Они пошли к машине и, сев в неё, Егор спросил:
— На ту сторону, это ты про морг говоришь, что ли?
— Ну да, — ответил Шуня и тронул машину с места. — Там Полова, Синкоша, Старцев, все должны быть. Мож, чё знают, откуда подачи летят.
— Да хули туда ехать к ним? Ты как будто сам не знаешь, кто это отстреливает, — возразил Егор.
— А кто? — удивлённо спросил Шуня. По дороге к больнице они не строили никаких предположений.
— Ткач, кто ж ещё, — уверенно ответил Егор. — Или по его наколке.
— Бл…дь, то-то я смотрю, он уже по городу в открытую ездит, на фирме торчит постоянно, — Шуня ударил по рулю. — Возле дома опять сходняки начались. С утра мимо ехал, там Дубина стоял с Зудей, ещё кто-то…
— Да, походу, прочухали, что Билла он убрал и Севостьяна тоже, — проговорил задумчиво Егор. — Вот и стали опять к нему подтягиваться. Василевский, походу, тоже там будет, раз Зудя уже там. И Монгол с Ткачом как общался, так и общается. Чё, может, и нам подъехать к ‘ нему? Походу, они там стоят ещё… А, Серёга? — Предложил Егор. — Живём все в одном районе. Банзай-то, походу, не выживет.
— Да может, и выживет, — тоже задумчиво проговорил Шуня и, немного помолчав, ударил по рулю и решительно сказал: — Да ну на х…й, сами первыми к нему не пойдём. Обратится если с чем, видно будет. А первыми не пойдём. Прогон-то никто не опровергал ни х…я, да и с Биллом ещё ничё не понятно, где он.
Егор опустил голову и спорить с другом не стал. Он знал и с самого начала говорил всем, что Ткач, рано или поздно, отыграется. Но Шуня его не слушал. И теперь, когда половины основных врагов ткачовской банды уже нет, всё равно не хотел идти с Ткачом на мировую. А после того, как они практически повернулись против Ткача, их тоже могли постичь неприятности. Но, прекрасно сознавая это, Егор всё равно не стал перечить Шуне, который уже успел стать лидером их новой бригады.
После убийства Билла, и сразу же за ним Севостьяна, расклад поменялся. Хоть действующий положенец Банзай и выжил, моральное преимущество уже было на стороне Ткача, и все снова стали собираться вокруг него. Когда главные его враги, хоть и не сразу, но всё же были наказаны, многие снова поверили в авторитет и возможности Ткача. И он сам уже в открытую подтягивал всех. Теперь он уже не скрывал, а, наоборот, демонстративно показывал всем причастность к нему братьев Бондарей и Лаврухи, проверенных в «боях». Так
же к нему снова присоединился Саня Техас со своими спортсменами, который на время уезжал обратно в свой город, чтобы пересидеть там смутные для Ткача времена. Махорка хоть и сидел, но жил там лучше ответственного за тюрьму. Он взял на себя автомат Ткача, и на него шли большие груза. Зато его друг Метис остался, и Фазик тоже. Василевский со Стояном и Бутом тоже постоянно теперь поддерживали общение с Ткачом.
Виталий был против того, чтобы Ткач на каждом углу говорил, что они все его люди. Да и Лавруха не собирался переезжать в Уссурийск. Но Ткач делал посвоему. Ему было выгодно, чтобы все знали, что с ним рядом постоянно вооружённый Виталий, у которого оружие почти всегда выпирало из-под пиджака или олимпийки, если он был в спортивном костюме. Если же было слишком жарко, то он просто вешал пиджак на руку, в которой был пистолет. А так как Виталий много времени проводил с Сашей в квартире Леры, куда пока переехал вместе с семьёй Ткач, то это так же было на руку Ткачу. Потому что Толян предпочитал заниматься делами и был в разъездах. А Лавруха хоть и приезжал к нему часто, но он уже несколько утратил свою боеспособность. Брат Ткача был врачом по другим костям, поэтому вылечить Лаврухину ногу нормально он не смог. Валера так и остался хромым после ранения, его нога уже не сгибалась. Но он по-прежнему оставался верным человеком, и тоже был желанным гостем в доме Ткача.
На стоянке возле офиса, работа в котором возобновилась, стояли Ткач с Виталием, хромой Лавруха с Зудей и новым примкнувшим к ним парнем Юрой
Штаном, когда подъехала машина, и из неё вышли
Фазик с Дубиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Там Банзая в палату перевели. Поправляется,—
сказал Фазик, здороваясь со всеми. — Охраны уже не
видно, походу, там на этаже теперь дежурят.
— Да и хер с ним. Нам он больше не помеха, — ответил Ткач. — Он щас будет съезжать с темы. Скажет ворам, что не потянет город, и всё такое. Вот посмотрите,
месяц, два, три и положенец поменяется.
— Так, может, рынок прям щас прихватить, Саня?— спросил Дубина. — А то этот Бердник меня достал. Я ж там нескольких коммерсантов за собой тогда оставил,
так он щас…
— Ты пока не суйся туда лучше, — оборвал его Ткач. — Бердник там от Банзая пляшет, а он пока ещё положенец.
— Ну я ж тебе говорил? — сказал Фазик Дубине.—
Щас начнёшь наезжать, опять качели начнутся. На х…я это сейчас надо?
— Вон на сахарухе у себя ларьки закатывай, их там до хера развелось, — усмехнулся Ткач. — Губу раскатал на рынок.
— От Дубина, — тоже рассмеялся Фазик, глядя на понурившегося Дубину. Потом похлопал его по спине и успокоил. — Ничё-ничё, прорвёмся.
— Подождём, пока положенец поменяется, потом уже будем своё возвращать, — пояснил Ткач и, немного подумав, добавил: — Монгола тоже… пора уже
раскошелить.
— На кого поменяется? — запоздало отреагировал Виталий.
— Да какая разница, на кого? Щас со мной воевать никто не будет.
— А Синкоша со Старцевым? — спросил Виталий.— Они-то знают, что ты им припомнишь их грехи. Если поставят Синкошу, он всех поднимет, чтобы тебя до- ‘ бить.
— Да Синкошу щас можно зашугать так, что он сам откажется смотреть за городом. Они уже на измене щас сидят все. Думают, кого следующего хоронить будут,— сказал Зудя.
— Не можно, а нужно, — поддержал Виталий. — А то когда поставят, поздно будет. Начнёт тут…
— Ау него же автосервис есть возле его дома,— вспомнив, оживился Фазик. — Вот там его и поймать. Там место шумное, будет кричать, не услышат.
— Ты, походу, думаешь, что это они тебя со Старцевым в Тимирязевку вывозили? — спросил Ткач, улыбаясь. — Хочешь отыграться?
— Да, бл…дь, если не они, то, их люди, стопудово,— ответил Фазик. — И за это тоже можно предъявить.
— Чтобы предъявлять, нужны доказательства. Ты ж их самих там не видел, — возразил Ткач. — Лучше просто наехать на сервис, чтоб знал своё место. Они ещё и пригодятся потом вместе со Старцевым, я вам говорю. Или их фирмы под себя загребём, или с нами работать будут.
— Ну, — согласился Зудя. — Билла с Севостьяном нет, им щас поддержка по-любому нужна.
Лавруха, не особо хорошо разбирающийся в обстановке Уссурийска, помалкивал. Но услышав имена людей, в ликвидации которых принимал непосредственное участие, сразу поднял голову. Ткач с Виталием посмотрели на него пристально, пока тот ничего не сказал, и Лавруха сразу опустил голову.
— Ну чё, надо тогда тачку какую-нибудь к нему загнать на ремонт, да предъявить ему, — предложил жаждущий мести Фазик.
— Укого машина копаная? — Ткач посмотрел на все машины.
— Мою можно загнать подрифтовать, — кивнул Виталий на свою «Целику».
Все посмотрели на его машину и одобрительно кивнули, улыбаясь.
В сервисе Синкоши, расположенном почти возле его пятиэтажки, машины делали быстро, но, как говорили некоторые, «на отье…ись». Этим обстоятельством и воспользовались Ткач и остальные, чтобы предотвратить возможное продвижение Синкоши, в руках которого уже были однажды общаковые деньги и наркота. И если раньше с блатного Синкоши некому было спросить за плохо сделанную машину, то теперь парни настроились на это решительно и на всякий случай взяли с собой оружие.
«Целику» Виталия «мастера» Синкоши сделали за два дня, как и обещали. Она была без номеров, чтобы её никто не узнал, а пригоняли её Дон и Метис, которых Синкоша не знал. Приехав вечером за машиной, они стали очень внимательно её осматривать, потому что в этот раз «мастера» неожиданно постарались и сделали на совесть. Видать, Синкоша всётаки узнал машину или просто её внешний вид и серьёзные лица Дона с Метисом заставили их постараться. Видя внимательные взгляды клиентов на свою работу, мастеровой поводил ладошкой по бамперу и сказал:
