В церкви, пока Уоррен с Линдой беседовали со священником, Эйлис и Марк дожидались, сидя на передней скамье.
— Как приятно видеть, что те, кого ты любишь, счастливы! — прошептала Эйлис, сжав локоть Марка и глядя на него своими зелеными колдовскими глазами.
Марк не захотел ни согласиться с ней, ни даже поглядеть на нее. Он уставился на свои колени, но в глаза лезла изящная ножка Эйлис в щегольской туфельке. Все в Эйлис словно посылало электрический заряд. И все же стоило Марку вспомнить, как она обманывала его, и у него моментально возникало желание придушить ее. А потом ему вспоминалось, какой немыслимо привлекательной была она в его купальном халате, когда пришла просить прощение. Тогда он, несмотря на формальное увольнение по существу, сохранил ее в качестве продюсера. У него просто не хватило духу отнять у нее постановку. В конце концов она ведь автор, это ее пьеса. Но теперь все это неважно. Он хочет доказательств ее любви. На этот раз он не собирается сдаваться так просто.
— Мы готовы, — сказал Уоррен.
Священник занял свое место. Марк встал рядом с Уорреном, Эйлис — рядом с Линдой. Началось венчание. Линда вслушивалась в слова службы, не сводя с лица Уоррена преданного, нежного взгляда. Марк же весь погрузился в воспоминания, тени прошлого обступили его, он почти не слышал слов священника и опомнился, лишь когда Уоррен, толкнув его в бок, шепнул о кольце.
По окончании службы Уоррен заключил Линду в объятия и поцеловал ее. «Дай им бог, — думал Марк, — чтобы теперь брак их оказался счастливым и прочным». К нему подошла Эйлис. На длинных ресницах ее сверкали слезинки, отчего глаза казались еще зеленее — так было, как помнилось ему, и во время съемок.
— Вот, возьми, — хмуро сказал он, протягивая Эйлис свой платок и удивляясь про себя, как может он быть без ума от женщины, то и дело забывающей все — то зонтик во время дождя, то носовой платок на свадьбу.
— Марк, — сказала она, когда он уже уходил, и коснулась его руки. — Подожди меня. — Она взяла его под руку, улыбнувшись улыбкой, от которой сердце его так и подпрыгнуло.
По дороге в ресторан «Лиса и гончие» Эйлис прижималась к Марку, не отпуская его руки. Он вел беседу, но не мог подавить в себе волну возбуждения. Отказать себе в удовольствии держаться с ней за руки он не мог и все же старался не терять самообладания. Сегодня ее сухая сдержанность улетучилась. Казалось, она не замечала его безразличия — все глядела на него сквозь опущенные ресницы соблазнительно и пьяняще.
— Что мне заказать? — спросила Эйлис, когда они уселись. — Здесь должны быть какие-нибудь местные блюда.
Марк еле удержался от улыбки — он понял, что вопрос этот послужил Эйлис предлогом придвинуться поближе к нему. Она изучала его, он же изучал ее. Видно, она постаралась в этот вечер выглядеть как можно лучше. Волосы ее были красиво зачесаны за одно ухо, где их придерживал лакированный гребешок. Макияж был нанесен с особой тщательностью.
— Девоншир славится сливками, сметаной и сырами — вообще сытной сельской пищей. Я бы рекомендовал... — Она подняла на него глаза, и он забыл, что собирался порекомендовать. — Заказать бутылку шампанского для тоста. Как насчет шампанского, Уоррен?
— Разумеется.
Уоррен был слишком занят — он безотрывно глядел на Линду. Поэтому шампанское заказал Марк, две бутылки превосходного «Дом Перигора» 1953 года. Потом он все-таки посоветовал Эйлис выбрать чечевичный суп, сдобренный девонширской сметаной, и фаршированную каштанами куропатку. Каждый раз, взглядывая на нее, он чувствовал, как учащается его пульс и слабеет сопротивление. Дело оборачивалось так, что он будет круглым дураком, если не разрешит ей соблазнить его этой ночью.
Линде трудно было думать об ужине. Она рвалась побыстрее очутиться в Бриксхеме. Они уже занимались любовью утром. Но предстоящая ночь будет особой — ведь теперь они муж и жена. А брак — это полное обладание, обладание, которого она ждала долгие-долгие годы.
Линда заметила: Эйлис последовала ее совету — сидела она чуть ли не на коленях у Марка, и каждому, даже самому невнимательному наблюдателю становилось ясно, что при всей его сдержанности ему это нравится.
«Постарайся как следует, Эйлис, дорогая, он этого достоин!» — мысленно поддержала она подругу.
После ужина под легким дождичком берегом моря они поехали назад в гостиницу.
— Ты оставайся в машине, Линда, — сказал Уоррен, — вещи я заберу. Нам лучше поспешить в Бриксхем, пока дождь не зарядил по-настоящему.
Пока мужчины хлопотали, укладывая в машину вещи, Линда сжала руку Эйлис:
— Так держать!
Отправив Линду и Уоррена, Марк вернулся в небольшой гостиничный вестибюль. Эйлис его дожидалась.
— Наверное, прогулка отпадает сама собой, — сказала она.
Марк пожал плечами. Гулять ему хотелось меньше всего. Он кинул быстрый взгляд на затененную ложбинку в декольте Эйлис. Сохранять равнодушный вид за ужином ему стоило огромного труда. Гулять?! Ему хотелось сорвать с Эйлис это ее потрясающее зеленое платье и целовать, целовать ее до полного изнеможения. Но сам делать шаг навстречу он не хотел.
— У тебя в номере есть камин? — спросила Эйлис. И когда Марк кивнул, сказала: — Почему бы тебе не поспешить наверх и не разжечь его? А я схожу в бар и попробую раздобыть там коньяка.
Марк изо всех сил постарался не выдать своего изумления. Господи! Да она же сама напросилась к нему в номер! У него засосало под ложечкой. Весь вечер он балансировал на самом краю обрыва, дожидаясь, чтобы она толкнула его в пропасть. И вот это произошло. Не ожидал он, что у Эйлис хватит на это смелости!
— Хорошо, — выдержав максимально долгую паузу, сказал он. Искренне надеясь, что взгляд не выдаст его смятения, он повернулся и направился к лестнице.
Сбросив на спинку стула пиджак и галстук, он принялся разжигать камин. Когда огонь разгорелся, он почувствовал, как его охватывает невыразимое волнение. Одна мысль спустить с ее плеч это зеленое платье, увидеть обнаженными ее соблазнительные груди, и он мог простить ей все — почти все. Нет, не надо давать ей так легко праздновать победу. Стоит подразнить еще немного.
Первый робкий стук в дверь Марк оставил без внимания. Сидя перед самым камином, он ждал повторения.
— Кто там? — спросил он, словно ожидал целую свору гостей.
— Эйлис... впусти меня, — послышался приглушенный ответ.
Он рванулся к двери и распахнул ее. Эйлис стояла в полупрозрачном черном пеньюаре с разрезом сбоку, приоткрывавшим часть ноги. Но это еще было полбеды: за кружевным корсажем отчетливо вырисовывалась грудь и угадывались торчащие соски. Три черных банта едва прикрывали их.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
