Иван Егорович взглянул на нее, мотнул головой и заверил, что рана не требует серьезного вмешательства.
– Я ее уже обработал, сейчас наложу парочку швов и отправлю в травму, так что вы можете идти, зря вас побеспокоили. Спасибо.
– А рентген? – спросила сестра.
– Лучше это сделать сразу в травме, чем мучить его дважды. Обезболивающее ему ввели, так что дело за травматологами.
На Антонину это произвело сильное впечатление – как без снимка можно поставить диагноз? Она дождалась, когда хирург вышел из операционной, и спросила его об этом.
– Милая девушка, если бы на фронте я ждал снимка для каждого раненого с переломами, мы бы и сотой доли наших солдат не только не вернули в строй, а просто потеряли бы. К тому же при таком переломе, как у нашего пациента, диагностировать его не большая наука, это доступно любому мало-мальски приличному хирургу, даже без фронтового опыта.
Спустя несколько дней Иван Егорович оперировал тяжелую больную. Шла серьезная полостная операция. Антонина, операционная сестра, помогала хирургу Пастухову впервые. Операция затягивалась, потому что по ходу вмешательства обнаружились дополнительные, непредвиденные сложности. Когда самый ответственный этап уже миновал, неожиданно в глубине раны зафонтанировал сосуд. Надо было мгновенно наложить на него зажим. Хирург, не отрывая глаз от раны, протянул руку, ожидая, что сестра тут же вложит ему в ладонь необходимый инструмент. Почувствовав его в руке, Иван поднес его к ране и обнаружил, что вместо зажима сестра дала ему пинцет. А кровь между тем заполняла рану и уже стало трудно разглядеть источник кровотечения. Иван швырнул пинцет и заорал на всю операционную:
– Зажим! Быстро!
Антонина протянула ему зажим, ворча в маску, что так с ней никто никогда не поступал, что ею всегда довольны… и так далее, и так далее…
Иван Егорович сосредоточенно занимался своим делом, словно бы и не слышал глупых слов медсестры. Когда ему наконец удалось остановить кровотечение, высушить рану и приступить к последнему этапу операции, он сказал Антонине те «заветные» слова, что запомнились ей на всю жизнь:
– Чтобы по праву называться хорошей операционной сестрой, надо еще ртом посрать. А пока гляди в рану почаще, тогда будешь знать, что там происходит.
Так закончилась их первая совместная операция. Потом Иван, сидя в ординаторской, ругал себя за невоздержанность и грубость, сам не понимая, почему он так взорвался. Сколько в его жизни было похожих ситуаций, особенно на фронте, когда приходилось работать с помощниками, впервые попавшими в операционную. Это были и зубные врачи, и недоучившиеся фельдшеры, и простые санитарки, даже солдаты, сами прошедшие через его руки и теперь, по инвалидности, оставленные в полевом госпитале в помощь хирургу. Никогда он не позволял себе ни повысить голос, ни высказать вслух свое неудовольствие их работой. Он знал, что каждый делает максимум возможного, старается, учится, от раза к разу приобретая необходимые навыки и опыт. В редкие минуты затишья Иван старался научить их всему, что знал сам, хотя и прошел только четыре курса мединститута. А сегодня вдруг эта девчонка, эта пигалица, расхваленная Анной Васильевной, мало того что в критической ситуации сует в руку не тот инструмент, еще и бубнит что-то, оправдывается и его же укоряет за грубость!
Все равно, думал Иван, я не должен был так. Слава Богу, что пинцет не попал ей в лицо, в глаз… Что это со мной? Совсем с катушек съехал…
И снова мысль, что мог попасть в глаз, привела его в ужас. Он поднялся и побрел в комнату медсестер…
Вот тогда и состоялся тот самый разговор с извинением, положивший начало их долгой совместной работе.
На следующий день по просьбе Пастухова Тоню поставили работать с ним. Те, что присутствовали накануне в операционной и были свидетелями неприятного инцидента, но не ведали о последовавшем разговоре в комнате медсестер, с недоумением и любопытством наблюдали за работой Антонины.
Операция шла гладко, без осложнений. Иван Егорович несколько раз что-то тихо говорил, вроде бы ни к кому не обращаясь. Слова его были слышны хирургу, ассистирующему ему, и Антонине. Она то и дело зыркала глазами на Пастухова, пока он не сказал ей:
– Можно слушать, не глядя на меня.
Тоня едва заметно кивнула и перестала поглядывать на него.
Когда все закончилось и хирурги размывались в предоперационной, ассистент спросил:
– Иван Егорович, что это вы словно комментировали этапы операции?
– Ну да, так оно и есть, только с той разницей, что комментарий всегда идет либо параллельно, либо post factum, а я упреждал каждый этап, чтобы наша молодая сестричка могла лучше ориентироваться в процессе.
В конце рабочего дня, когда Иван вместе с другими врачами сидел в ординаторской над историями болезни, в дверь постучали и вошла Тоня, уже одетая на выход с маленьким дорожным чемоданчиком.
– Я к вам, Иван Егорович, можно?
– Заходите, заходите, – отозвался он.
Тоня вошла, но сесть было негде, и она неловко прислонилась к дверному косяку. Иван поднялся со стула, подошел к ней. И вовсе она не пигалица, подумал он, высокая, стройная, с чего я так ее обозвал? Или не обзывал, а просто подумал…
– Я хотела поговорить с вами, – сказала она, смущаясь, потому что все глаза устремились на нее.
– Знаете что, – предложил Иван, – я освобожусь буквально через пять минут. Если вы подождете меня в раздевалке, мы сможем спокойно поговорить.
– Спасибо, – ответила Тоня и вышла из ординаторской.
Иван закончил свои записи, сложил истории болезни в папку, убрал в стол, снял халат и шапочку, переодел туфли, попрощался со всеми и пошел в раздевалку.
Они вышли из клиники вместе и направились к троллейбусу.
– Так о чем вы хотели со мной говорить? – он обращался к ней на «вы», хотя накануне в операционной тыкал, не думая о вежливости.
– Я хотела попросить вас написать мне порядок… – она запнулась, не зная, как правильно сформулировать свою мысль. – Этапы операции, чтобы я могла заучить. Вот как сегодня вы мне подсказывали.
– Тоня, мне совершенно не трудно это сделать, но боюсь, что вы можете ошибиться, если примете все как нечто незыблемое, как формулу, которой надо всегда следовать. Каждый пациент – новая страница, и ее надо читать не как заученный текст, а всегда ждать неожиданных поворотов сюжета. Есть, конечно, классические варианты, как, например, сегодня, но это редкость. Так что давайте лучше почаще встречаться в операционной и постарайтесь повнимательней следить за ходом операции, учитесь быстро соображать при каждой неожиданности.
Они вышли у метро.
– Вам в каком направлении? – спросил Иван.
