«Она пытается сбежать, — сказала Гайя через минуту, — двигается огромными прыжками. Очень быстро. Я не понимаю, откуда у неё столько энергии. Не могу считать физику процесса. Схватить её тоже не успеваю».
Мертвецы были уже в паре метров от меня. Они двигались, периодически скалясь. Войдя в режим, я успел считать, что они точно не дышат и у них нет пульса. А во время движения мышцы напрягаются как-то неправильно. Не так, как должны сокращаться нормальные мышечные волокна. В чём-то это походило на моторику одноклеточных.
«Я могу их схватить, — сказала Гайя, очевидно, имея в виду погибших, — приноровилась вычислять движение по следу. И привела существ, чтобы смотреть их глазами. Я не люблю подавлять волю, но сейчас это оправдано».
«Не нужно пока», — ответил я, после чего направил тюрвиг в зенит и прыгнул.
Я торопился как мог. Добрался до челнока в три прыжка, учитывая один калибровочный. Не снимая походного снаряжения, вбежал на главную палубу.
Спецназ завтракал. Я нашел командира, одним прыжком оказался рядом.
— Макс, троих героев любовников надо в медотсек! — сказал я.
— Доесть-то можно хоть? — спросил кто-то за моей спиной. Должно быть, один из «героев».
Я молча провёл ладонью по горлу.
— Отставить! — скомандовал Макс, — в медотсек, живо!
Я не был уверен, что медицинская аппаратура сможет что-то обнаружить. На Гайю было больше надежды. Но уже первые анализы крови показали такое, от чего у меня зашевелились волосы, и далеко не только на затылке.
Вокруг результатов анализа полыхали желтые надписи: «терминальная стадия гипоксии», «полиорганная недостаточность», «обнаружены неизвестные патогены» и «рекомендуется срочная транспортировка в стационарный госпиталь, высший карантинный протокол».
Парень, который умирал, судя по показаниям приборов, чуть встревоженно хмурился, наблюдая за моими манипуляциями, но в целом оставался спокойным.
— Ты как себя чувствуешь? — спросил я, просматривая рекомендации автодоктора.
— Да нормально, — парень пожал плечами, — аппетита разве что нет.
Я с тревогой глянул на двоих, которые стояли, переминаясь с ноги на ногу, у бокса.
— У нас есть ещё одно место, — заметил Кай, — одновременно в отсеке могут находиться до двух тяжелых. Мощности автодоктора хватит.
— Делай, — коротко ответил я.
— Эй, вы! — позвал я парней, активируя программу экстренной реанимации, — вопрос. Кто из вас был первым?
— В смысле? — ответил ближний ко мне парень.
— Кто первый с Таис переспал? — уточнил я.
Парни переглянулись.
— Ну он, кажется, — один из них указал на товарища, — но ненамного раньше, если что…
— Иди с ним, — я показал на Кая, обращаясь к тому, кто успел раньше, — слушай, что он скажет.
— Да как его слушать-то, если он говорить толком не умеет?! — парень всплеснул руками.
— А ты смори за ним внимательно. И чувствуй его желания, — сухо бросил я.
«Гайя, нужна твоя помощь, — обратился я, наблюдая за активацией реанимационного протокола, — у нас тут трое при смерти. Похоже, та же зараза, которая убила тех парней, в лесу. Двоих я попробую стабилизировать на нашей аппаратуре. На третьего нет места. Может, посмотришь, что можно сделать?»
«Тащите его ближе к мицелию. На траву лучше всего».
— Эй! Что оно делает? — возмутился пациент, наблюдая за тем, как на него опускается гелевая крышка реаниматора.
— Не дёргайся, — сказал я, — и всё будет в порядке, — после чего добавил, немного поколебавшись: — Ты умираешь, но мы попробуем тебя спасти.
— Как умираю?.. — выдохнул парень.
Но я уже бежал, увлекая за локоть третьего пострадавшего к выходу из челнока.
«Как остальные?» — спросила Гайя, когда парень, раздетый донага, уже лежал на траве, стремительно покрываясь белым коконом мицелия. На его лице была тревога, но он, к счастью, молчал. Видимо, несмотря на хорошее самочувствие, чуял неладное.
— Второй, как обстановка? — спросил я, активировав переговорное устройство; связь шла через громкую связь медотсека, я активировал её дистанционно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Плохо, первый, — ответил Кай, — у одного из пациентов нестабильный пульс. Система даёт негативный прогноз.
«Плохо, — ответил я, — наша система не справляется».
«Доставь ко мне всех. Похоже, я обнаружила проблему. Надеюсь, ещё не слишком поздно».
11
Гайя спасла трёх парней.
Они пролежали в коконах больше трёх часов, пока она буквально по молекуле выделяла из их крови и органов какую-то редкостную гадость, которой она даже определения не смогла подобрать в человеческих языках.
Их тела были спасены. Но через пятнадцать минут, уже на борту челнока, у всех троих почти одновременно случились жесточайшие панические атаки.
Дрожащий как лист серый спецназовец, пытающийся хоть как-то держать себя в руках, выдавливая улыбку сквозь гримасу ужаса… наверно, ничего более пугающего и сбивающего с толку я в жизни не видел.
Но, к счастью, приступы легко поддались медикаментозному лечению. Автоматический медицинский протокол рекомендовал оставить пациентов минимум на сутки под наблюдением. И мы, конечно же, последовали этой рекомендации.
— Так понимаю, тем двоим, что ушли, помочь было нельзя… — Макс ждал меня у входа в медотсек. К его чести, он до сих пор только безусловно выполнял наши команды и рекомендации, не пытаясь вмешаться с отчаянную операцию по спасению его людей и не задавая вопросов.
Я глубоко вздохнул.
— Они хоть не сильно мучились? — спросил он.
— Макс… — сказал я, — дело в том, что они, скорее всего, до сих пор мучатся… и я прямо сейчас думаю, как это прекратить.
— Так они живы? — приободрился командир.
— Нет, — я покачал головой, — они не живы. Боюсь, что единственный способ им помочь — это прекратить их мучения. Извини, мне нужно время, чтобы придумать, как бороться с этой напастью…
Оставив Макса в полной растерянности, я вышел из челнока.
«Мы должны найти способ её поймать», — я подошёл к берегу залива и, сжав кулаки, смотрел на набегающие прозрачные волны.
«Не они наша проблема, — ответила Гайя, — мы должны нанести упреждающий удар».
«Ты что, говорила с Каем?» — спросил я.
«Мы не можем общаться на прямую, как с тобой, — ответила моя союзница, — но иногда говорим голосом. Когда для этого есть условия. Мне интересно общаться с другими людьми. Учиться понимать вас».
«Что ты предлагаешь?»
«Чем бы ни была сфера, она работает с информацией, — ответила Гайя, — а, значит, в неё можно проникнуть. И взломать».
Я промолчал. Но сдержать эмоции было невозможно: Гайя легко считала мою растерянность и сомнения, которые я считал обоснованными.
«Гриша, — мягко сказала Гайя, — ты слишком давно общаешься с персонифицированной частью меня. В какой-то степени для тебя я стала человеком. Но, пожалуйста, не забывай, кто я на самом деле. Если я делюсь с тобой своими планами, то у меня определённо есть основания считать, что они могут быть успешными».
«Знаешь… — мысленно произнёс я после долгой паузы, — я вспоминаю, как оказался внутри. Вспоминаю свои ощущения. Оно каким-то образом воздействовало на меня изнутри. Через скафандр. Сразу на психику. И это… воздействие — оно было очень глубинными. Даже не знаю, как объяснить… я долго старался об этом не думать, понимаешь? И знаешь, почему? Мне было по-настоящему страшно…»
«Я знаю, — ответила Гайя, — я анализировала твои воспоминания. А знаешь, что сильно помогло мне понять, что у нас есть шанс на успешную атаку?»
«Что же?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Артефакт, который ты забрал у одноклеточных. Я поняла, как он работает. Правда, для этого мне пришлось кардинально расширить представления о мироздании. Теперь я осознаю, насколько ограничен уровень научного познания в том мире, откуда ты пришёл. Эти знания помогли мне понять Сферу».
«И всё это за день?» — усмехнулся я.
