грудь селенитов узка, так как их легкие функционируют под гораздо менышим давлением, чем на Земле. Что касается желудка и живота, которые так развиты у нас, то их развитие обусловливается нашим обитанием на планете, где надо есть, чтобы жить, где закон жизни есть в то же время закон смерти, где слабый поглощается сильным…
Леночка слушала объяснения отца, широко раскрыв глаза.
— Папа, — перебила она, — а разве есть во вселенной миры, жители которых ничего не едят?
— Очень возможно, дитя мое. Было бы очень печально, если бы во всех мирах дело обстояло так же, как у нас на Земле.
— Я не могу, однако представить себе, чтобы высшие существа не принимали никакой пищи, — возразил старому ученому инженер.
— Конечно, это очень трудно… Такие существа должны иметь крайне фантастический вид: люди без головы, без рук и ног! Ведь наш головной мозг есть ничто иное, как утолщение спинного; в свою очередь он вызвал образование черепа, а череп — головы. Наши ноги и руки — в сущности вполне соответствуют четырем ногам зверей, лишь усовершенствованным вследствие долгого упражнения: вертикальное положение тела создало ноги, а частью хватательные движения — руки. Живот есть лишь оболочка внутренностей. Последние в свой очередь находятся в зависимости от употребляемой пищи. Словом, что ни возьмите, все зависит от тех условий, в которых живет известное существо…
ГЛАВА XXXIII
В подземной галерее. — Состав лунной атмосферы. — Вагон-граната. — Немой разговор. — Телинга и Роум-Серхоум. — Новый туннель. — «В плену!». — Михаил Васильевич хочет за два дня выучиться говорить по-селенитски.
Едва Михаил Васильевич окончил объяснения, изложенные в предшествующей главе, как толпа селенитов вновь показалась из пещеры. Двое гигантов катили пред собой нечто вроде повозки, в которую и усадили гостей с Земли. После того, двигаемая мощной силой лунных жителей, повозка с головокружительной быстротой покатилась вдоль длинной подземной галереи, в которую переходила пещера.
Через несколько минут путешественники увидели свет солнца. Повозка выкатилась на дно огромного кратера, который, по вычислениям Сломки, имел до десяти километров в диаметре и представлял из себя, по-видимому, главный кратер вулкана. Эта громадная арена окаймлялась высочайшими горами, причудливо зазубренные вершины которых и остроконечные пики поднимались вверх на неизмеримую высоту.
Чистое небо из глубины этой котловины казалось тёмно-синим, и на нем, несмотря на ослепительный блеск солнца, виднелись несколько звезд первой величины.
— Удивительно! — проговорил, обращаясь к своим спутникам Сломка. — Давление здесь очень слабое, а между тем я не чувствую никакого стеснения дыхания…
— Здесь давление такое же, как на высочайших вершинах Анд, — отвечал Михаил Васильевич.
— Говорят, — вмешался в разговор Гонтран, — что на такой высоте чувствуются все мучительные симптомы горной болезни. Я, напротив, ничего такого не ощущаю, напротив, мои лёгкие действуют прекрасно.
— Очень вероятно, — объяснил старый ученый, — что лунная атмосфера имеет состав несколько иной, чем наша земная. При первой возможности я удостоверюсь в этом при помощи анализа. Мне кажется, что кислорода в ней заключается гораздо больше одной трети, и притом здесь есть еще другие газы.
Между тем как наши герои беседовали таким образом, повозка продолжала с прежнею быстротой катиться по дну кратера. Вдруг Фаренгейт указал своим спутникам на какую-то массу, блестевшую вдали.
— Наш вагон! — вскричал он.
Действительно, блестящий предмет оказался тем самым ядром, которое принесло путешественников на Луну. Упав с огромной высоты, оно, однако не потерпело значительных повреждений: только основание гранаты углубилось в каменистую почву, один бок погнулся, некоторые из стекол разбились, и металл местами расплавился.
— О, да оно еще послужит нам и для отъезда! — воскликнул Сломка, опытным взглядом осматривая повреждения.
Селениты, окружив своих гостей, начали указывать им на вагон-гранату, прося, по-видимому, объяснить, откуда взялся этот странный предмет.
Михаил Васильевич поспешил удовлетворить законное любопытство жителей Луны. Взяв железный болт, выпавший из вагона, он начертил на земле два круга неодинаковой величины, соединил их примой линией и на одной точке последней набросал разрез вагона.
Один из селенитов, став на колени, внимательно следил за действиями своего собеседника. Затем, при помощи выразительной мимики, он спросил, изображает ли большой круг небесное тело.
Старый учёный утвердительно кивнул головою. Чтобы быть еще более понятным, он продолжал свой чертеж и начертил всю систему Коперника, разместив планеты по порядку расстояния их от Солнца, изображенного в виде круга громадной величины; дойдя до Земли, он обратил особенное внимание своего собеседника на ее фигуру.
Селенит с вопрошающим видом указал на ядро.
— Он спрашивает, не в этом ли предмете мы прилетели на Луну, — пояснил Сломка.
Михаил Васильевич сделал утвердительный знак.
— Скажите им, что мы присланы Землёй в качестве посланников к ее спутнику, — шутя заметил граф Фламмарион.
— Нет, спросите-ка лучше, не видали ли они в своих краях другого вагона, похожего на наш, — промычал янки. — О, только бы мне поймать негодяя Шарпа!..
Между тем немая беседа между селенитом и старым ученым продолжалась. Великан высунул язык и указал на него пальцем. Михаил Васильевич отрицательно покачал головою. Тогда житель Луны встал, обернулся к своим товарищам и начал им что-то оживлённо говорить, указывая то на пришельцев с Земли, то на фигуры, начерченные на земле отцом Елены.
Наконец он взял за руку одного из своих соотечественников и подвел его к профессору, громко проговорив:
— Телинга!
Вместе с тем он прикоснулся пальцем сначала к языку Телинги, потом к уху Осипова. После этого начальник селенитов указал на самого себя, проговорив:
— Роум-Серхоум.
Тот, которого он назвал Телингою, вынул из своей одежды длинные ленты, испещрённые массой непонятных знаков, и присоединил к последним копии с чертежей профессора.
— По-видимому, этот молодец, — заметил Сломка своему другу, — собрат по науке твоему знаменитому однофамильцу. Вероятно, ему будет поручено наше обучение: если я не ошибаюсь, Роум-Серхоум выразил намерение обучить нас говорить по-селенитски.
Лишь только молодой инженер окончил свое замечание, селениты указали путешественникам на повозку. Прежде чем сесть в последнюю, Михаил Васильевич красноречивой мимикой поручил туземцам хранить его вагон.
Толкаемый по-прежнему двумя селенитами, экипаж, оставил дно кратера, проник в тёмную подземную галерею и покатился здесь, следуя всем изгибам и поворотам туннеля. Наконец вдали блеснул свет, и через несколько мгновений путешественники очутились и громадной светлой зале. Доставив сюда своих гостей, селениты тотчас все вышли и оставили путешественников в полном одиночестве.
— Мы в плену! — яростно воскликнул Фаренгейт, предполагая здесь западню со стороны жителей Луны.
Михаил Васильевич положил ему на плечо руку и спокойно проговорил:
— Успокойтесь, успокойтесь, дорогой товарищ!.. Здесь, очевидно, недоразумение, и стоит лишь нам объясниться…
— Объясниться?! Как же вы будете объясняться с этими дикарями, когда
