И матери нашей тоже обувь доставал – какую хотите! Хоть финскую, хоть чешскую. У нее ведь тоже нога маленькая, Янка в нее уродилась. Это у меня лыжи – сорок пятый размер ношу. – Мужчина вздохнул и развел руками:
– Да, вроде бы все неплохо шло… Мы к нему привыкли и смирились. Думали ведь, что им недолго до ЗАГСа осталось.
– А почему вы так думали? – Лариса удивленно взглянула на него. – Ведь в жизни как-то наоборот – если люди несколько лет без ЗАГСа вместе живут, им потом расписываться неохота.
– Почему мы так считали? – протянул отец. – Да потому, что Янка-то наша, кажется.., забеременела.
– Что вы! – воскликнула Лариса. – Вы точно знаете?
– В том-то и беда, что я поздно узнал. Она матери только сказала, а та – уже год спустя после того, как Янка пропала, – мне… Сначала они от меня решили скрывать, потому что я и так Дениса терпеть не мог. Боялись, что я пойду и скандал устрою, чтобы он женился скорее… Да разве я пошел бы к нему унижаться? Я так считал: раз Янка сама его выбрала – пусть и живет, пусть и мучается, если ей так нравится жить. Конечно, сейчас я жалею, что так себя поставил. Янка в последний год совсем перестала мне доверять. Только с матерью шепталась.
– Скажите, – неожиданно вмешался Иван. – Если вам показать кольцо – вы сможете его узнать?
Мужчина призадумался и наконец сказал, но неуверенно, что сможет. Он пояснил, что кольцо было гладкое, без украшений, без надписей. Даже пробы он не помнит.
– Но по размеру я его узнаю. Сами видели на фотографиях – какие у нее были пальчики!
Теперь мужчина обращался в основном к Ивану.
Лариса чувствовала, что ей он не доверяет.
– Конечно, я понимаю, что мне Яну никогда не увидеть. Но я знать хочу, что с ней случилось, где она лежит? Похоронить хотя бы по-человечески… – Он говорил еле слышно, чтобы не услышала жена в другой комнате. – Если бы доказать, что Денис к этому причастен… Я бы ничего не пожалел!
Он произнес его имя с такой ненавистью, что Лариса замерла, глядя на него. «И тем не менее они так и не смогли найти дочь! И Денис на свободе, и плевать он хотел на них и на их ненависть! Но может, мне больше повезет. Все-таки босоножку они опознали».
– Скажите, а когда вы забеспокоились и вообще узнали, что Яна пропала? – спросила она.
Видно, этому человеку часто приходилось рассказывать об исчезновении дочери. Он говорил заученно, и в его голосе уже не слышалось следов горечи.
Он на удивление хорошо владел собой, вспоминая о дочери. Казалось, что это несчастье, разрушившее психику его жены, почти не затронуло его самого, будто жена расплатилась за двоих.
– Ну, я же говорил – пятого июля она была у нас в последний раз. Мы точно помним число, потому что у Янки были наши квартирные книжки. Она брала их с собой, чтобы за свет заплатить, и как раз принесла обратно. Там стоит это число – пятое.
А потом, где-то через день, позвонила, сказала, не может найти свой купальник – может, у нас? Мы поискали, перезвонили и сказали, что не нашли. Она позвонила еще раз, на другой день… – Мужчина нахмурился, припоминая. – Опять спросила про купальник – так и не могла его найти. Сказала, что придется новый купить, и сразу повеселела. Она, знаете, вообще была тряпичница. Тут они с Денисом сошлись – душа в душу жили… А до встречи с ним Янка все-таки поскромнее в запросах была.
– Зачем ей понадобился купальник? Она не говорила? Значит, она собиралась куда-то ехать, так получается? Не на балконе же загорать!
– Вот в том-то и беда, что с ней мать говорила, а не я! Я бы узнал, зачем ей эта тряпка понадобилась! – махнул рукой тот. – Но ведь Янка, когда ей что надо от матери было, как раскричится, как поднимет бучу! Найдите ее купальник, и все тут! Какие уж тут разговоры… Своенравная она была, конечно…
Отрицать не буду. И все-таки добрая девочка, хоть жена ее избаловала.
– А ваша жена точно не знает, куда собиралась Яна?
Лариса очень оживилась, услышав про купальник. Ведь сам Денис утверждает, что Яна уехала.
Может, она и вправду собиралась уехать? Куда-нибудь на юг? На море?
– Жена не слышала ни про какое море, – снова помрачнел мужчина. – И вообще, знаете… Мы про этот купальник столько раз в милиции говорили. А результата никакого. Ну, искали ее на курортах, всесоюзный розыск объявляли… Толку-то? Не нашли ее.
– А сам Денис какой день называет? День, когда она исчезла?
– Говорит, что это было двенадцатое число. Будто бы он вернулся домой вечером, а Янки нет, и вещей ее тоже.
– Все вещи пропали?
– Все. Подчистую. Причем зимние тоже, у него же обыск делали, ничего не нашли.
– Это странно… – задумалась Лариса. – Ведь если человек едет на курорт, он не берет с собой зимнее пальто. А если женщина просто решила уйти от сожителя – зачем ей так срочно нужен купальник? Она же два дня его искала, а потом решила купить новый…
– А вы-то пробовали с мужем поговорить? Откровенно? – вдруг спросил ее отец Яны. – Может, вам он правду скажет? Ну, пусть только вам, а вы – только мне! И даже в милицию не сообщим! Я обещаю, что никто не узнает! Он же человек. Должен понять, что мне хотя бы ее могила нужна! Ну что же это – даже горсти праха не осталось! Единственная ведь дочка! Красавица…
И тут у него сдали нервы. Рот задергался, нижняя губа отвисла, лицо исказилось. Он плакал – горькими, мелкими старческими слезами. Иван махнул Ларисе, показывая, чтобы та вышла. Женщина встала и тихо прикрыла за собой дверь. Постояла в коридоре, украдкой заглянула в комнату. Тамара Константиновна лежала все в том же положении, в каком ее оставил муж, – на спине, укрытая до подбородка, с закрытыми глазами. Спала она или нет – трудно было понять. Лариса с минуту смотрела на нее, потом отперла входную дверь и вышла на лестничную клетку.
Она едва успела докурить сигарету, когда вышел Иван. Судя по тому, что дверь за ним никто не запирал, хозяин квартиры все еще не успокоился и был не в состоянии проводить гостя.
– Пошли. – Иван первым начал спускаться по лестнице. Лариса за ним.
В машине он рассказал, чем закончился разговор.
Ему удалось выпросить у старика (а заплакав, этот пожилой, но все еще крепкий мужчина разом превратился в дряхлого старика) фотографию Яны. Ту самую, последнюю, со дня ее рождения.
– Обрати внимание, что у нее на ногах. – Он включил в машине свет и протянул Ларисе снимок. – Те самые босоножки, если не ошибаюсь. Ее отец утверждает, что это те самые.
Лариса вгляделась в девушку на фотографии. Та была снята в полный рост, на балконе, на фоне темной кафельной плитки. Качество снимка было плохое, его явно делал любитель. Но тем не менее Ларисе показалось, что она видит что-то знакомое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
