В общем, едут защитники Равновесия на обычной машине в сторону знакомого моста. Простота и незатейливость колымаги меня умилила. Международная организация, ворочающая несметными деньжищами, могла бы и поприличнее тачку подобрать. Эх, любят церковники пыль в глаза пустить. К прихожанам на драндулете, в магазин на кабриолете… Впрочем, чего это я придираюсь? Машина, поди, арендованная. Или отнятая у первого встречного под угрозой анафемы. Блюстителям не отказывают. Себе дороже.
Путь в Барнаул мне отрезан.
Мысль пронзительная, как стрела.
Терять мне нечего. Церковники не сотрудничают с корректировщиками. Нас безжалостно истребляют. Отлучают, проводят через все круги дознания, а затем казнят.
Вновь накапливаю эфир и вливаю в нужные техники. Атакую сложной комбинацией — «цифрокором», «манипулятором» и «мёрфологией». Для вас это пустые звуки, так что поясню. «Цифрокор» должен вывести из строя навигационный компьютер драндулета. «Манипулятор» вынуждает других водителей творить на дороге странные вещи. А «мёрфология» придаст событиям максимум убийственности. Хороший коктейль, правда?
Нет.
Потому что мои техники в одно мгновение накрываются медным тазом. «Цифрокор» разбивается о незримую защиту. И это при том, что я вбухал в астральный удар прорву эфира. Причины и следствия намертво вмерзли в матрицу дороги, не желая подчиняться моей воле. Манипуляции тоже не прокатили — разбросанные по трассе простолюдины проявляли чудеса выносливости.
Да что ж это такое?
Мост приближается.
«Телезрение» не отказало — и на том спасибо. Меня посещает озарение. Блюститель с гребаным монахом на пару прикрылись артефактами. А хуже всего то, что губы Иннокентия начали шевелиться. Читает, подонок, «боевую молитву».
Интуиция заставила меня отвлечься от магистрали, вернуться в свое тело и по-быстрому свалить из усадьбы. Повесив рюкзак на одно плечо, я пулей вылетел из комнаты, и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз. Добравшись до холла, ушел в «раскладку» и обнаружил себя на краю лесной опушки.
Подфартило.
Нечто жахнуло по усадьбе с такой силой, что меня чуть не оглушило хлопком и последовавшим грохотом. Кинетический щит принял на себя осколки кирпичей, пару камней из кладки цоколя, острые щепки от оконных рам, ржавые гвозди. Над домом, в котором я только что сидел, взвился столб пыли. По земле прокатилась дрожь, утробный рокот пробрал до самых костей. Когда пыль начала рассеиваться, я увидел, что здание разрушено до самого фундамента.
Твою мать.
Мне впервые за всё время с момента пробуждения в клинике сделалось страшно. По-настоящему страшно.
Плюхнувшись в опавшую листву и положив к ногам рюкзак, я вновь активировал «телезрение». Святые отцы продолжали медленно, но неуклонно приближаться к мосту. Так, Ярослав, если где и под силу напакостить, то здесь. Дальше — точка невозврата.
Уверен, артефакты имеют ограниченный радиус действия.
Быстро просчитываю варианты. И начинаю операцию по блокировке моста. Вмешиваюсь в работу трех навигационных компьютеров и транспортной нейросети, ведущей беспилотную фуру. Слегка подталкиваю водителей к принятию неправильных решений. Один из моих подопечных решает подрезать мощный вездеход-внедорожник, выезжает на встречную полосу и чуть не сталкивается с ускорившимся мономобилем. Шофер выкручивает руль, его заносит, внедорожник резко тормозит и едва не переворачивается. Мономобиль врезается в ограждение моста и застревает над пропастью. Образуется пробка, к которой присоединяется фура. Автопоезд тоже слегка заносит, в итоге начинается долгое и бессмысленное маневрирование. Внештатная ситуация, с которой бортнавигатор не справляется. Запросы уходят в пустоту — нейросеть недоступна. И тут подъезжают мои красавчики.
Я больше не могу вмешиваться.
Артефакты святых отцов накрывают мост непрошибаемым куполом. Неведомая сила буквально выдавливает меня из локации. Похоже, супостаты применили очередную молитву или что почище. «Вериги», например. Я не знаток церковной кухни, но слухи не скроешь. Говорят, что некоторые артефакты следует носить на голом теле и с годами владелец таких предметов вступает с ними в своеобразный симбиоз…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Открываю глаза.
Поднимаюсь с земли, отряхиваюсь, взваливаю рюкзак на плечи и в быстром темпе удаляюсь от разрушенной усадьбы.
Вовремя.
За моей спиной слышится хлопок. Часть деревьев с треском валится, обширный участок леса превращается в труху.
Волховские ауры изолируют меня от ментальных атак.
Пересекаю поле, огибаю стороной деревню и оказываюсь на проселочной дороге. У меня нет сетевого подключения, зато есть сохраненная на планшете карта. Детальная, купленная за сатоши в Сумраке. Если верить этой карте, проселок выведет меня к второстепенной трассе, связывающей три десятка населенных пунктов. Одна из деревушек имеет собственную железнодорожную станцию. Там я смогу сесть на поезд, рассчитавшись наличными.
Главное — дойти.
По вечереющему лесу.
Не заблудиться, не свернуть впотьмах с грунтовки на какую-нибудь просеку, не столкнуться с лосем, кабаном или медведем…
Хм, медведем?
Резко останавливаюсь. Перевожу дыхание. И начинаю раздеваться. Уже холодает, меня грызут последние комары. Плевать. Складываю одежду в рюкзак, ботинки связываю вместе шнурками и приматываю к верхней ручке. И падаю на четыре лапы.
Наверное, это странное зрелище — бегущий по лесу бурый медведь с рюкзаком в зубах. Подцепил аккуратно, за ручку, чтобы не сломать ненароком планшет. Скорость резко возросла. Боеспособность — тоже. Меньше чем за час я покрыл нужное мне расстояние, перекинулся обратно в человека и поспешно оделся.
Радует, что шоссе пустое.
От слова «совсем».
Вот он — ад автостопщика. Сгустившаяся тьма, никаких фонарей и машин, полная безнадега.
Я решил не стоять на месте и двинулся по асфальту в выбранном направлении. Чем дальше от меня упоротые инквизиторы, тем лучше. Мало ли, какие джокеры у них в рясах припрятаны. Пардон, в сутанах.
Примерно через полчаса я ощутил приближение машины.
Оглянулся — так и есть.
Два огонька, постепенно увеличивающихся в размерах.
Глава 28
— Садись, — Василий Тьма взглядом указал на переднее сиденье.
Веяло от этого мужика чем-то нехорошим. А больше всего раздражала и выводила из себя привычка спецагента не выключать «отвод глаз».
Я влез в машину и захлопнул дверь.
Тьма дал по газам и поехал дальше.
Сгустился туман, и фары с трудом пробивали белесую муть, окутавшую окрестности.
Тьма был мрачен.
— А где господин Домбровский? — не выдержал я.
— Мертв, — отрезал Василий и наградил меня недобрым взглядом. — Всё из-за тебя.
— Да ладно. Я думал, из-за этих хмырей в сутанах.
Помощник экспедитора ударил по тормозам.
Меня бросило на приборную панель — пришлось пожалеть, что не пристегнулся.
Машина, в которой мы ехали, выглядела вполне прилично, но, как мне кажется, не была снабжена артефакторикой. Иномарка, сильно напоминающая «форд» из моей прежней жизни. В этой реальности отдельные западные марки успешно развивались, несмотря на засилье японского и русского автопрома.
А вот бортового компьютера я не заметил.
Подозреваю, что Тьме не по нраву «цифрокор».
Интересно, долго он ждал подходящую модель? Я представил Василия Тьму с вытянутой рукой на обочине и с трудом подавил улыбку. Вблизи этот чувак оказался достаточно массивным и широкоплечим, хотя мне могло и показаться.
— Когда ты применил… свой фокус, — процедил Тьма, повернувшись ко мне, — Витольд отвлекся. Мы такого еще не видели, знаешь ли. Чтобы проламываться прямо через стену жилого дома… В общем… его убил этот… Иннокентий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Понятно, — протянул я. — Извини, друг.
Тьма недовольно засопел, но сдержался.
Машина плавно тронулась с места.
— Про эти твои приемчики мы еще поговорим, — заверил Василий.
