улыбнулся, ещё раз повторил слово и утвердительно кивнул головою.
Таким образом урок продолжался до тех пор, пока наконец солнце не скрылось за горизонтом. Селенит сообщал своим слушателям названия наиболее употребительных предметов, а его ученики запоминали их начертание и произношение. Михаил Васильевич, кроме того, записывал все слова в свой памятную книжку, с переводом русским, французским и английским.
Через четыре урока запас слов у путешественников был настолько велик, что учитель счел возможным приступить к изложению селенитской грамматики. Усвоив ее правила, жители земли могли уже с успехом беседовать с селенитами.
Старый ученый особенно полюбил звучный язык обитателей Луны, напоминавший наречия Индии. Его усердие было тем сильнее, что Михаил Васильевич вскоре собирался покинуть кратер, служивший местопребыванием путешественников, и отправиться для исследования лунной поверхности.
Однажды, перелистывая тома библиотеки, предоставленной в его распоряжение, то есть заставляя говорить ящик фонограф, профессор случайно встретил описание Луны. Вместе с тем он получил на экране подробную карту невидимого с Земли лунного полушария. Это последнее полушарие, подобно видимому, было всё испещрено большими серыми пятнами "морей" и "океанов". Были ли то действительно пространства покрытые водой, или только высохшие долины? — вот вопрос, который всецело занял старого учёного. Кроме морей, на карте были нанесены многочисленные кратеры и цепи высоких гор, а в некоторых местах стояли какие то точки. Телинга объяснил профессору, что это города.
— Города! — воскликнул слышавший объяснение селенита Гонтран. — На Луне ость города! Очень возможно, что мы найдем в них и магазины вроде "Au bon marche?" или "La ville de Paris". Мне непременно нужно обновить запас перчаток…
К счастью Гонтрана, Михаил Васильевич не слышал его легкомысленной болтовни. Отец Елены что-то молча соображал и наконец обратился к Телинге:
— Я желал бы видеть вашего начальника.
— Когда вам угодно? — предупредительно спросил селенит.
— Лучше сейчас же, чтобы не терять напрасно времени.
Через несколько минут Михаил Васильевич и его спутники были введены в зал, в глубине которого шестеро селенитов сидели на странных седалищах, сделанных, по заключению Сломки, из лавы.
— Говорите, друзья, — сказал один из селенитов, в котором наши герои не замедлили узнать своего старого знакомца Роум-Серхоума. — Я постараюсь удовлетворить все ваши желания.
— Мы хотели бы уехать отсюда, — сказал Михаил Васильевич.
— Уехать! Зачем же! — с удивлением спросил селенит.
— Неужели вы думаете, — возразил ему старый учёный, — что мы покинули землю и пролетели 90.000 миль для того, чтобы навсегда поселиться в вашем кратере? Луна есть лишь первая стоянка на нашем пути, первая станция воздушного путешествия, которое мы предприняли. Но прежде чем отправиться на другие планеты, весело сияющие в лазури неба, мы хотели бы изучить поверхность земного спутника, и вот почему мы торопимся покинуть вас.
Пейзаж на невидимой стороне Луны
— Куда же вы хотите сначала направиться?
— Наша цель — северный полюс Луны, с которого бы нам удалось видеть полную Землю…
— Кроме того, — вмешался в разговор Фаренгейт, страшно коверкая соленитские слова и мешая их с английскими, — нам хотелось бы отыскать следы одного жителя Земли, упавшего на видимое полушарие.
При этих словах селенит сделал жест ужаса.
— Если тот, — сказал он, — о котором вы говорите, упал на видимое полушарие, то он погиб.
— Погиб! — закричал американец, сжимая кулаки. — Значит, он избежал моего мщения?.. Во всяком случае я не поверю, пока не увижу его труп.
ГЛАВА ХХХV
Видимое полушарие Луны. — Экспедиция решена. — Отправление. — В кратере. — Странный экипаж. — В подземной галерее. — Оригинальный способ передвижения.
После нескольких секунд молчания начальник селенитов решительным тоном проговорил:
— Ваша экспедиция, господа, на ту сторону нашей планеты, откуда видна полная Земля, — решительно невозможна.
— Невозможна?! — воскликнул старый учёный. — Почему же?
— Потому что пояс неприступных скал и высочайших гор отделяет одно полушарие Луны от другого, и тысячи непреодолимых препятствий помешают вам достигнут цели. Кроме того, та половина пашей планеты совершенно безводна, бесплодна и необитаема: вы найдёте на ней одни лишь развалины некогда цветущих городов. Никакое живое существо, ни растение, ни животное, — не может жить в этой печальной пустыне, почти лишённой воздуха.
— Лишенной воздуха! — воскликнул Гонтран, обращаясь к профессору. — Значит, все мы ошибались: и мой знаменитый однофамилец, и вы, и я…
Граф произнес последние слова с апломбом, вызвавшим улыбку на лице его приятеля. Михаил Васильевич с минуту раздумывал.
— Без сомнения, — сказал он, — в словах селенита много преувеличений, но очень вероятно, что на видимой стороне Луны слишком мало воздуха для поддержания жизни… Однако для нас это не должно быть препятствием.
Фаренгейт удивлённо раскрыл глаза.
— Но ведь мы не можем же жить без дыхания? — проговорил он.
— А кто вам говорит это? — с нетерпением возразил профессор. — Разве у нас нет запасов жидкого кислорода и дыхательных аппаратов?
— Однако, — заметил Гонтран, с беспокойством смотря на свой невесту, — если это предприятие сопряжено с большими опасностями, то не лучше ли будет отказаться от него?
Старый ученый с негодующим видом скрестил на груди руки.
— Как же тогда мы будем продолжать свое путешествие по планетам? — спросил он.
— Но что общего между нашим путешествием и предполагаемым исследованием Луны?
— Общего очень много: спектроскоп открыл мне на поверхности Луны, недалеко от полюса, присутсвие драгоценной руды, которая одна позволит нам продолжать путь в пространстве… Впрочем, — прибавил профессор, — если вы сомневаетесь, то оставайтесь здесь: я отправлюсь один.
— Нет, вы не поедете один, — воскликнул американец, — я буду вас сопровождать, и пока вы разыскиваете руду, — буду искать негодяя Шарпа!..
И янки подчеркнул свои слова выразительным жестом.
— Я не за себя боюсь опасностей и утомления, — сказал Гонтран, — но за Елену Михайловну.
Молодая девушка поблагодарила жениха ласковой улыбкой.
— Merci, граф, — произнесла она, — я не боюсь ничего и готова идти всюду, куда пойдет папа.
Водворилось молчание. Воспользовавшись им, Роум-Серхоум спросил профессора:
— Хорошо ли вы знаете топографию той части лунного диска, на которой теперь находитесь?
— Достаточно… хотя и хуже, чем другое полушарие.
— Другое полушарие? — изумленно спросил селенит.
— Ну, да… то есть видимое.
— Это невероятно.
Тогда Михаил Васильевич показал Роум-Серхоуму один из новейших фотографических снимков Луны, сделанных знаменитым американским астрономом Рутерфордом.
Удивлению селенита не было границ.
— Как же вы, — спросил он, — могли начертить этот план, когда ваша нога ни разу не была на нашей планете?
Старый ученый постарался в нескольких словах объяснить, что такое фотография, и в заключение попросил Роум-Серхоума дать ему проводника для экспедиции.
— Телинга будет сопровождать вас, — отвечал глава селенитов. — А
