Маршрут был не очень сложным. Район Ксении был хорошо известен, когда – то там жила одна из ее школьных подруг. Тоже подалась в Питер, и следы затерялись… По пути Ксюша зашла в магазин, купила кондитерскую булочку и бутылку молдавского вина.
В окнах низенького коттеджа, который ей указала соседка, горел свет. С левой стороны, где жил мастер – приглушенный (то ли бра, то ли настольная лампа, но вряд ли ночник).
На звонок, тем не менее, долго не открывали. Потом осторожный мужской голос поинтересовался, кто пришел. Ксения принялась объяснять суть дела и, в середине повествования
дверь приоткрылась. В проеме стоял седой пожилой мужчина
с растерянной улыбкой.
– Да…конечно была. Я обещал, что посмотрю а у меня паяльник не работает… Она и ушла.
Ксюша заметила, как одна из портьер, закрывающих вход в другую комнату, шелохнулась. Наверное, мужик не один. Ксения спросила, давно ли ушла мать. Оказалось, только что… Она извинилась, решив, что разминулась с ней, когда заходила в магазин. Уже выйдя на дорогу, ведущую между однотипных коттеджей в микрорайон с девятиэтажками, тоже преимущественно однотипными, Ксюша услышала позади себя знакомый голос. Оглянулась. Действительно. Родительница шустро бежала в ее сторону.
– А я смотрю, не моя ли эта доча! – воскликнула она, обхватывая Ксению за шею.
– Где ты бродишь, как бездомная? – недовольным тоном произнесла Ксюша и заметила, что калитка участка телевизионщика уже неплотно прикрыта, хотя, выходя, она запирала ее.
Они двинулись к своему дому.
– Да тут, у знакомой…
– Ой, мамочка, кончай темнить! Я же не осуждаю тебя, просто не знала где искать.
Мамаша виновато отвела глаза.
– Да я на минутку заглянула. У него день рождения, никого из родных нет, вот я и зашла. На минуточку только. Телевизор то плохой все и ломается. Никаких денег не хватает.
– Так у него как будто уже и паяльник не работает, – усмехнулась Ксюша.
– Ксюша…, – начала, было, родительница укоризненным тоном, и порозовела.
–Да ладно. Не должна же ты быть все одна. Я на краю света, да и у меня своя семья…
– Давай не будем об этом… Как вы живете? Ты была в Молдавии?
– Да. Отдохнула немного. У Андрея отпуска не будет. Учения.
– Да, он мне звонил, прямо с корабля. Тебя искал.
– Я знаю. Звонил и мне.
Дома осмотрели друг друга. Мать не изменилась нисколько. Не стареет.
– Как с продолжением? Не собираетесь порадовать?
Ксения встрепенулась.
– Это что, радость? А что потом? Другая тема вообще-то у вас есть?
Мамаша виновато захлопала ресницами.
– Ну, какая… Это естественная тема. Что нам еще ждать?
Правда, мне внуков видеть придется ли. Будете скитаться по морям да океанам. Ну, смотрите сами…
– На кладбище надо с утра сходить. Возьмем вино, я привезла.
– Да ну, зачем вино? У меня есть бутылка водки на такой случай. Вином россияне не поминают… Конечно, сходим, а сейчас давай ужинать …
После ужина Ксюша обошла квартиру, полюбовалась
ухоженными цветами – все те же, что и были. Герани, несмотря на то, что лето уже закончилось, распустились яркими цветочными шапками. Кактусы, словно шариками увешаны колючими «детками» еще прочно сидящими на теле родителей, но уже высовывающие кончики корешков. Хочется свободы и самостоятельности. Держались бы мамкину юбку… Куда еще судьбинушка занесет! Хорошо если не в мусорное ведро. Да и мамаша то какая-то беспутная – горшочек крошечный, а деток целый ворох… Матери, наверное, во всех формах, какие им ни придала природа, наделены инстинктом не подконтрольным разуму.
Ксюша оглянулась на свой стол, где когда-то учила
домашние задания и замерла. На нем отсутствовала главная деталь настольная лампа подаренная ей отцом.
–Мама! А где моя лампа?!
Мать застряла на пороге комнаты и виновато отвела глаза.
– Ну, знаешь, было плохо…
Ксения взвилась.
– Ты сошла с ума?! Ей же цены нет, она же старинная.
Память о папе! Ты что, подарила ее этому козлу-телевизионщику?! Я убью вас!
– Ксюша, Ксюша, успокойся! Я ее верну. Она в ломбарде…, – залопотала мамаша заглядывая в сверкающие гневом глаза дочери. – Разве я могла ее кому-то подарить?!
Ксения опустилась на край кровати и с минуту молчала.
– Я пришлю тебе денег. Только ради всего святого выкупи! Купи ему какой-нибудь другой подарок.
– Да, да, конечно. Я обещаю. Пойдем попьем чаю, успокойся…
После чаепития Ксюша вернулась в свою комнату,
посмотрела на слабо освещенную улицу, на окна домов за дорогой и отошла к телевизору. Щелкнула выключателем. Аппарат зашипел, и неожиданно на экране возникло изображение. Повертела регулятор громкости. Работает. Оглянулась на мать, высунувшуюся из кухни. Та растерянно принялась оправдываться, что изображение иногда пропадало, а сейчас вроде как устойчивое.
– Как Витек у нас, отдыхает? – спросила Ксения, прервав словесные кружева матери.
– Господи! – всплеснула руками мать. – Хочется тебе о всякой сволочи справляться.
– А что же, – лениво протянула Ксюша, заглядывая в ящики секретера, – крестник, все-таки.
– Да вышел он уже…
– Как! – обернулась Ксения. – Трех лет не прошло, и уже вышел?…
– Ну, ты же знаешь, какое нынче время. За убийство то сейчас не сидят, а по этому делу… Не знаю, уж по амнистии
или еще как, но дома он. И потом, у него же дядя в милиции работает. В Москве уж. Недавно по телевизору видела, толстый такой, мордастый. Помню у нас еще участковым был, такая пьянь.
Ксения снова отвернулась к секретеру и стала механически передвигать фарфоровые статуэтки.
– Ты что-то ищешь или так? – спросила мать скорее, чтобы отвлечь Ксюшу от дурных воспоминаний и усаживаясь на диван.
– Просто, когда видишь знакомые предметы, как будто воз-
вращаешься в далекое детство.
– Да не такое уж оно у тебя далекое, – улыбнулась мать.
Ксюша оглянулась на нее.
– Да что ты! Пол жизни уже прошло.
Мамаша совсем развеселилась.
– В двадцать два то года! Доченька, да ты еще и не жила!
Ксюша фыркнула. Уж ей то так не казалось.
Потянув нижний ящик и заглянув в него, она с изумлением снова оглянулась на мать.
– А это что? – и извлекла вороненый пистолет с потертостями на гранях.
– Ой! – мамаша снова порозовела. – Это зажигалка. Мастер забыл. Говорит, что сломалась и оставил мне, чтобы я носила с собой, если поздно буду возвращаться …Он вроде настоящего. Разве я такую железяку стану с собой таскать…
Ксения покрутила игрушку в руках, заглянула в дуло, осмотрела детали. Познания в оружии у нее были скромными, но, по ее представлению, выглядел пистолет солидно. Приостановив противоречивые показания родительницы, Ксения спросила о своей подруге – Насте. Она как будто вышла замуж? Неплохо бы с ней поболтать. Мамаша смущенно сообщила, что телефон у нее так и не подключен. Все никак не собраться в узел связи. Там еще заявление писать надо, заплатить деньги и ждать…неизвестно сколько.
Ксюша сунула «оружие» обратно и продолжила осмотр. Провела пальцами по густому мягкому ковру на стене, заметила, что коврик у дивана новый, по крайней мере, она такого не помнит.
Мать принялась убежденно доказывать, что ему уже сто лет, просто валялся в кладовой, а она недавно отдала в химчистку. Получился как новый. А Ксюша просто о нем забыла – еще маленькой бегала по нему босыми ножками, раскладывала на нем
кукол, строила какие-то уголки…в кладовой даже сохранился
детский кухонный набор…
Ксюша нахмурилась и остановила мать:
– Наверное, я все же сбегаю к Насте.
– Конечно, сходи. Мы уж с тобой все, кажется, переболтали. Да и скучно тебе со мной. Телевизор ты не любишь… Тут уж не так далеко, и еще не поздно. Возьми на всякий случай ту игрушку, может, пугнешь кого, если вздумают приставать.
– Может и попугаю, – согласилась Ксения и сунула в сумочку «оружие». – Таким если с размаху да в лоб –уже мало не покажется.
Автобусная остановка была прямо под окнами и она, заметив приближающуюся машину, выскочила из квартиры в расчете успеть. Успела. Автобус уже загудел и двинулся, когда Ксюша нырнула в закрывающиеся двери. Салон был ярко освещен, хотя пассажиров почти не было. Она оплатила проезд и, усевшись у окна, стала рассматривать город. В нем ничего не изменилось со дня, когда Ксюша здесь была в последний раз, разве что добавилась пара-другая световых реклам.
У подъезда, где жила подруга, Ксюша приостановилась, но внутрь не вошла, а отправилась по тропинке вдоль стены к другому соседнему подъезду. Дом не был оборудован лифтом, и Ксения поднялась по лестнице. Дверь открылась довольно скоро. В проеме стоял упитанный, молодой мужик в спортивных штанах и затасканной тельняшке. Уставившись на Ксению, он от изумления «отквасил» нижнюю губу.
– Птичка долгожданная. Заходи, родимая! – голос звенел, но было непонятно, от восторга ли, от злости ли, по крайней мере, от избытка эмоций.
