ворованных пистолетов, поскольку Третий департамент непременно попробует выяснить, где убийца тугов умудрился раздобыть столь редкое оружие.
После этого немного посидел в уличном кафе, перевел дух и отправился на поиски оружейного магазина. «Цербер» с тремя его патронами и складной нож вовсе не казались мне достаточным арсеналом.
В магазине я долго переходил от одной полки к другой, поскольку наибольшим спросом у курортников пользовались охотничьи ружья и карманные револьверы. В итоге раздраженный моими блужданиями приказчик оторвался от газеты и предложил:
– Возьмите браунинг.
Браунинг не устраивал меня несерьезным калибром, так я продавцу и сказал. И, желая избежать очередного бестолкового совета, попросил:
– Будьте любезны, покажите «Люгер парабеллум» и «Веблей – Скотт 18–76».
Оба пистолета были девятого калибра, оба имели примерно одинаковые габариты и были снабжены отъемными магазинами на восемь патронов и выступами автоматических предохранителей на задних сторонах рукояток. Во всем остальном они разнились как небо и земля. Разные углы наклона рукояти, принципиально иное устройство. Ко всему прочему, у парабеллума при выстреле отходил назад, складываясь надвое, лишь верхний выступ рамки пистолета.
Как ни удивительно, «Люгер» понравился мне куда больше, очень уж приятно лежал он в руке. Его и взял.
Заодно купил запасной магазин, пару коробок патронов и пополнил боекомплект «Цербера». Приказчик покупкам нисколько не обрадовался, ему не терпелось вернуться к разгадыванию кроссворда.
Кого еще не порадовал мой визит, так это скупщика в ломбарде. Он долго мялся и щелкал костяшками счетов, а потом озвучил сумму в явной надежде, что возвращать запонки не придется, но прогадал: я расплатился, забрал заклад и отправился восвояси.
Уже дома разложил покупки на кухонном столе и проверил механизм «Люгера». На первый взгляд все работало как часы. Стоило бы опробовать его в деле, но стрелять в подвале не хотелось – встревоженные шумом соседи могли перепугаться и вызвать полицию.
Я немного поколебался, решая, стоит ли досылать патрон, в итоге все же дослал и убрал пистолет в кобуру на пояс. Затем покрутился перед зеркалом, но пиджак из-за оружия нисколько не топорщился. Наметанный глаз, без всякого сомнения, определил бы скрытую под одеждой кобуру, но таких людей надо еще поискать.
С этими хлопотами встреча с Лилианой совсем вылетела у меня из головы, вспомнил о ней совершенно случайно – просто машинально взглянул на хронометр и отметил, что уже без четверти два и не мешало бы подкрепиться.
«Ресторан»! – хлопнул я себя по лбу, схватил со стола ключи и выскочил из дома.
Волновался напрасно: пусть арендованное жилье и располагалось на самой окраине, быстрым шагом добрался до центра за десять минут, если не меньше. Даже не запыхался. Более того – в ресторане пришлось еще и ждать. Лилиана, по известной женской привычке, опоздала, к моменту ее появления я осушил пару стаканов лимонада и вдоволь налюбовался видами восстановленного амфитеатра и зависшим над ним дирижаблем.
Лилиана поцеловала меня в щеку, села напротив и первым делом поинтересовалась:
– Надеюсь, ты не передумал насчет вечернего приема?
– А я могу?
– Лео! – погрозила она пальцем и улыбнулась. – Веди себя хорошо, дорогой!
Я только вздохнул. Посещать светский раут никакого желания не было, но и отпускать туда Лилиану одну не хотелось тоже. Да и обещал. Пойду, куда деваться.
Подошел официант, мы сделали заказ, и я достал блокнот и карандаш. Аккуратно стряхивая обрезки в пепельницу, заточил складным ножом грифель и спросил:
– Нескромный вопрос, но кто в курсе твоих выступлений?
Лилиана помрачнела.
– Зачем это, Лео?
– Я не верю в Кали, – прямо заявил я. – Люди прекрасно создают друг другу проблемы без всякого божественного вмешательства.
– А как же инфернальные твари?
Теперь пришла моя очередь досадливо морщиться и теребить дужку очков.
– Это отдельная история, – заявил я в итоге, снял очки и посмотрел собеседнице в глаза. – Лили, я хочу помочь тебе. Действительно хочу.
Она накрыла мою ладонь своей и предложила:
– Я могу больше не выступать, только скажи. Но мне страшно, Лео. Я боюсь последствий. Не хочу потерять тебя.
– И я не хочу терять тебя, – быстро сказал я. – Дело не в этом. Я обещал помочь и должен сдержать обещание. Сделать все возможное. Иначе грош цена моему слову.
– Я никогда не поставлю тебе этого в упрек.
– Зато я себе поставлю.
Лилиана вздохнула, потом загадочно улыбнулась и прищурилась:
– Правильно понимаю, что ты пытаешься решить проблему, используя свой профессиональный опыт? Ты полицейский, Лео?
– Был им, – признал я.
Лили захлопала в ладоши и рассмеялась.
– Я начинаю понемногу разбираться в тебе, человек-загадка!
Но я не дал увести себя в сторону и постучал пальцем по блокноту.
– Кто знал о выступлениях? – и выдвинул первое предположение: – Хозяин варьете?
– Нет, он никогда не видел меня без вуали. К тому же не забывай: записку я получила до того, как обратилась к нему.
– Да, точно, – был вынужден я признать правоту собеседницы. – Тогда придется копнуть глубже. Кто в Калькутте знал о твоем посвящении богине?
Лилиана надолго задумалась.
– Не знаю, Лео. Я ни с кем не общалась, кроме своей служанки.
Было видно, что ей неприятен этот разговор, но я отступать не собирался и зашел с другой стороны.
– А помимо сектантов?
– Отец, – ответила Лили. – Это он проводил дознание.
– Кто еще?
– Никто. Папа сжег протокол допроса. Он даже маме ничего не сказал. Мне кажется, это до сих пор причиняет ему боль.
Маркиза я в список подозреваемых включать не стал и продолжил расспросы:
– Кто из слуг жил в то время с вами в Калькутте?
– Лео! Никто ничего не знал!
– Они могли что-то услышать, что-то кому-то сказать. Я не собираюсь никого ни в чем обвинять. Я даже разговаривать с ними не буду. Просто аккуратно наведу справки. Не бойся, никто ничего не узнает.
– Ты такой мальчишка! – покачала головой Лилиана. – Скучаешь по работе?
Я взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.
