Вот так и работали…
И тут… Ключевая страна — понабрали орлов. Только не тех, которые высоко летают — а тех, кто сверху — и прямо на голову!
Гасанов показал на стулья, выставленные кругом около стола.
— Садитесь…
Под пристальным взглядом старого судьи — примерно такими глазами он смотрел на преступников, которых в немалом количестве отправил в расстрельную камеру Баиловской тюрьмы, пока она работала — совчиновникам стало несколько не по себе…
— По текущей ситуации кто доложит?
Докладывать начал Шпонькин, генерал-лейтенант государственной безопасности, назначенный легальным резидентом КГБ в Афганистане.
Если немного сказать про Шпонькина — одно слово — красавЕц! Косая сажень в плечах, короткие, ухоженные офицерские усы, липкий взгляд секс-охотника, обращенный на дам ограниченного контингента. Выходец из погранвойск, лбом стену прошибет — потому что голова больше ни на что и не годится. Гасанов пока терпел его — такой не предаст, просто ума не хватит, в ситуации пока разматывается дело по резидентуре 78–80 годов, по наркоте, по связям с ЦРУ через Пакистан, по провокациям, приведшим к вводу войск — нужен именно такой человек, ретивостью больше опасный для собственных сотрудников, чем для врага. К тому же — Шпонькин до восемьдесят седьмого вообще не имел никакого касательства к Афганистану, сидел на границе с финнами, потихоньку «Лапландию»[117] попивал.
Шпонькин докладывал обстоятельно, хоть и по бумажке. В бумажку эту — пару листов убористого текста — был вложен труд работников резидентуры в размере сотен часов — доклад начальству всегда важнее оперативной работы. Выявлено столько то банд, ликвидировано столько то бандглаварей, на сторону народной власти перешло столько то. Количество бандпроявлений, количество уездов, где установлен договорной режим (читай, договорились с местными бандами и теперь они вроде как законная власть там). Цифры выглядели не так и плохо — хотя Гасанов, как восточный человек понимал, что все это — полная ерунда.
Резкое, в разы снижение количества бандпроявлений — было вызвано не эффективной работой резидентур КГБ — а тяжелейшим уроном, который понесли бандгруппы в открытых боях с Советской армией и еще более тяжелым уроном, который они понесли в результате атомного взрыва в Пешаваре. Взрыв мины мощностью менее одной килотонны, привел к катастрофическим последствиям, практически к распаду государства Пакистан. Огромное количество беженцев — бросилось на юг, по пути сметая цивилизованные города, такие как Исламабад и Равалпинди. Карачи — сейчас выглядел как один гнойный нарыв, до сорока миллионов человек у побережья, на бесплодной, болотистой земли. Ослабленная тяжелым военным поражением армия не смогла сдержать ярость толпы, как она обычно это делала — и люди показали все, что они думают об армии и о власти. Вырезались полицейские участки и целые воинские части, были разграблены огромные арсеналы, приготовленные на случай всеобщей мобилизации при войне с Индией и для моджахедов. Досталось и самим моджахедам — от их лагерей всем близлежащим населенным пунктам не было покоя, мирные афганские беженцы грабили, насиловали, убивали, торговали наркотиками… в конце концов, просто занимали землю, которой в этой предельно перенаселенной стране и так не хватало. В итоге — получив оружие, пакистанские феллахи ринулись убивать афганцев, в афганских лагерях их встретили огнем, и страна захлебнулась в крови. Американцы… достоверно известно, что они планировали высадиться в Карачи силами до экспедиционного корпуса Морской пехоты, но Индия не пошла в наступление и американцы не рискнули, им не нужен был Бейрут в квадрате. Так что — тут неудивительно, что количество бандпроявлений снизилось в десять раз — удивительно, почему не в сто. Свою роль сыграло и появление в ночном небе Афганистана Скорпионов, тяжелых штурмовиков. Действуя в приграничье, они быстро, буквально за месяц выбили основной состав караванщиков и снизили массовые поставки оружия моджахедам почти до нуля. Патроны к автомату, к пулемету — еще можно было раздобыть — а вот мину к миномету, ракету к ракетной установке, даже ракету к РПГ-7 — уже намного сложнее, почти невозможно. Вот почему так резко снизилось и продолжало снижаться количество бандпроявлений. Но с другой стороны — резко выросла их опасность. От войны против армейских подразделений — бандиты перешли к террористическим актам, в том числе в городах, к убийствам из-за угла. С этим было справиться куда сложнее, и вот тут — должны были работать резидентуры КГБ, А работали они или нет — вопрос.
— Одну минутку — перебил Гасанов Шпонькина — перейдем от общих цифр к конкретным делам. Убийство Савельева — что сделано на данный момент?
Гасанов — тоже готовился к таким оперативкам, и готовился намного лучше, чем местные — потому что он лично владел ситуацией и понимал ее — а тому же Шпонькину писали референты. И референтки, твою мать!
Владимир Савельев, лейтенант Советской армии. Добровольно вызвался служить в Афганистане. Прослужил меньше трех месяцев, сел в машину такси в Кабуле, через два дня его обрезанную голову подбросили к посту Царандоя. Все, что нужно для такого вот теракта — один нож, одна машина такси и один ротозей. А проблем — выше крыши.
— Товарищ Гасанов, работа ведется, сформирована оперативная группа в составе семи человек. Уже найдена машина такси, ее пытались продать на базаре, продавец задержан и допрашивается. Тело лейтенанта, к сожалению — не найдено.
— Какая оперативная информация есть по этому делу? — спросил судья — расследование должны вести полицейские, а не вы. Вы — разведчики. Если желаете работать в милиции — в УГРО есть свободные места. Итак?
— Есть оперативная информация о том, что данное кровавое преступление совершила банда Джелалутдина! — с достоинством сказал Шпонькин. Однако — Гасанова было этим не пронять, он немало сляпанных нас скорую руку скорохватами уголовных дел на дополнительное расследование отправил.
— Сколько источников информации это подтвердили?
Шпонькин замялся.
— Один, товарищ Гасанов.
— Один — подтвердил, или один — дал информацию — продолжал допытываться старый судья.
— Один… — Шпонькин откровенно тонул, остальные старались не смотреть на него — один дал информацию.
— Где перекрестная проверка? Мне что — учить вас как работать? А если дедушка Джелалутдина убил дедушку этого источника и теперь он нашими руками хочет восстановить историческую справедливость? Об этом вы подумали?
— Источник надежен.
— С чего вы взяли? Раскрою вам секрет, здесь нет надежных источников. Хорошо, допустим — Джелалутдин. Есть информаторы в банде?
— Есть… У товарищей в Царандое.
— У товарищей? А вы здесь тогда на что?
Шпонькин промолчал.
— План оперативных мероприятий — в Москву в двадцать четыре часа. Разгоните всю эту камарилью… семь человек на одно дело. У вас что, образовались лишние люди?
— Никак нет.
— Тогда — найдите одного специалиста, но хорошего. Дайте ему полномочия. И не полагайтесь на источники Царандоя. Дальше. Что у нас по выявлению подпольных офицерских организаций?
— Работа идет, бывший генеральный секретарь…
— Перестаньте! Вы что, собираетесь всю жизнь на этом выезжать? Что по агентурным разработкам армии? Нового правительства?
— Разрешите, товарищ Гасанов — поднялся один из офицеров, тот самый, который сумел поздороваться с председателем ПГУ на пушту.
— Владеете ситуацией?
— Так точно.
— Тогда докладывайте. Если начальство не может…
Офицер стал докладывать…
Выслушав доклады — на это ушло больше двух часов — судья начал говорить сам и это заняло примерно пятнадцать минут. Ничего не говоря про международную обстановку, наймитов реакции и предателей, он коротко обрисовал задачи. Главное — агентурное проникновение в органы новой власти, к Масуду. На втором месте — агентурная работа в армии. На третьем — выявление бандгруппировок, не сложивших оружие и перешедших от бандитской к террористической деятельности. Только на четвертом — выявление и ликвидация пособников бывшего Генерального секретаря Наджибуллы. На пятом — все остальное, текучка, оперативное обслуживание собственной армии — и прочие не слишком хитрые дела, какими КГБ просто обожает заниматься. Грабанул солдат на операции дукан — мародерство, запитал от танкового аккумулятора видик и смотрит порнуху и фильмы с Брюсом Ли — идеологическая диверсия. Это вам не по горам шарахаться и не сходиться один на один, как в сорок втором — с озверевшими от крови псами в темных кабульских переулках…
Напоследок — судья четко дал понять, что копии планов оперативной работы, которые они отправляют в Москву — внимательно читают, и кто не проявит себя — на продвижение, повышение и даже просто на то, чтобы остаться в органах — может не рассчитывать.
