- А как подумаешь, - так и хрен с ней… - И вернулся к обсуждению вопросов искусства с медведеобразным Темычем. Рыгнув и покачав в воздухе вилкой с наколотой на него португальской рыбкой под соусом, он, наконец, резюмировал:
- Вот хороший ты мужик, Артема, и говоришь об картинах об своих хорошо, а вот сами картины у тебя - говно все-таки. Прости конечно…
И художник - завял на глазах, непонятным побытом отдрейфовал в сторону и, пригорюнившись, - налил.
- На ребятишек на моих смотришь, - вдруг произнес Фомич, подняв глаза, и Понтрягин не сразу понял, что обращаются именно к нему, - на непьющих? Жалеешь, поди? Мол, - издевается иксплутатор над подручными да поддужными? Жа-алостливое у вас у всех сердце… Ты не боись - дам я им по дню, чтоб пар выпустили, но - потом, - он многозначительно поднял корявый палец, - так что уж будь так добр - не суди.
Понтрягину, привлекшему к себе его внимание, стало вдруг так неуютно, как будто он из теплой комнаты - да оказался вдруг на продуваемом насквозь ненастном перекрестке раздолбанных дорог.
- А вот ты-то, судья, - как ни в чем ни бывало продолжил Красный Барон, - ты-то вот сам чем занят?
- Я-то? - Промямлил Сева вдруг окостеневшим языком. - Я в НИИ… Боюсь, - это будет не так уж интересно.
- Археолог он, - влез беспардонный Толик, - да и то не совсем, а навроде. Майя - слыхали?
- Ну? - С подозрительной неопределенностью поддакнул Фомич. - Слыхал что-то…
- Так у них было несколько систем письма, в том числе - какие-то "квадратные" иероглифы, - так это он их первый расшифровал. Сева Понтрягин, Советский Союз, сто сорок пять рэ, - прошу любить и жаловать. Простой наш советский герой, как положено - скромный. Видите - стесняется говорить, чем на самом деле занимается. Не хочет об этаких пустяках говорить, об никому не интересных.
- Я ж говорил, - прервал его насквозь покрасневший и даже взмокший Понтрягин, - вам совсем неинтересно…
- Опять судишь? - Многообещающим голосом и нехорошо прищурившись, осведомился Красный Барон. - Мне, дружок, мно-огие вещи бывают интересны. Самые неожиданные. Это тем, кто не я, интересны вещи всем понятные. Капуста, жратва, половой вопрос там… Поэтому ничего и не имеют, - ни денег, ни жратвы хорошей, ни баб красивых. А все почему? А потому - бескрыло живут, голубь. Без высших, значит, запросов. Вот ты как эти, иероглифы свои, расшифровывал?
Похоже, - он в полной мере обладал свойством - всецело абстрагироваться от окружающего и теперь говорил с Понтрягиным так, как будто кругом больше никого не было. Ага, - с тоской подумал знаток древнеиндейских наречий и Знаковых Систем, - это у него еще один способ садизма такой. Сделать вид, что стр-рашно тобой заинтересован, весь, значит, - в разговоре, а потом так же вдруг, совершенно невзначай про тебя забыть. Чтоб ты сидел, как дурак, и по интеллегентской своей инертности рефлексов еще некоторое время ждал, когда на тебя снова обратят свое благосклонное внимание их милость, или как там было положено именовать баронов, не Красных, а самых настоящих, хотя обращать на тебя дальнейшее внимание его сратая милость как раз и не планировали вовсе… Эти, или приблизительно эти свободолюбивые мысли пронеслись в его голове практически мгновенно, а губы, чуть онемевшие от смеси "бурой", "синей" и "желтой" тем временем складывались в интеллигентскую слабую улыбочку и лепетали интеллигентское:
- Боюсь, что подробности носят слишком специальный характер, и были бы, - понимаете? - не слишком понятны неспециалисту…
- А ты того, - рискни, попробуй, - глаза у Красного Барона были сейчас веселыми и яростными, - я скажу, ежели чего уж вовсе будет непонятно…
Сева обреченно вздохнул, а потом, подгоняемый помимо всего прочего чувством легкой мстительности - начал:
- Все, в общем, как всегда: сбор текстов достаточной длины, математическая статистика относительной частоты встречаемости знаков и последовательностей…
- Стоп! Статистика - на эвээмке?
- Ну? На "Топазе", выделили, спасибо, и даже время дали достаточное… Там какие-то планы касательно Мексики, вот, до кучи, и… Только это не та статистика, что вам…
- Третий раз говорю тебе: не суди. Еще Господь говорил, только не помню, который… Но все равно - грех. Ты продолжай, продолжай…
Хорошенько подвыпившего Понтрягина понесло, и он начал излагать этой пьяной с-скотине все, как положено, без поправок на образование, но и так, чтобы все-таки было понятно, и изложение - удалось, он даже и сам кое-что понял, пока объяснял. Перевел дыхание:
- Но это все, - общая почти что процедура, а вот то, что я сделал в области формальной теории так называемых "понятийно-смысловых ареалов", типизации слияний таких ареалов и тому подобное, это, действительно… Но это как раз никого и не заинтересовало.
- Считай, что одно заинтересованное лицо у тебя есть. То есть, помимо всего остального, ты этот, как его? Криптограф высокого класса? Специалист по шифрам?
- Ну-у, - протянул лингвист с некоторой даже обидой, враз замыкаясь в себе, - тут своя специфика. Нет, я, конечно, знаком со всеми открытыми теоретическими трудами, и теми даже, которые закрытые, мне сделали спецпропуск, и всей, разумеется, основной математикой в этом деле… Но, к конкретным системам меня, понятно, не подпускали. Это, знаете ли, прямо такая прям тайна, такое прям все с-секретное…
- Что ты, постаравшись, все одно, - безучастно договорил за него Фомич, - все одно вскрыл бы все к чертовой матери.
- Ну зачем так… Говорю ж - специ-ифика!
- Нет, ты погодь, - сделать крепкий шифр, чтоб не сломали, - можешь? Нет, ты можешь или нет?
- Ну-у… Тут подумать надо…
- Врешь ведь, паразит. И брось ты к ебень матери это свое "ну-у"!!! Сплошных "ну" без "тпру", чтоб ты знал, - не бывает… Дело говори.
- Если свести все методы автоматического кодирования… Вариативное кодирование… А! Добавить сюда кое-что по борьбе с численными методами… И, до кучи, воспользоваться моим, - то есть эксплуатировать понятийно-смысловые объекты критических и переходных зон… То - да. Тяжеленько, - глаза его на миг блеснули злорадством, - им придется. Это им почище "кахау ронго-ронго" будет. Пожалуй, - никакой "Супер-Крэй" не поможет. А если еще контекст на каком-нибудь амхарском, кечуа или яхья изобразить, - так и вообще. Понимаете? Специальные и современные термины - по-русски, а что между ними - на наречии языковой группы аррунта. Безнадежный случай получится. Только к чему вам? Зачем вам, уважаемый Юрий Фомич, что-то шифровать или тем более кодировать?
- Это я тебе, так и быть, - скажу. Не потаю. Это тебе - не надо. А мне, - так очень даже. Можно сказать, - это одна из немногих вещей, которых мне не хватает. Понимаешь? Зато во как, - он перечеркнул собственное горло ребром своей устрашающей ладони, - не хватает. Мне ж о деле с людьми и с подручными разговаривать надо! За тыщи километров. Чтоб они - понимали, а остальные - нет. Как бы ни усирались. Понял?
- Так ведь это… Если перехватят что-нибудь такое, - еще хуже будет. Перепугаются, и копать начнут.
- О перехватят, - не твоя, милок, забота. Другие позаботятся. Ты это, это, - в чем смыслишь, сделай.
- Я, кажется, к вам еще не…
- Ну так наймись. В чем дело-то? Я не институт твой хренов, хорошему человеку за хорошую работу - не поскуплюсь. На десять лет вперед дыры заткнешь. Бабу свою…
- Я не женат.
- А я не сказал - "жену", - огрызнулся Красный Барон, - в Крым свозишь… Машинку купишь хорошую. А того лучше, - я подарю, без очередей и записей. Кооператив? Будет тебе кооператив! Ну?
Видно было, что местный феодал вошел в азарт, закусил удила и препятствий, внятных нормальному человеку, не видит уже в упор. Потому что ндрав не имеет уже удержу.
- Ты знаешь, что? - Он жутко, как будто прицеливаясь, прищурился в лицо Понтрягину. - Поехали ща ко мне!
- А… - Лингвист с бледной улыбкой вяло полуобвел рукой пьяную, но минута от минуты все более пьянеющую кодлу, - все это?
- Это рвань-то с кусочниками и прихлебалами? Как положено, - с вещами на хер. Только не в двадцать четыре часа, как из Москвы, а в десять секунд. Засекай… Павло, Ленчик - всю шелупень - сей секунд на хер. Чтоб на глазах не было. Время пошло…
- Твоих-то, - оставить? - Он снова обернулся к Севе, говоря на этот раз вполголоса. - А то этот твой, что на хвоста прыгнул, - говно. Умней всех себя считает, все на свете знает, - а говно.
- Все равно неудобно. - Так же вполголоса ответил его собеседник. - Все-таки вместе пришли.
- Ладно. Чай молоко на ферме не скиснет… Сколько времени прошло?
- Две минуты, - Понтрягин слабо улыбнулся, - только, ей-богу, - ни к чему это все…
- На-адо же! - Он шутовски развел руками. - Не уложились. Ка-акое безобразие! Ну извини… Постой, ты тут про какое-то "ни к чему" что-то говорил, а я - не понял… Про что это, а?
- Да все это… Нам завтра, между прочим, на службу.
- А сегодня вы все дадите номера служебные моему секретарю, Сережке-Маленькому. Никаких проблем не будет. Ни единой.
