прошёл мимо; Аня не оглянулась.
– Ты нарочно?
Она резко обернулась, вздрогнула и распахнула глаза.
– Я… извините…
– Серьёзно меня не узнала?
– Олег?..
– Ну? – спросил я, крутнувшись перед ней. – Не узнать?
– Вообще нет, – кивнула Аня. – Выглядишь на миллион.
– Миллиона мало, – вспомнив указанную в «Шёлковой дороге» стоимость Арабеллы, усмехнулся я.
– Может, всё-таки поделишься гангстерскими планами? Зачем тебе это всё?
– Не могу, Анюта. Прости.
Она подошла ближе, стряхнула с плеча пылинку.
– Жаль.
– Слушай, а где тут поблизости…
– Я всё хотела спросить, – перебила она.
– …распечатать можно, – обречённо договорил я, догадываясь, что за вопрос последует. – Может, не стоит?..
Аня мотнула головой, принялась медленно обходить вокруг, якобы рассматривая пальто и брюки.
– Я всё хотела спросить – ты вроде такой милый. И… Я понимаю, всё началось, потому что тебе нужна была карта. Я всё понимаю. Обокрали, один в Москве. Но ты же не договариваешь, Олег. Да?
– Верно.
– И договорить не можешь? Или не хочешь? – останавливаясь напротив и заглядывая в глаза, с нажимом спросила Аня.
Изольда, ты выпустила её из своих длинных и сильных пальцев? Зачем? Послушная, не задававшая никаких вопросов Аня выходила из-под контроля, и это становилось неприятно.
– Увы, нет.
– М-м… Я давно не восторженная девочка.
Ну-ну…
– Я хотела бы понимать, чего могу ждать от наших отношений. Но от намёков ты уворачиваешься. Сам ни о чём не говоришь. Мы встречаемся уже достаточно долго, чтобы…
Встречаемся? Достаточно долго?!
– …чтобы я могла ждать определённости. В принципе, я не спрашиваю ни о чём…
Ну-ну!
– Скажи мне только. Среди твоих недоговорок есть девушка?
Сердце пропустило удар. Изольда вздохнула. Арабелла хихикнула и плеснула хвостом – где-то там, на другом краю Москвы, так далеко, так близко. А Аня должна была помочь мне её достать.
Пискнул телефон.
«Всё ещё злишься?»
Катя.
– Конечно, нет.
* * *
– Добрый день, – мягко улыбнулся я. Усердно упражняясь по совету Кати, я сумел добавить в голос бархатных ноток. Тщательно выбрав вместе с Аней новый гардероб – сорочка, жилет, ремень, галстук, зажим, запонки, – я стал выглядеть старше и представительней. Посетив барбершоп в обществе спрятанной в изящном кожаном портфеле Изольды, я стал совершенно не похож на себя. И Александра Юрьевна не должна была меня узнать – совершенно точно. Но в первую секунду не узнал её я. Мне открыла почти лысая старуха в коричневом шлафроке.
– Здравствуйте, здравствуйте, – закивала она, отодвигая решётки перед дверью. – Проходите… Разве что…
Венкерова замешкалась на пороге. Побряцала замком, шаркнула разбитым тапком. Набрала в грудь воздуху и, не глядя на меня, решительно попросила:
– Разве что покажите, пожалуйста, ваши бумаги. Рекомендательные письма и прочее.
– Само собой. – Я склонил голову. Эта свежайшая сорочка, ладно облегающий жилет, старомодная часовая цепочка, выглядывающая из кармана, – всё это вживало в роль куда лучше сценария. Да и обстановка в прихожей располагала: полумрак, пёстрые обои, развешанные по стенам веера, подсветка, так похожая на плавно горящие огоньки свечей… Я так и чувствовал себя потомственным аристократом, деловым наследником благородного семейства – правда, разорившегося, но это почти что мелочь.
Пока Александра Юрьевна рассматривала распечатанные в административной каморке хостела гербовые бумажки, я рассматривал её саму – вернее, её отражение в зеркале. Куда, позвольте спросить, делась ухоженная, полная достоинства дама, которую я встретил в Кусково? Дама, по крайней мере, бывшая такой до тех пор, пока не начала визжать.
Вместо неё в глубине зеркала, в рыжеватой, в золотых всполохах и коричневых мушках раме скрючилась над бумагами морщинистая старуха.
Даже при быстром взгляде, брошенном на меня, я поймал в её зрачках нервный, возбуждённый блеск. В грудь толкнуло какое-то чувство – как игла извне.
Страх.
– Не бойся её. Белла на твоей стороне. Эта старуха на посмеет тебе навредить.
Я незаметно потрогал пряжку портфеля, представляя, что глажу тонкие белые пальцы.
– Кажется, всё в порядке, – вздохнула Венкерова, но покосилась с некоторым сомнением. – Если вы не возражаете, я покажу их своему доверенному лицу.
Как в старом романе, блин.
– Конечно, Александра Юрьевна.
– Нет-нет, не разувайтесь, не стоит…
– Нет-нет. У вас так аккуратно, чисто, такие ковры…
– Да, муж привёз из Персии, – улыбнулась Венкерова. – Хотя я не заказывала экспертизу. Возможно, это имитация с Садовода.
– Садовода?..
Старуха воззрилась на меня с крайним удивлением. Брови взлетели почти до той линии, где начинались скудные, гладко зачёсанные седые волосы.
– Огромный рынок чего угодно на краю Москвы. Вот уж не думала, что господа, связанные с антиквариатом, не знают об этом гнезде. Впрочем, может быть, как раз из-за этого вы и не ведаете о подобных тёмных уголках… Наверняка вы бываете в иных местах. Более приятных, чем Садовод. И чем моя гостиная.
Я мельком оглядел крохотную, погружённую в бархатный сумрак комнату. От тяжёлых малиновых портьер пахло пылью. Стояла духота, а ещё веяло каким-то благовониями, сладкими и сухими. Словно тайная комнатка музея. Очень тайная. Очень древняя. Очень давно не прибранная. И стоившая, судя по наполнявшим её вещам, то ли смехотворно мало, то ли дороже, чем моя сумка с куклами. В зависимости от того, были ли окружающие вазы, кафель, картины, книги в массивных переплётах и прочее барахло подлинниками или имитацией, как мило выразилась эта старушка.
Эта Красная Шапочка.
Похоже, в благовониях был и дурман тоже. Как я мог забыть, за чем пришёл?
– Меня не интересуют вазы.
– Что, извините?..
– Ваша гостиная – очень приятное место, Александра Юрьевна.
Она склонила голову и улыбнулась смущённо, как девочка. На морщинистом лице это выглядело жутковато.
– Чаю?
Я был уверен, что она подаст каркаде. Разве могло быть иначе в этой мутной, душной квартире? Так и вышло. Красный, крепкий, горчащий чай.
– Итак…
Сделав три глотка, я решил, что вступительных реверансов достаточно. Поднял глаза на старуху, улыбнулся так, как тренировался – скупо, загадочно и спокойно, – и начал:
– Я рад, что вы согласились сотрудничать с нашим бюро.
– Пока – не сотрудничать, – покачала головой Венкерова. Прилизанные седые пряди сбивали с толку; сквозь них проглядывала шелушащаяся кожа, и это вызывало лёгкую тошноту.
Я на миг прикрыл глаза. Старуха продолжила:
– Пока – только поговорить.
– Разумеется. Разведать почву.
Венкерова благосклонно кивнула.
– Я вижу у вас немало вещей, представляющих ценность… – Старуха подняла брови, я быстро поправился: – Потенциальную ценность.
Ещё один благосклонный, неторопливый кивок.
– Но, полагаю, настоящие ценности вы не выставляете напоказ?
– Не нужно быть проницательным, чтобы это понять.
На этот раз неторопливо и почтительно кивнул я. Может быть, не стоило выбирать такие узкие брюки. Красиво, конечно, но уже начинает жать. И ещё неясно, сколько мне
