была, Лина? – спрашивает мама укоризненно. Взгляд её суров.
– Прогуливалась по мостовой. – Я нахожу весьма глупый ответ, который точно не удовлетворит эту женщину, что знает о моих отговорках лучше меня самой.
– Прогуливалась? С кем же?
– С кем надо.
Мама в удивлении округляет глаза, и её прежнее спокойствие почти улетучивается.
– Как ты со мной разговариваешь, Каталина? Что это за тон?
– Обычный тон, мама, – бросаю я, собираясь уже обойти её. Но рука матери хватает меня за запястье. Не сильно, но этого вполне хватает для того, чтобы я остановилась.
– Я хочу услышать, с кем и где ты гуляла. И я больше не собираюсь слышать, как неуважительно ты себя ведёшь. Мы с отцом не так тебя воспитывали.
– С Гаем. – Я удивляюсь тому, как легко это имя выскочило у меня изо рта, как легко мой голос озвучил его вслух.
Мама выпучивает глаза сильнее.
– С Гаем? – переспрашивает она так, словно не расслышала. По её тону понимаю, что дальнейший диалог пройдёт не самым лучшим образом. – Это тот, с кем ты подружилась, верно?
– Да. Именно он.
– Ты слишком наивна для того, чтобы гулять с первым встречным в одиночку, Лина. Когда на твою жизнь совсем недавно кто-то покушался… Это ужасно глупо!
– Он не первый встречный! – возмущаюсь я. – Он мой друг!
– И что же ты о нём знаешь? – мама повышает голос, и меня эта ситуация начинает крайне напрягать. – Знакома ли ты с ним несколько лет, чтобы так ему доверять? Разве вы знакомы достаточно? – Она делает паузу на несколько секунд. – Ты не можешь так себя вести, глупая девочка!
– Боже, мама!
Не вынося сказанных ею слов, просто разворачиваюсь, чтобы уйти. Чтобы не доводить ссору до той точки, когда мы возненавидим друг друга и наговорим много оскорбительного и неприятного.
Кажется, такая возможность имеет место быть впервые в моей жизни.
– Тебе стоит поработать над своей паранойей! Ведь она портит мне жизнь! – выкрикиваю я, прежде чем исчезнуть за входной дверью ресторана.
К счастью, музыка внутри слишком громка, а гости слишком веселы, чтобы услышать мой гневный тон и заметить неприятный предистеричный вид. Я по-прежнему чувствую этот ужасный осадок после маминой речи, пока иду мимо людей, и бесконечно думаю о том, как так получилось, что я начала скидывать подобные злые эмоции на родную мать, когда раньше и пикнуть против неё боялась.
Что-то во мне меняется, и это изменение совсем скоро может лишить меня разума окончательно.
Когда я добираюсь до своего стола, то с грохотом усаживаюсь на стул. Папы не видно, как и Дилана. Я начинаю думать, что вместо возвращения в ресторан мне следовало отправиться сразу домой. Придумать что-нибудь в качестве отмазки. Например, «мне не здоровится». Вряд ли родители имели бы претензии, если бы я им подобное выдала.
– Милая мисс, вы не против, если я сяду рядом?
От неожиданного голоса я вмиг оборачиваюсь к его обладателю. И вижу Монику, которую никак не надеялась здесь встретить. Она стоит передо мной нарядная, словно пришла именно на празднование, хотя я не припомню, чтобы на подобные мероприятия родители звали наших горничных.
– Привет, Моника, – здороваюсь с ней я, натягивая улыбку. – Что ты здесь делаешь?
Она садится рядом. Делает это так аккуратно и тихо. Как настоящая леди.
– Мне велено за тобой присматривать, – хихикнув, отвечает она. – Нет, на самом деле твои родители поболтали с Диланом, и все они, кажется, решили, что я твоя подружка.
Я думала, что у меня совершенно не будет настроения с кем-то любезничать за одним столом, но от Моники исходит приятная аура человека, который даже в самый тёмный момент тебя вытащит из той бездны, в которую ты сам себя вогнал. Так что я остаюсь сидеть и слушать её с улыбкой вместо того, чтобы слинять.
– У меня будет только вот такой вопрос: почему ты сидишь на свадьбе родного брата такая грустная и одинокая?
Я даже не сразу нахожусь с ответом:
– Я не любитель подобных вечеров. К тому же мне хочется спать.
Экран моего телефона, лежащего на столе, включается под моим пальцем, и я называю указанное там время, как бы подтверждая свои слова.
– А почему Гай не составляет тебе компанию? – спрашивает Моника. – Он разве не здесь?
– У него какие-то дела. Ему пришлось уехать.
– И тебя это расстраивает?
Задумываюсь – лишь на секунду, чтобы услышать свои мысли и дать настоящий и искренний ответ.
– Да, – киваю я. – Общество моих родителей не совсем устраивает меня на такой скучной свадьбе.
– Вы с ним друзья, но я вам не верю.
Улыбка Моники очень загадочна. Она выглядит так, будто узнала тайну всей Вселенной, скрывавшейся тысячелетиями.
– Почему? – спрашиваю я. – Что такого мы делаем, чтобы не верить в нашу дружбу?
Глотнув сока, Моника отвечает задумчиво:
– Ну… Твои взгляды. Ты так смотришь на него… Не как на друга, в общем.
Другими словами, она сообщила мне, что я влюблена.
– Стой, стой. Ты ведь сейчас шутишь, верно? – надеясь услышать «да», спрашиваю я.
– Я не слепая, Лина, – Моника чуть ухмыляется. – Я ведь всё вижу и понимаю. Мне хватило даже того, как вы стояли возле его машины на улице. Ты смотрела на него такими глазами… Влюблёнными глазами.
– Тебе просто показалось. Было темно.
Я откидываюсь на спинку стула, схватив конфету со стола. Закидываю её в рот и жую. Жую и пытаюсь успокоиться после слов Моники. Шоколад очень хорошо успокаивает меня, так что может сработать.
– Что ты так разнервничалась? – Девушка издаёт еле слышный смешок. – Нет ничего страшного в том, чтобы кого-то любить.
Её слова звучат точь-в-точь как слова отца, которые я услышала совсем недавно.
Они что, все сговорились, чёрт возьми?!
– Я не люблю его! – раздражительно говорю я. – Мне незачем его любить.
– Ладно, ладно, – Моника поднимает руки в знак того, что сдаётся. – Но ты не сможешь отрицать очевидного вечно. Так что лучше всего принять правду прямо сейчас.
Не знаю, что мне ей ответить. Вместо этого вспоминаю лицо Гая. Так что ответ как бы испаряется в моём воображении, затерявшись где-то среди образов Гая в моей голове.
А я ведь действительно нервничаю. И для этого хватило лишь воспоминания о его сегодняшней улыбке. Боже ж ты мой…
Неужели? Я и Гай? Парень, который множество раз звал меня на свидания? Парень, которого я знаю чуть больше недели? Парень, который пахнет как нечто невероятное?
И он мне нравится?
– Моника, это кошмар, – выплёскиваю я, уже не в силах что-либо отрицать. – Что мне делать?
– Конечно же, признаться ему, –
